Тьерри Коэн - Если однажды жизнь отнимет тебя у меня...
Дженна и Элоди, ни секунды не медля, приехали в больницу. Их встретил практикант, ввел в курс дела, описал состояние больного и попросил подождать в приемной. Они вошли в холодную белую комнату, с трудом справляясь с мучительной тревогой. В приемной уже сидел молодой человек, взглянувший на них полным беспокойства взглядом, — Кевин. Элоди поздоровалась с ним, села рядом, взяла его за руку.
Дженна устроилась напротив пожилой супружеской пары. Старшее поколение выглядело спокойнее, но Дженна чувствовала, какой тяжкий груз лежит у них на сердце.
34
К Габриэлю вернулось сознание. И ощущение, что он стал легче, чище. Где он? В операционной. Он увидел хирурга и сестер, которые склонились над ним, забеспокоился, приблизился и понял, что на столе лежит Александр. И тогда осознал — сам он теперь только душа. Его душа покинула телесную оболочку, которая целую неделю служила ей убежищем, и теперь продолжит свой путь в мир иной.
— Я здесь, — произнес рядом с ним голос.
Обозначился проводник. Габриэль хотел расспросить его, но почему-то ему было трудно произнести те вопросы, которые его мучили. Где Клара? Ему удалось сделать то, чего он так хотел?
— Вы удивительно вели себя, Габриэль. У вас была задача: спасти Клару. Но вы сумели вникнуть в проблемы Александра и его семьи.
Проводник в задумчивости сделал несколько шагов.
— Вы могли бы не обратить внимания на Деберов, а вы им помогли. Вы проявили лучшие качества вашей души, Габриэль.
Рядом с проводником появилось что-то вроде тени. Что бы это могло быть?
— Вы позаботились о жене Дебера и его дочери, — продолжал проводник. — Вы занялись и самим Дебером. Поняли, что и вы тоже могли бы стать именно таким. Спасая его, вы поработали и на свое собственное будущее.
Зачем проводник говорит ему все это? Почему молчит о Кларе и ребенке? Почему он сам не может ничего сказать проводнику, хотя при первой встрече они так легко разговорились? Потому что теперь он умер?
— В каждом человеке таится добро и зло, — продолжал ангел, не обращая внимания на тревоги Габриэля. — Доброе в нем становится его достоинствами, помогает проявить таланты, использовать возможности прожить успешную жизнь. Зло лишает возможности видеть последствия своих поступков, мешает понять, что человек пошел по дурному пути. Между добром и злом лежит зона свободного выбора.
Проводник подошел к двери операционной и заглянул в соседнюю комнату.
— Там Клара, — проговорил он.
Габриэль подошел к проводнику. И в соседней операционной хирург и сестры, склоняясь, работали, но Габриэль не видел, кто там лежит.
— Я прошу прощения.
Почему он просит прощения? Что хочет сказать? Габриэль с ума сходил от беспокойства, напрягал все силы, чтобы заговорить, закричать.
В эту минуту что-то случилось в операционной Клары. Врачи и сестры явно забеспокоились. Каждое движение сестер говорило о скрытой тревоге. Глаза хирурга посуровели. Он отдавал распоряжения сухим резким тоном.
Габриэль в ужасе повернулся к проводнику. И не увидел его.
Проводник теперь стоял возле Клары. До Габриэля донесся его голос так отчетливо, будто он по-прежнему стоял рядом.
— Еще одна душа, Габриэль. Мне нужна еще одна душа.
Габриэль задохнулся от слез.
— Вы не имеете права! Неужели вы мне солгали? Я сделал все, что мог!
— Бог не разлучает любящих, — ответил ангел.
— Нет! Не смейте этого делать!
Внезапно в комнате потемнело, темнота поглотила все — и людей, и вещи. Габриэль пытался закричать, но голос его не слушался. Что же с ним творится? Он уходит в смерть. Да, он чувствовал, как съеживается его душа. Он уйдет из этого мира, так и не узнав, что будет с Кларой.
* * *Хирург вышел из операционной. В приемной сидели и ждали родственники. Врач подошел к Элоди и Дженне.
— Состояние стабильное. Он вне опасности.
Дженна и Элоди с облегчением вздохнули, но сдержали свою радость. В лице профессора Атали они увидели напряжение и поняли, что состояние других больных не столь благополучно.
Они тихонько поблагодарили профессора и отошли в сторонку.
Хирург повернулся к Кевину и супругам Сансье. Трудно было понять выражение его лица, но веселым оно не было. Он уже собрался начать говорить, но тут к нему подошла медсестра и прошептала что-то на ухо.
Взгляд хирурга выразил крайнюю степень изумления.
— Иду! — ответил он медсестре.
— Что там случилось? — не удержался от вопроса Дени Сансье, не в силах больше сдерживаться.
Профессор предпочел бы сообщить о слабой мозговой деятельности, которая была обнаружена его учеником у больного вчера вечером, о том, что она, судя по всему, не является заблуждением врача или неисправностью техники, но все-таки слишком слаба, чтобы надеяться на благополучный исход. Но он не стал вдаваться в подробности — сообщил именно то, что только что сообщили ему.
— Ваш сын, — выговорил он, — вышел из комы…
* * *Пол зашатался под ногами Лоррен, и Дени подхватил ее. Они смотрели вслед уходящему хирургу, не зная, следовать за ним или ждать его здесь.
— Господи!.. Господи!.. — судорожно шептала мать Габриэля.
Муж крепко прижал ее к себе.
Дени Сансье словно бы заледенел со дня катастрофы, и вот кровь снова побежала у него по жилам. Из груди его рвались смех и рыдание, он готов был смеяться и плакать. Все чувства перемешались, и он уже больше не мог их сдержать. И тут он вспомнил, что в приемной он не один. Дени обвел глазами присутствующих и встретил счастливые улыбки. Все радовались их радости. Радовались счастливому событию, были растроганы счастьем отца и матери.
Через три дня
35
— Габриэль?
Голос прилетел из дальнего далека и замер возле уха. Откуда он прилетел? Кто его зовет?
Кто-то взял его руку, и Габриэль почувствовал успокаивающее тепло пожатия. Что за странные иллюзии? Откуда могут взяться физические ощущения, если он…
И тут что-то вдруг забрезжило. Словно бы возник лучик света. Словно бы дотянулся до него извне. Извне чего? Да, Габриэль почувствовал свет. Но ведь его глаза… Он разомкнул веки. Поначалу поплыли какие-то мерцающие пятна, потом глаза приспособились, и то, что он увидел, изумило его до онемения.
Рядом стояла мама и улыбалась ему.
— Это я, — шепнула она, отвечая на его немой вопрос.
Рядом с мамой стоял отец, на глазах у него блестели слезы. Наверное, это сон. Прощальный сон перед уходом.
Но нет, и папа, и мама настоящие. Так, значит, он жив?.. Мысль показалась Габриэлю совершенно невероятной, безумной и сказочной одновременно. Буря чувств забушевала в нем. Вспыхнула сотня вопросов, на которые он не мог получить ответа.
