Питер Робинсон - С "ПОЛЯРОИДОМ" В АДУ: Как получают МБА
Обретал ли я новые знания? Ясное дело, что нет. Просто механически повторял те или иные операции. И все же я вполне убедительно мог сказать себе, что выбора у меня не осталось. К концу недели Купер читал темы, куда вошли, среди прочего: "Геометрическая интерпретация набора первых частных производных как вектор-градиента" и "Применение первых и вторых частных производных для нахождения точек экстремума непрерывной функции нескольких переменных".
По мере того, как мимо проносилась одна математическая концепция за другой, я обнаружил, что мне это все напоминает эпизод из "I Love Lucy",[4] где, насколько помнилось, дело происходило на шоколадной фабрике. Звенел звонок. Открывалась дверца и по конвейеру бежали кусочки шоколада. Увенчав каждый кусочек вишенкой, Люси клала их в коробку. Когда одна коробка заполнялась, она оборачивалась, чтобы положить ее на стеллаж и взять новую. Опять звенел звонок. Потом снова и снова. Конфеты катились все быстрее и быстрее. Летели вишни. Коробки обрушивались грудами. Когда шоколадки начали сваливаться с конца конвейера, Люси принялась запихивать их в рот, под шляпу, декольте… Зрители стонали, надрывая животики.
Теперь-то я понимал, что такое Люси при этом испытывала.
В день окончания "летнего матлагеря" Купер отпустил нас в полдень. "Остаток дня можете отдохнуть, развлекайтесь, — сказал он. — Судя по внешнему виду, кое-кому из вас это не помешает".
На следующий день, в субботу, я проспал до часа пополудни, после чего встал ради куска пиццы. Пообедав, я прикинул, не сделать ли пробежку, потом подумал, что стоит, пожалуй, остановиться на чем-то не столь утомительном, например, побриться. Потом я вообще перестал думать и залез обратно в кровать на целый день. В воскресенье я пробежался-таки, пытаясь позабыть про дифференциальное исчисление и исследуя территорию студгородка.
Оба здания бизнес-школы располагались с северного края кэмпуса. Главный корпус — четырехэтажный прямоугольник с центральным двориком. У этого здания, творения 60-х годов, большие окна из толстого стекла и комплекс наружных переходов и балконов придавали всей плотной массе ощущение воздушности. Здесь находится библиотека, учебные классы, Бишоп-аудитория и деканат. Кафетерий в полуподвале именуется Эрбакль-лаундж.
За главным корпусом стоит новый Литтлфилд-билдинг. Высотой три этажа, Литтлфилд-билдинг напоминает своей формой букву «П», чьи ножки — или крылья здания — охватывают широкий газон. В середине центральной части поставлена большая, открытая арка, придающая всему ансамблю некоторый оттенок необычности, как если бы миниатюрную копию парижской Триумфальной арки встроили в коробку делового здания. В Литтфилде расположены кабинеты преподавателей. Подобно почти всем зданиям в Стенфорде, как у Литтлфилда, так и у главного корпуса бизнес-школы, крыши из красной черепицы.
Через улицу от бизнес-школы возвышается Гувер-тауэр, а на запад от него простирается старейший участок территории университета, "Главный тетрагон", серия двориков и зданий, возведенных в начале века. К юго-востоку лежат спортивные площадки, ромб бейсбольного поля, баскетбольная арена, теннисные корты, бассейны. На удаленном краю студгородка стоит громадный, приземистый овал футбольного стадиона. Вот что я написал тем вечером в своем дневнике про этот стадион:
18 сентябряСтенфордский стадион — большая, овальная миска, сильно смахивающая на Мемориальный стадион в Дартмуте, Солджерс-филд в Гарварде или на "Йельскую чашу". Но ландшафт иной. Это не Айви-Лиг. Это «Азалия-Лиг».[5] По всему наружному периметру стадиона высажены азалии, рододендроны, олеандры и еще дюжина растений, которых я не смог распознать — огромные заросли кустарника, высотой пять-шесть футов, их целые сотни. Обегая стадион и разглядывая эти кущи, я вспоминал отца. Каждой зимой у нас в штате Нью-Йорк ему приходилось бороться за то, чтобы сохранить в живых пару тощеньких кустов рододендрона перед домом. Каждый год он сооружал все более и более хитроумные защитные приспособления, до самого выхода на пенсию, когда они с матерью переехали в Северную Каролину. К тому времени он успел возвести над каждым кустом по шалашу, который был солиднее, чем большинство собачьих будок. Но к весне результат всегда был одним и тем же: у каждого куста чернела и умирала минимум половина веток.
Но в Калифорнии дела обстоят по-другому. Калифорния никогда не знала белой смерти северо-восточной зимы. Словно Бог защитил этот штат, издав эдикт, что Калифорния должна стать для всех людей предвкушением рая.
Бегая вокруг стадиона и глазея на стенфордские азалии и рододендроны — большие, молчаливые, глянцевитые создания, тихо шелестящие под солнцем и ветром — именно так я и думал, на что это могло быть похоже: на рай.
По возвращении в Вилбур-холл у меня ушло пятнадцать минут, чтобы принять душ, переодеться, устроиться за столом перед своей "Высшей математикой для вузов" и попытаться выучить хоть что-нибудь из дифференциального исчисления, которое не далось мне в руки неделей раньше. Дифференциальное исчисление. Из рая в ад едва ли за четверть часа.
В понедельник утром начался "летний компьютерный лагерь". Трехдневный курс читал замдекана Стенли Словаки, крупный, дружелюбный, застенчивый мужчина, каждый день открывавший свои занятия лекцией и после обеда заканчивавший практикумом в компьютерном классе этажом ниже. Мы узнали, как посылать друг другу электронные сообщения, а потом как пользоваться программой, именуемой «Кермит», чтобы дать возможность нашим скромным машинам в компьютерном классе общаться с гигантской головной ЭВМ университета. Ко второму дню все эти предварительные экзерсисы уступили место главной задаче компьютерного курса для отстающих: обучение лириков пользованию электронными таблицами.
Замдекана Словаки сообщил нам, что оба предстоящих года мы будем пользоваться такими таблицами "не покладая рук" и что в бизнес-анализе они, эти таблицы, являются "абсолютно фундаментальным, наиболее важным инструментом современной бизнес-деятельности". Спасите-помогите, а ведь я и слыхом не слыхивал об этих самых таблицах! Но поскольку мы и впрямь пользовались ими вновь и вновь все последующие два года, именно так, как предрек нам Словаки, есть смысл потратить минуту, чтобы рассказать про самую первую электронную таблицу, которую мне удалось построить. Дело это оказалось нехитрым, даже интересным. На второй день после обеда я спустился в компьютерный класс, раскрыл учебник, который всем роздал Словаки, и принялся следовать инструкциям.
Сначала учебник обозначил общий фон, потребовав от меня вообразить некую компанию, которая изготавливает и продает какие-то там "единицы продукции". (Тут у меня была полная свобода: я мог считать их собачьими консервами или стержнями обогащенного плутония, суть дела не менялась). Ежегодно, продолжал учебник, компания несет определенные затраты, продает некоторое количество «единиц» и получает определенную выручку. Требуется построить электронную таблицу с помесячной разбивкой указанных данных.
Следуя учебнику, я потыкал ряд кнопок на клавиатуре, загрузив программу, называемую "Лотус Раз-Два-Три". На экране материализовалась пустая таблица. Группы вертикальных линий, прочерченных поверх горизонтальных, образовывали собой небольшие квадратики. Таблица напоминала сетку или шахматную доску. Вдоль вершины экрана бежала полоска букв латинского алфавита, а с левого края вниз спускались числа, позволяя определить каждый такой квадратик, или «ячейку». Ячейка B5, к примеру, была второй слева в пятом ряду сверху.
По большому счету, учебник рассказал мне, как создать двенадцатимесячный календарь, вводя названия месяцев в колонках, идущих поперек экрана, а потом как ввести слова "объем сбыта", «цена» и прочие бизнес-термины в рядах, идущих сверху вниз по левому краю. Далее учебник приказал мне ввести формулы, математически описывающие взаимосвязи между заголовками в рядах. «Выручка», к примеру, равнялась «цене», помноженной на "объем сбыта". После часового разглядывания учебника и экспериментов с клавишами я заметил, что у меня на экране сияет моя первая, личная электронная таблица.
Конечно же, я понимал, что это все детские шалости, таблица настолько элементарна, что в мире реального бизнеса она просто бесполезна. Но для таких людей, как я, привыкших думать словами, а не цифрами, четкость этой таблицы, та компактность, с которой она давала столь много информации, стали для меня чем-то вроде откровения. Ежели, скажем, январский объем сбыта «единиц» составил 100, то выручка будет ровно $5000, и я даже знал, почему это именно так, а не иначе.
"Допустим, — говорил далее учебник, — что сбыт в январе достигнет 120, а не исходно запланированных 100 единиц". Следуя указаниям, я поменял январский "объем сбыта" со 100 на 120. Когда я нажал Enter, то произошло нечто выдающееся. «Выручка», «издержки» и "чистая прибыль" за январь — у них у всех числа подскочили. Я ввел какое-то одно ерундовое изменение, а мозг компьютера мгновенно выполнил все расчеты и переписал электронную таблицу.
