Рут Рейчл - Чеснок и сапфиры
Я быстро спрятала под себя руки, но Клаудия успела заметить, что колец на них не было.
— Драгоценности? — вопросила она.
— Очень мало, — ответила я.
— Мириам ничего тебе не оставила, когда в прошлом году с ней случился удар? Я хочу сказать, ничего, кроме страшненькой бижутерии, которую носила сама? Такие женщины, как Молли, носят обручальные кольца, и я припоминаю, что у твоей матери было кольцо с небольшим бриллиантом, оставшееся после первого замужества.
— Она терпеть его не могла, — сказала я, — и я тоже. Впрочем, посмотрю. Может, и найду.
— Найди, — приказала Клаудия. — Я уверена, что Молли из разряда женщин, которые без обручального кольца чувствуют себя раздетыми. Если не найдешь, купи себе похожее.
Я и не предполагала, что мне придется проделать столько работы. А Клаудия еще далеко не все сказала.
— Нам потребуются услуги высокопрофессионального визажиста, — продолжила она. — Это должен быть человек, не связанный с театром.
Она покачала головой.
— Найти такого будет не просто. Совсем не просто. Хотя несколько имен приходят мне на ум. Я займусь этим, и в следующий твой приезд в Нью-Йорк мы снова встретимся. К счастью, время нас не поджимает. Нам потребуется уйма времени для подготовительной работы. Надеюсь, что ты справишься…
Лето я провела, мотаясь между Лос-Анджелесом и Нью-Йорком. Каждый раз мы встречались с Клаудией. Она сказала, чтобы я и думать не смела о своем физическом преображении, пока не будет готов костюм Молли. На одежду ушло много времени: Клаудия цеплялась к каждой детали. Я трижды поменяла цвет чулок Молли, пока Клаудия не осталась довольна.
Я могла бы потерять терпение, но на тот момент я сворачивала один этап своей жизни и начинала другой, а потому поиски образа Молли Холлис отвлекали меня от переживаний. В разгар изматывающих хлопот, сопровождавших переезд — упаковка вещей дома и на работе, поиски грузчиков и няни для ребенка, — Молли Холлис была для меня веселой отдушиной.
Я купила старомодный костюм от Армани. Он был на три размера больше моих габаритов. Клаудия настояла, чтобы я надела бюстгальтер с синтетическими вкладышами и две нижние толстые юбки. Я нашла подходящую маленькую сумку и старое мамино кольцо с бриллиантом. Постепенно гардероб сложился. Прошло два месяца прежде чем Клаудия высказала одобрение. Затем она объявила дату дебюта Молли.
— Закажи столик, — скомандовала она. — Где ты планируешь явить миру нашу новую женщину?
— Вы ведь пойдете со мной, правда? — нервно спросила я. — Я думаю начать с четырехзвездочного ресторана с новым шеф-поваром. Все рестораны Нью-Йорка ожидают у себя появления нового критика из «Таймс», а этот ресторан находится вверху списка. Они понимают, что я их скоро посещу.
— «Ле Сирк»! — воскликнула Клаудия и хлопнула в ладоши.
— Да.
— Превосходно, — одобрила она. — Это скорее театр, чем ресторан, и он будет замечательной сценой для Молли. Я с удовольствием с тобой пойду.
Столик был зарезервирован на ранний ужин в середине лета. Когда Клаудия появилась в отеле вместе с гримером, я была уже одета. Обе прыснули, когда я подошла к дверям. Я поняла, как смешно, должно быть, выгляжу со своими дикими волосами в добропорядочном костюме Молли. Клаудия повернулась к Денизе.
— Мы надеемся на вас, — сказала она, — надеемся, что вы подберете к этому телу подходящую голову.
— Я могу это сделать, — сказала Дениза и извлекла из волшебной сумки пластиковую накидку.
Она была незаметной женщиной среднего возраста и похожа на большинство гримеров: чистое лицо, полное отсутствие помады, румян и прочей косметики. Дениза набросила накидку поверх моего костюма и принялась за работу. Сначала покрыла кожу толстым слоем грима. Брови исчезли. Кожа приобрела желтоватый тон, которого у меня никогда не было. Появились морщины. Сделала что-то со щеками, так что они стали выглядеть полнее, нарисовала новый контур губ, и рот теперь казался маленьким. Задумалась над помадой, а потом остановилась на довольно страшном коралловом оттенке. Заверила, что такая помада два года назад вышла из моды.
— Закройте глаза, — сказала она, приступая к верхней части моего лица.
По векам заходили кисточки, под глазами зачавкали губки. Мои глаза были все еще закрыты, когда Дениза попросила меня надеть парик. Он был сделан точно по указаниям Клаудии: прямые короткие каштановые волосы с проседью. К тому же он был очень тугим: я с трудом натянула его на свои поднятые и зализанные волосы. Это было настоящим мучением, и я нагнулась, напяливая его на голову. Мне казалось, что мой череп стянули две огромные резинки.
— У меня от него болит голова, — пожаловалась я, собственный голос в зажатых париком ушах звучал приглушенно. — Я его вытерпеть не смогу. Такое впечатление, что на мне купальная шапочка.
— Дорогая, — сказала Клаудия, — перестань ныть и посмотри на себя.
Я подняла голову и открыла глаза. Глянув в зеркало, я увидела незнакомую женщину, смотревшую прямо на меня.
— Познакомься с Молли, — сказала Клаудия.
Я онемела. Зашевелила губами, чтобы убедиться, что губы незнакомки тоже шевелятся. Они зашевелились. Я сморщила нос, Молли в ответ сморщила свой. Я подняла пальцы, она сделала то же самое. Помахала рукой, замахала и Молли. Клаудия похлопала меня по руке и тихо сказала:
— Думаю, нам пора на представление.
Я видела, что она изо всех сил старается сдержать улыбку. В этот момент она явно ощущала себя новоявленным Генри Хиггинсом. Она должна была показать свое творение миру, и ей не терпелось это сделать.
— Помедленнее, милочка, — сказала Клаудия, когда мы вышли из дверей. — Делай короткие шаги. Помни, ты теперь Молли. Не выходи из роли.
Она дернулась, когда я подозвала такси.
— И не кричи.
По крайней мере, это сделать было нетрудно. Слишком жарко для быстрой ходьбы и громкого крика. Туфли прилипали к асфальту, щеки пылали под бежевым тональным кремом. Несмотря на жару, Клаудия облачилась в одно из своих бесформенных черных платьев. Зной ей, похоже, был нипочем.
— Интересно, какие у Молли гастрономические предпочтения? — спросила я, когда мы сели в такси. — И на какие темы она разговаривает?
— Это, — сказала Клаудия, — предстоит тебе выяснить.
В «Ле Сирк» было прохладно, но далеко не спокойно. Маленькое вычурное помещение заполнили женщины в мерцающих платьях и мужчины в элегантных костюмах. Они примостились на обитых полосатым шелком стульях, сиденья которых, похоже, были для них маловаты. Во всех углах виднелись цветы, составленные в огромные букеты, на столах резвились маленькие керамические обезьянки.
Метрдотель согнулся над журналом с перечнем зарезервированных столиков. Он не сразу удостоил нас своим вниманием, а удостоив, холодно оглядел с ног до головы. Я невольно похлопала себя по парику, надеясь, что из-под него не выглянули темные пряди.
— Вы забронировали столик?
Судя по тону, он в этом сомневался.
— Холлис, — назвала я «свою» фамилию.
Он не среагировал, поэтому я повторила погромче:
— Молли Холлис.
При этом удивилась, что моя речь моя звучала по-другому — глуше и медленнее, словно ее тоже отретушировали. Человек провел пальцем по странице с фамилиями.
— А, да, — сказал он наконец. — Вот она.
Вид у него был разочарованный.
— Столик для некурящих. Боюсь, на данный момент ничего нет. Вам придется подождать в баре.
Повернул голову, как бы указывая направление, где его можно искать.
В баре было пусто, а после того как мы заказали только воду, стало еще пустыннее. Парик крепче сжал голову. Тяжесть многослойного наряда изнуряла. Отсутствие внимания было красноречивым признаком пренебрежения.
— Мне кажется, — сказала Клаудия, — они надеются взять нас измором. Устанут, мол, и уйдут.
Я согласилась.
— Я не намерена доставлять им такое удовольствие, — заявила она.
— И я тоже, — сказала я. Подсунув палец пол парик, поскребла зудящую голову.
Наш столик оказался очень маленьким. Он стоял в углу, и его со всех сторон обвевал дым курильщиков.
— Но ведь я просила стол для некурящих! — сказала я тем же глухим, медленным голосом.
Метрдотель пожал плечами и обвел широким жестом помещение, словно говоря: «Неужели не видите, что все столы заняты?»
Он неохотно протянул меню и поспешно ретировался.
— А винную карту? — спросила я вслед его удалявшейся спине, но его и след простыл.
Это, как мы вскоре узнали, не должно было стать проблемой. Несколько дюймов скамьи слева от меня, очевидно, считались чем-то вроде склада. Официанты, проходя мимо, бросали рядом со мной использованные меню. Скоро плюхнулась и карта вин.
Том был увесистым. Я принялась изучать его и услышала, как мой новый голос сказал Клаудии:
