Тори Хейден - Красавица
Винус яростно сопротивлялась. Она пыталась ослабить мою хватку, быстро сгибаясь и разгибаясь. Со злостью брыкалась, попадая мне по ногам. Пытаясь посадить ее так, чтобы она не могла меня ударить, я встала на колени. Я была выше и тяжелее, но тем не менее с трудом удерживала ее.
– Джули, помоги мне, – попросила я.
Оставив перепуганных ребят, Джули подошла к нам.
– Возьми ее за ноги, чтобы она не брыкалась. Джули нерешительно протянула руки.
– Смелее, – сказала я, с трудом удерживая девочку. Джули опять едва дотронулась до Винус.
– Помоги мне. У меня устали руки. Просто держи ее за ноги. Сядь на них, если нужно.
Джули удалось схватить Винус за ноги. Она наклонилась вперед, прижимая их к полу. Винус стала кричать и извиваться еще сильнее.
Она завизжала.
– Успокойся, Винус. Как только ты перестанешь кричать, я отпущу тебя, – шепнула я ей на ухо.
– Я не могу ее держать, – жалобно сказала Джули.
– Не отпускай ее. Все будет хорошо.
– Ей больно.
– Да вовсе ей не больно.
Все это время Винус вопила не переставая.
– Ну перестань, детка, – сказала я ей на ухо. – Прекрати кричать. Тише, тише. И я отпущу тебя.
Но, как оказалось, решение принимала не я.
– Тори, я больше так не могу, – пылко проговорила Джули. – Так нельзя.
И отпустив Винус, она встала и сделала шаг назад.
Этого хватило, чтобы Винус освободилась. В секунду она была уже на ногах и выбежала из класса.
Какое-то время я ошеломленно смотрела ей вслед. Затем быстро оглянулась на Джули и мальчиков.
– Присмотри за ними, – крикнула я и побежала за ней.
В панике от того, что Винус сбежала из класса в таком возбужденном состоянии, я спустилась по лестнице и выбежала на площадку. Винус сидела на своей стене. Но не в обычной небрежной позе романтической кинозвезды, а настороженно, готовая к прыжку. Внизу стояла Ванда.
Я осторожно приблизилась к ним, боясь, что Винус сорвется с места, если увидит, что я подошла слишком близко. Винус не убежала. Она пристально наблюдала за мной, что бывало и раньше, но сейчас ее взгляд был вполне осмысленным. Она не казалась встревоженной.
Ванда держала в руках пластмассовую куклу и широко улыбнулась:
– Красавица.
Я не поняла, говорит ли она о кукле или о Винус, которая в этот момент никак не выглядела красавицей. Она стояла на четвереньках на стене, словно в любой момент могла на меня прыгнуть. Растрепанными волосами и напряженным, довольно свирепым взглядом Винус напомнила мне виденный однажды рисунок, изображавший склонившегося над добычей мальчика-неандертальца.
– Винус расстроена, – сказала я Ванде. – Как ты думаешь, она слезет со стены, если ты ее попросишь?
Ванда посмотрела вверх, на сестру:
– Она не хочет ходить в школу.
– Она была сегодня в школе. Она расстроена, потому что у нас вышло недоразумение, но ведь так иногда бывает, верно? Иногда мы ссоримся. Но никто на нее не сердится. И я хочу, чтобы Винус вернулась в класс.
Ванда снова занялась куклой. Она обнимала игрушку, прижимала ее к груди.
– Винус, – попросила я, – сойди вниз, пожалуйста. Винус оставалась такой же настороженной.
– Мне очень жаль, что я расстроила тебя. Давай вернемся в класс.
– Она не ходит в школу, – вставила Ванда.
Я посмотрела на старшую сестру и поняла, что та говорит о кукле. Поднимая куклу, она неловко повернула ее, и та выскользнула из одеяльца вниз головой.
– Ой, – пискнула Ванда.
Не раздумывая, я наклонилась, чтобы поднять куклу. Когда я выпрямилась, Винус на стене уже не было.
– Ой, – сказала я Ванде, – она убежала.
– Красавица пошла домой, – ответила Ванда и робко улыбнулась.
Преследовать Винус было бессмысленно. Урок заканчивался через пятнадцать минут, и попытка вернуть ее в класс только ухудшила бы дело. Так что я оставила Ванду и поднялась в класс.
Попытки Джули успокоить мальчиков, встревоженных разразившимся скандалом, оказались безуспешными. Когда я вошла, они, как неприкаянные, бродили по классу. Я была огорчена исчезновением Винус, раздражена поведением Джули, в общем, слишком сердита, чтобы спокойно продолжить урок. И в конце концов решила, что мы с таким же успехом можем заняться тем, что поможет нам освободиться от подавляемых эмоций.
– Как насчет музыки? – предложила я и достала коробку с цимбалами, треугольниками и тамбуринами, поскольку и сама была не против стукнуть по чему-нибудь.
Остаток урока прошел довольно гладко, хотя в классе чувствовалось некоторое напряжение. Мальчики вели себя на удивление хорошо. Мы исполнили песню – дурацкую частушку о влюбчивом мексиканском коте по имени сеньор Гатос – с серьезностью, достойной мессы Баха.
После того как прозвенел звонок, я проводила ребят и вернулась в класс, где Джули осталась прибираться.
– Послушайте, мне очень жаль, правда, очень жаль, – начала она еще до того, как я успела сказать хоть слово.
– Да, у нас, кажется, возникли проблемы, верно?
– Я просто не могла так обращаться с Винус, Тори.
– Я знаю, тебе казалось, что я обращалась с ней слишком грубо, но это не так, – сказала я. – Она всерьез вышла из-под контроля.
Джули внимательно смотрела на меня.
Мне не хотелось приводить аргументы в свою защиту, но, по-моему, здесь мы столкнулись с проблемой власти. Казалось, Винус потеряла над собой контроль, и на когнитивном уровне, наверное, так и было. Однако на более глубоком уровне я чувствовала, что Винус использует отсутствие реакций и несдержанное поведение, чтобы контролировать окружение. Какими бы причинами ни вызывалось ее поведение, оно, несомненно, было неадекватным, и я обязана была помочь ей прийти в нормальное состояние. К сожалению, для этого мне приходилось навязывать ей свою волю.
Джули опустила голову:
– Мне очень жаль, Тори. Я понимаю, что подвела вас. Но я боялась, что мы делаем ей больно.
– Да, мы, конечно, принуждали ее, но мы контролировали свои действия и больно ей не было. А вот она не контролировала себя. Поэтому-то я и попросила тебя подержать ее за ноги. Я не хотела, чтобы она причинила себе вред. Или кому-нибудь из нас.
Джули ответила не сразу. Она не поднимала головы, но я видела, что она нахмурилась.
– Я понимаю, вам не понравится то, что я скажу, – произнесла она, наконец подняв глаза, – но мне кажется, что вы действуете неправильно.
– А что, по-твоему, нам нужно было делать?
– Не знаю. Что-нибудь другое. Винус ужасно напугана.
– Да, наверное, напугана. И я, признаться, тоже. Но я должна управлять ситуацией. Это я должна устанавливать границы, а не дети. До сих пор Винус сама контролировала свой мир, и это не принесло ей счастья. Моя задача – помочь ей выйти из этого состояния.
– Почему бы вам не дать ей время привыкнуть к классу? Мы учимся всего вторую неделю, Тори. Вспомните, большинство этих детей приходит из домов, где царит насилие. Как вы можете оправдывать применение насилия к ним в классе?
– Я не считаю это насилием. Я просто устанавливала границы.
– Вы обучались всему этому. У вас есть опыт. Я всего лишь помощница, – вздохнула Джули. – Но эта девочка приходит сюда из своего кошмарного дома. Не могу поверить, что правильный подход заключается в том, чтобы вести себя с ней так же ужасно.
– Не думаю, что для нее это было ужасно, но принимаю твою точку зрения. – Я помолчала. – Единственное, что я могу тебе сказать: в будущем лучше предупреждай меня заранее, когда не захочешь чего-то делать, а не бросай на полпути. Так мне будет легче.
– Мне в самом деле жаль, Тори. Но это дело принципа. Надеюсь, вы меня поймете.
Самое ужасное было в том, что я все понимала. И в глубине души была согласна с Джули. В идеальном мире человек в моем положении не должен грубо навязывать свою волю детям вроде Винус. Но чтобы помочь Винус – или любому из мальчиков, – нужно установить границы, тем самым обеспечив безопасную среду, необходимую для их развития. Эти дети попали в мой класс именно потому, что были несчастны и неуправляемы. Они должны знать, что я смогу противостоять их ужасному поведению, что я не уступлю, не поддамся и не оставлю их наедине с тем, что они не могут контролировать сами. Только эта уверенность поможет им измениться.
Однако необходимость подобных действий – это одно, а осуществление их на практике – совсем другое. Более того, всегда существует болезненно тонкая грань между допустимым применением силы и злоупотреблением ею. К тому же все дети разные. И находятся в разных условиях. Общей методики для всех здесь не существует.
Я очень хотела бы быть таким человеком, в какого верила Джули, – способным изменить мир всеобъемлющей любовью. Я знала, как важно, чтобы эти идеалы жили, знала, как важно верить, что добро победит зло, что всегда остается надежда.
День мой закончился печально, и я отправилась домой, более расстроенная своим спором с Джули, чем стычкой с Винус.
