Василий Аксенов - О, этот вьюноша летучий!
– Остановите! – завопил вдруг Юрочка, то бишь Иван Пирамида, и, не дожидаясь остановки, выпрыгнул из экипажа на мостовую.
Авиатор спраздновал труса! Отсебятников обнажил лошадиные, пожелтевшие от бильярда зубы.
Ан нет, не струсил Юрочка, хотя и было ему не по себе от светской хроники. Спрыгнуть на мостовую заставили его огненные искры, снопами летящие из какой-то траншеи, где заканчивались ночные ремонтные работы. Здесь и застыл Юрочка, открыв рот, а потом обернулся и замахал руками секундантам:
– Господа, посмотрите! Вы видите это?
Юра, чуть ли не разрываясь от счастья, сияя, забыв о близкой дуэли, вскричал:
– Настоящий ацетиленокислородный сварочный аппарат!
Он спрыгнул в траншею и умоляюще обратился к рабочему:
– Дяденька, позвольте подержать! Хотя бы одну минуточку?
У Отсебятникова выпал из глазницы монокль.
– Отскочи, барин, не мешайся, – устало сказал сварщик.
– Дяденька, у меня дуэль, – канючил Юра, – вскоре я паду, стрелой пронзенный…
…Из-за угла ангара журча выехал и остановился у зеленого дощатого забора открытый «паккард». В нем сидели Валериан Брутень и Лилия Задорова уже не в мушкетерских плащах, а в своем обычном платье, т. е. он в кожаной куртке, а она – в жакете и жюп-кюлот. Мушкетерские одежды лежали на сиденье.
– Мистер Пирамида, сэр, ит из юр энеми! – вскричали секунданты.
Юра выпрыгнул из траншеи и возопил:
– Я сварил целый шов! Где мой противник?
Он сорвал маску сварщика и вдруг увидел своего кумира.
– Господи, да это же король северного неба! Валериан Брутень! Мой друг… мой заочный друг… им… гм…
– Это твой враг, Пирамида, ты должен его убить, – прошипел в ладошку Отсебятников. – Изрешетить!
Из-за забора появились черные котелки Панкратьева с компанией.
Голова у Юры пошла кругом. Проплыло близко-близко улыбающееся лицо кумира, потом лицо прекрасной девушки, лицо кумира…
– Пусть лучше он меня убьет…
…Лицо прекрасной девушки, лицо прекрасной девушки, лицо прекрасной девушки…
Лилия выпрыгнула из машины и приблизилась.
– Я секундант Брутеня, господа. Лидия Задорова, капитан свободного шара.
– Мадмуазель Задорова, ведь вы моя… заочная… хм… – растерянно пробормотал Юрочка.
– Давайте уточним, – весело сказала Лидия и сделала лукавый реверанс. – Шпаги или пистолет?
Луч солнца вырвался из тумана и осветил волшебные глаза капитана свободного шара.
Перехлестываешь, Ваня!
Трое молодых людей, которых мы уже видели однажды возле магазина «Зорке» с утра заняли места на крыше завода «Дедал», что соседствует с аэродромом. Миша и Кеша возятся с чертежами, зарисовывают новые типы аэропланов. Яша озирает поле с помощью морского бинокля.
– Фон Лерхе летит на «Этрихе». Васильев на своем старом «Фармане». Уточкин сам заливает масло в «ньюпор»… – комментирует Яша. – Почему-то не видно Брутеня.
В окулярах бинокля полощутся флаги России, Франции, Великобритании, Германии, Японии… участников Петербургской авиационной выставки.
Трибуны уже заполнены. Заполнено и летное поле. Здесь множество лиц, не имеющих никакого отношения к воздухоплаванию, но считающих себя как бы посвященными в тайну.
…Прогуливаются шикарные дамы в шляпах, напоминающих тропические острова.
…Гарцуют на конях гвардейцы и конвойцы в черкесках.
…Снуют гимназисты и молодые люди в кожаных куртках, так называемые «авочки».
– Ого, главный аэрогенерал Браульбарс сопровождает бухарского эмира, – говорит Яша, усмехаясь. – Его высочество очень заинтересован, но не аппаратами, а дамочками.
– Скажите, Яша, во сколько оценили ваш бинокль? – спрашивает Кеша.
– Двадцать.
– Как раз столько нам нужно на фиатовские свечи, – вздохнул Миша.
– Могли бы, Миша, хотя бы сегодня не напоминать, – хмурится Яша. – Ого, братцы! Готовят к старту воздушный шар. Лидии Задоровой однако не видно…
– Внимание! – повышает голос Яша. – Казаринов приближается к Браульбарсу. Сейчас он ему напомнит о нашем нижайшем на высочайшее.
МИША: Его величество одобрил российских изобретателей и из высочайшего кармана отсчитал пять тысяч…
КЕША: Пока что Павел Павлович заложил часы, чтобы заплатить литейщикам.
ЯША: Каково?! Ничтожный Браульбарс не узнал великого Казаринова!
За их спинами вдруг прозвучал веселый голос:
– А не взять ли нам в компаньоны бухарского эмира?
Ребята обернулись и увидели взбирающегося на крышу молодого мужчину в кожаной куртке, уж не того ли, что мелькнул в толпе рабочих? Человек этот очень похож на Ивана Пирамиду, но гораздо скромнее.
– Мастер, наконец-то! – воскликнул Яша.
Мастер извлек из кармана газету «Копейка».
– Слышали новость, ребята? Пилот Пирамида застрелен Брутенем под крылом «ньюпора»! Подробности дуэли!
– Новый рекламный трюк для «авочек», – фыркнул Яша.
На аэродроме гремел оркестр. В толпе обсуждали новость.
– Вы слышали – убит! Побит? Рекорд побит! Убит с одного выстрела! Браво! Браво! Принял отраву? Проигрался в карты! На Монмартре? Убит… мордой в кровь… любовь… на Монмартре… играя в карты… принял отраву… браво, браво… лямур… сослан на Амур..
…В это время Иван Пирамида и Валериан Брутень сидели под крылом одного из самолетов и увлеченно беседовали. Здесь же, облокотившись на ферму фюзеляжа, стояла в очень красивой позе Лидия Задорова.
– Ваня, ты перехлестываешь! – говорил Брутень.
– Клянусь, Валериан, крен в 30 градусов при вираже не только возможен, но и необходим! – пылко доказывал Юрочка.
Песок под крылом «ньюпора» был изборожден пунктирами полета и формулами.
– Лида, Иван перехлестывает, – повернулся к девушке Брутень. – Лидия Дмитриевна, будьте судьей!
Юрочка тоже обратил лицо к девушке и застыл!
Она смотрела на него очень пристально, а мужественный авиатор заливался предательской краской.
– Во всяком случае, – проговорила Лидия, – я вижу, что месье Пирамида может не только покорять истеричных демимонденок, но и рассчитывать полеты.
– Докажи в небе! – вскричал Брутень, вскочил и хлопнул ладонью по фанерному боку аэроплана. – Вот тебе мой «Сопвич»! Самая надежная машина! В небо, Иван!
– Ай-я-яй, господа! – из-за хвостового оперения «Сопвича» выглянул со зловещим лукавством Отсебятников. – Газеты пишут о дуэли, а дуэли до сих пор нет. Ай-я-яй! Пора к барьеру, Ванечка! Пора сразиться, Валерьянчик!
– Тихоныч! – позвал Брутень своего механика. – Готовь машину! Теодор, будь другом, сообщи жюри. Вместо меня сегодня поднимется в воздух Иван Пирамида!
Ни жив, ни мертв стоял Юра Четверкин перед «Сопвичем», даже усы слегка съехали набок.
Машину плотным кольцом окружали любители, газетчики и фотографы со своими треногами.
Валериан Брутень знакомит своего нового друга Ивана Пирамиду с иностранными пилотами.
– Фон Лерхе, добрый мой приятель, родился на берегах Эльбы. Луи Каюзак ищет смерти, гонорары огромные. Ринго Джеггер ограбил поезд в Техасе, купил самолет, – представляет он респектабельного немца, меланхоличного француза с гитарой, американца в куртке из бизоньей кожи.
– Тацуо Хаара, – представляется самостоятельно маленький японец. – По-русски знацица Александр Сергеевич, – хихикает, – как Пускин.
Толпа пропустила уважаемого беллетриста Вышко-Вершковского.
– Философский вопрос, господа авиаторы. Почему вы летаете?
Немец, японец, француз и американец тут же что-то ответили на своих языках.
– Чем дальше от земли, тем меньше чувство рабства, – чохом перевел Брутень.
– Недурно, – усмехнулся беллетрист. – А вы что скажете, Пирамида?
– Я… я… я давно уже заменил в своем лексиконе… – залепетал синими губами Юра.
– Благодарю, – с еле заметной улыбкой поклонился Вышко-Вершковский. – Следовательно, по Фрейду, для вас полеты – это борьба с комплексом неполноценности?
– Что? – вздрогнул всем телом Юра. – Ага!
– Ура! – возопил хор поклонников.
…Длинные прекраснейшие пальцы Лидии обкручивали шею Ивана Пирамиды пушистым белым кашне, чтобы не замерз на высоте, переворачивали кепи козырьком назад, чтоб не сорвало головной убор встречным ветром.
– Я… вы… Лидия Дмитриевна… – отчаянно бормотал Юра. – Джек Лондон… деньги… любовь… страсть…
– Я помогаю вам как пилот пилоту, – сердито сказала девушка.
– Лидия… а если я?..
– Если докажете свою теорию… – она лукаво приблизила губы к его уху, – коллегиально поцелую… в кончик уса!
Траектория полета бабочки
Панорама аэродрома. В небе На разных высотах уже летают несколько машин. Видно, что управляют ими опытные и осторожные летчики. Аппараты движутся как бы по невидимым, но прочным дорожкам и если набирают высоту, то очень широким серпантином, а снижаются как бы скользя по пологой горе.
На довольно значительной высоте висит над аэродромом воздушный шар Лидии Задоровой.
