Антон Соя - Порок сердца
— А зачем? Москва — город не маленький. Кто ж знал, что девчонки друг друга найдут? Абсурдное совпадение! Я как твою благоверную увидела — решила, что подстава. Ан нет, просто ты, придурок, умудрился квартиру в моем дворе купить! Польстился на престижный район или соскучился?
— Если б я знал, что ты здесь живешь, за километр объезжал бы. Отзваниваться надо было. Связь держать!
— Ты вообще, чего тут нюни распустил. Восемь лет у меня рот на замке, а общаться с вами, связь держать, весь этот бред провинциальный поддерживать — извините, на хуй! Начитались в детстве Дюмов с Конан Дойлами. Я ни от кого не прячусь, фамилию не меняла. Если б вам с попом нужна стала, нашли бы с полтыка. Я никакого контроля не терплю, но слово держу, молчу в тряпочку.
— Слово держишь? Да ты ж даже не знаешь, кто ты! Бабамужик?! Все несчастья мои от вашей грязной семейки. От Жени твоего, кобеля несчастного.
Виктория резко встала и неожиданно сильно припечатала шею Григория к столу.
— Ты, гнида, брата моего не трожь. Если бы вы мужиками были, ты да Павлов, да другая пьянь, глядишь и не пришлось бы нам все это ваше дерьмо разгребать, нам — бабам!
Григорий яростно трепыхался, но вырваться не мог. В кухню опять заглянул мужчинка и тут же испуганно исчез.
— Что?! Сильные руки у пластических хирургов?! Это тебе не сонных баб по ночам душить, Гиппократ хренов!
Григорий перестал дергаться и начал жалобно скулить.
— Что? Виктория?! Ну и кто баба-мужик?! Тьфу.
Виктория ослабила хватку, Григорий выпрямился.
Какое-то время они сидели молча, не глядя друг на друга. В кухню важно зашла толстая кошка, выгнула спину, заурчала и нагло запрыгнула Григорию на колени. Он нервно спихнул ее. Виктория начала томиться затянувшейся паузой.
— Ну, ладно, коллега, мир. Ты чего помолчать пришел или поругаться?
Григорий ответил Виктории, не глядя на нее:
— Нет, шею помассировать. — Он ощупал шею. — Синяк будет. Ты чего ей вчера такое ляпнула, что она, как угорелая, в Коламск помчалась? Прошлое искать. Не дай бог найдет.
Викина бровь удивленно взлетела:
— О-о-о, беда! Я ведь не меньше тебя переполошилась, когда ее увидела. Я ей ничего такого не говорила, веришь? Ни полслова. Ни полунамека. Так потрепались о детях, две домашние клуши. На голову она жаловалась — это правда, а ты чего за ней не подорвался, не вернул?
— Я под утро пришел, а там письмо, — обмяк гость и протянул Виктории Катину записку.
Она с интересом пробежала ее глазами.
— Да уж. Видно, все-таки живет у нее чего-то там в головенке, тлеет, ворочается, химикатами недобитое. Сначала Катька моя, потом я — катализировали процесс, вот и дернулась. Да ты не переживай так — чего она там найдет — еще большую кашу, чем в своей башке. В нашей истории-то черт ногу сломит. Ты, я да поп — больше никто в этом мире правды не знает, но нужна ли она кому-нибудь — это другой вопрос. Нака, глотни «Годэ», — Виктория достала из шкафа бокал и налила коньяку почти до края.
Григорий молча взял бокал и, отхлебнув из него, сказал:
— Значит, ты ничего не сказала. Я всегда надеялся, что ты не подведешь, даже когда след твой потерялся, я Отца успокаивал. Он, кстати, звонил мне сегодня, она с утра уже у него была, его чуть Кондрат не хватил. Я хотел приехать, а он говорит, сиди тихо, тебя здесь не хватало, паникера. Твое дело — людям жизнь спасать, а мое — душу успокаивать, сам управлюсь. Говорит, в глазах у нее святость увидел, совсем свихнулся. Восемь лет я с ней, в глазах ее только преданность собачья.
— Ну а чем не святость? Завидую! Выглядит она, кстати, отлично. Ладно, Пантелеймон — кремень и мозг, он все вырулит. В конце концов, кто, если не он? Так что вернется через пару дней твоя птичка в клетку, походит по родным камням, помолится, на могилке предков поплачет да прилетит к птенчику. Мне Катька все уши прожужжала про Аньку вашу, прямо влюбилась, по самые эти самые…
Злобно взглянув на хозяйку дома, Григорий поморщился:
— Не стыдно тебе про детей так.
Виктория, не обращая внимания на огненные взгляды гостя, пыхнула сигарой.
— Я ж в хорошем смысле. Я за свою Катьку любого задушу, извини, опять сорвалась.
— Да, ладно, — сдался грозный Гриша. — Я свою Аньку тоже до смерти люблю. Давай, что ли, выпьем за нежданную встречу, за детей наших любимых да чтоб все обошлось.
— Тихо, тихо. Что-то разогнался ты, давай сначала за Катю выпьем, за святую нашу, за ее большое сердце.
— Никогда не понимал, когда ты шутишь, а когда серьезно, — сказал Дроздецкий, заглатывая душистый коньяк.
К нему на колени опять запрыгнула кошка. Григорий, немного успокоившись, погладил ее:
— Киса, киса, хорошая кошка.
Виктория криво усмехнулась:
— Это кот. Русский голубой кот, кастрированный, правда. Мужиков, гад, очень любит, ни одного не пропустит. Еще бы. У нас в семье с мужиками не очень, дефицит.
— Кота случайно не Женей зовут?
Вмиг с Виктории слетело все ее напускное благодушие:
— Пошел вон, дурак! Анька твоя пусть приходит, а ты чтоб на двести метров не подходил.
ГЛАВА 4
09.09.2006 12:30
Катя пришла в себя оттого, что Белка прыскала на нее водой из графина. Она была все в том же ресторане, рядом Белка — заглядывает в глаза. Вроде бы отпустило, и что с ней случилось минуту назад — непонятно. Мысли обрели былую четкость. На сцене стало пусто, танцоры исчезли. Белла смотрела на нее с неподдельной жалостью в глазах:
— Бедненькая, как ты его все-таки любила. А познакомил вас Папаген. Помнишь Папагена?
Катя отрицательно покачала головой, не в силах что-либо сказать.
Тогда Белла с готовностью взяла инициативу в свои крупные руки и начала рассказ:
— Тебя в клуб к нам Папаген пристроил. Ты такая смешная пришла, совсем зеленая еще, ну ясное дело, только после школы. Танцевала ты просто класс! Это все отметили. Нам со Стрелкой ты походу сразу понравилась. И Женька-гей запал на тебя капитально.
Катя уточнила:
— Так я с Женей в клубе познакомилась?
— Да нет же, ты уже до клуба с ним была знакома, вас Папаген познакомил, папашка твой настоящий и твой учитель танцев, старый сводник.
Пытаясь связать новые факты своей биографии со старыми знаниями, Катя спросила:
— Значит, я с детства танцами у собственного отца занималась? Как моя мать могла все это от меня скрывать?!
— Ну, походу это ее тоже нервировало. Ведь как только Папагена инфаркт свалил, она тебе все и выложила. Только ты к тому времени уже беременна была от Женьки! Вот почему я тебя и спросила сразу, не от Женьки ли у тебя ребенок! Но подожди, это все не по порядку. Я вперед залезла. Ты точно выпить не хочешь, а то давай коньячку?
Бред сумасшедшего! Но не верить Белле не было оснований, и все, что Катя могла делать сейчас, — это только слушать и запоминать, потом она сядет и во всем разберется, а пока надо сохранять светлую голову. Белла продолжала вопросительно смотреть на нее, Катя вспомнила — она же задала вопрос, надо было отвечать:
— Нет, нет, я же говорила! Не могу, я на лекарствах.
Ее старую знакомую такой отказ ничуть не смутил, похоже, она привыкла пить в одиночку:
— Ну как знаешь, подруга. Походу странная штука жизнь. Надо ж как тебя приложило! — Она уверенно налила себе очередную рюмку и выпила одним махом. — Ну так про что я? Короче, ты, как пришла к нам, сразу влилась в нашу теплую компанию, помнишь Сережку, я тогда с ним встречалась? Сторчался он и помер. Ах да! — Беллу уже заметно развезло, движения стали размашистыми, голос — громким. Она махнула рукой: — Куда тебе. В общем, сдружились мы здорово, ну и понятно клубились по всем злачным местам, вот тогда-то ты с Женькой и схлестнулась! Какой у вас бурный роман был! Мы все в шоке были, весь город тогда Женьку голубым считал. Правда, я так и не могла понять: откуда такие дурацкие слухи поползли, ведь вечно его с какими-то бабами раньше видели! С Жанкой, например, или с Риткой. В общем, лямур у вас был писдецкий! Походу если б не твои проигрыши в казино, может, все и по-другому бы было!
Стул пошатнулся, новый оборот истории Катю встряхнул и вывел из оцепенения:
— Какие еще проигрыши?
— Да, мать, ну ты даешь, все забыла! Ты меня прости, но все как в анекдоте и получается. Да ты ж в жуткие долги влезла, денег нет ни хрена, а все туда же! Да тебя же от рулетки не оттащить было, мы ничего поделать не могли! «Мне повезет! Мне повезет!» — как зомби блин. А за деньгами к кому? — Конечно, к Сашке Павлову. Я, кстати, его с зоны дождусь и брошу своего Вахида с его сраным рестораном. Вахида-то я у Стрелки отбила… А нечего, подруга, клювом щелкать! А теперь мой Вахид торчит неделями в Москве — дела там, стрелки. Стрелка, блядь! Узнаю — закажу обоих на хрен, — окончательно сбилась на свою судьбу с Катиной, изрядно набравшаяся Белка. — Да, прости, значит, Павлов. Вот мужик так мужик. Как прижмет… Он парень добрый, никому походу не отказывал, но ты — дура — его терпеть не могла, а кого еще просить? Вот ты к Ленке Павловой, подруге своей, и побежала! Я говорила тебе: не связывайся с ней — стерва она, а ты заладила: нет, она хорошая! Хорошая — с говном сворошенная! А я как чувствовала, все в последствии и открылось: она же и подговорила собак павловских тебя трясти да счетчик крутить! Павлов оказался вообще не в курсах. Вот и влипла ты по уши. Долгов немерено, от премьеры тебя отстранили…
