Джудит Леннокс - Возвращение во Флоренцию
— Мисс Скотт предостерегла меня на ваш счет. Сказала: на вас нельзя положиться.
— Какая беспардонность! — ничуть не обескураженный, воскликнул Джек.
— Она намекала, что вы всего лишь томящийся бездельем аристократ.
— Правда? — Они столкнулись с другой танцующей парой, и он тесней прижал ее к себе.
— На мой взгляд, все аристократы томятся бездельем.
— То есть, вы хотите сказать, мы все одинаковые? — Их разговор его явно забавлял. — Тогда девушки из среднего класса все как одна должны быть чопорными.
— Вы ужасный человек! Кстати, я вовсе не из среднего класса. Скорее, из артистической богемы.
— О да, Фредди, конечно! Как это я позабыл?
— Правда, богемный образ жизни мне не очень-то хорошо дается.
— Ну, могу сказать, вы неплохо адаптировались.
— Когда я училась в школе, то мечтала стать похожей на сестру. Она была сногсшибательной. — Фредди вспомнилась квартира Тессы с фотографиями на стенах и камином, выложенным черно-белой плиткой. Она улыбнулась. — Я была ее курьером.
— Курьером?
— Доставляла записки ее ухажерам. — Фредди рассмеялась. — Некоторые из них были очень славные, но попадались и противнейшие типы. Думаю, Тесса просто не понимала, какие они мерзкие. Один попытался меня поцеловать, а другой пригласил на ужин, когда Тесса не смогла пойти.
— А вы согласились?
— Конечно. — Она взглянула ему в лицо. — Видите. Не такая я и чопорная.
— И как вы провели время?
— Сначала чувствовала себя ужасно важной. Но потом он заболтался с друзьями и совсем забыл обо мне, поэтому я вернулась домой одна, на метро.
— Сколько вам было?
— Пятнадцать. Я на него не обиделась. Мне всегда нравилось ездить одной.
— О да, я это знаю. А что с вашей сестрой? Как она? Где она сейчас?
Фредди вздохнула.
— К сожалению, Тесса осталась в Италии. Я получила от нее письмо — она передала его с каким-то знакомым из Швеции. Письмо довольно туманное — наверное, она боялась, что его могут прочесть, — но из него я поняла, что она переехала на какую-то ферму, в глушь. Я отправила ей ответ, но так и не знаю, получила ли она его.
Танец закончился барабанной дробью, и они опять поаплодировали. Фредди сказала:
— Я рада, что мы с вами снова встретились. Не пропадайте больше, Джек.
Он пообещал поддерживать с ней связь, а она привстала на цыпочки и поцеловала его в щеку.
— У вас шрам, — заметила она, дотронувшись пальцем до его брови.
— Я выпрыгнул из самолета и угодил в крону дерева.
— Очень неосмотрительно с вашей стороны.
— Правда? — Его улыбка стала еще шире. Он поблагодарил Фредди за танец и откланялся.
Она сказала ему вслед:
— Берегите себя, ладно?
Он оглянулся и ответил:
— Конечно.
На улице стоял пронизывающий холод; выйдя из отеля, они услышали доносившийся издалека грохот взрывов. С покореженных водосточных труб свисали сосульки, в приглушенных лучах автомобильных фар, прикрытых светомаскировкой, глыбы льда и осколки стекла в оконных рамах сверкали, словно огоньки на новогодней елке, придавая улице обманчиво праздничный вид.
По обеим сторонам от входа в подъезд, где находилась квартира Ангуса, стояли кадки с декоративными деревцами, подстриженными в форме шара; сверху каждый шар венчала толстая шапка снега, напоминая сливки на рождественском пудинге.
Когда Ангус отпер дверь, прозвучал сигнал отбоя воздушной тревоги. В квартире на стенах висели портреты дородных мужчин в пудреных париках и женщин с глубоким декольте и игривым выражением лица.
Ангус сказал:
— Сейчас я зажгу лампы, и вам перестанет казаться, что они все на нас смотрят. Холодно как в морозильнике, да? Надо скорей разжечь камин.
Фредди присела на мягкий диван с обивкой темно-сливового цвета, стоявший перед камином. Обивка местами протерлась и отливала серебром. Ангус опустился на колени, чиркнул спичкой и поджег растопку.
— Помню, дома зимой стоял такой холод, что замерзала вода в кувшине. В Лондоне такого не бывает. — Ангус сел на диван рядом с ней. — Девочка, дорогая, ты совсем продрогла.
Ей нравилось, как он произносит «дорогая» со своим раскатистым «ррр».
Он налил им обоим виски, и они немного посидели, обнявшись, наблюдая за тем, как разгорается огонь и его тени пляшут на коврике перед камином.
Агнус сказал:
— В канун Нового года мы зажигаем все лампы и свечи в замке, а в саду ставим факелы. Люди говорят, огонь видно за много миль. Потом начинается угощение, музыка и танцы.
— Мне казалось, ты не любишь танцы.
— Настоящие танцы. Горские. В полночь на башне звонит колокол, и все выпивают по бокалу. А потом по традиции надо бежать к соседям, чтобы оказаться у них первым гостем. Видишь ли, считается, что так мы приносим друг другу удачу.
— И как далеко живут ваши соседи, Ангус?
— Ну, до ближайших около двух миль. Всего ничего.
— По снегу?
— Мне приходилось ходить сквозь заносы глубиной по пояс. В Шотландии мы согреваемся с помощью виски и быстрой ходьбы. Правда, существуют и другие способы.
Рассказывая, он гладил ее по волосам, время от времени целуя в губы. Потом сказал:
— Я хотел бы, чтобы ты когда-нибудь встретила Новый год с нами. Как ты думаешь, тебе понравится?
Она встала на колени на диване и поцеловала его.
— Не знаю, Ангус. Боюсь, я бы все время мерзла.
— Ни в коем случае. Я бы об этом позаботился.
Ангус взял стакан с виски у нее из рук и поставил на столик. Потом поцеловал ее ключицу.
— Как крыло у птички, — сказал он. — Эта впадинка, вот здесь. — Он обнял ее обеими руками и усадил к себе на колени. Осторожно расстегнул молнию на платье, спустил с плеч тонкие бретельки и снова поцеловал.
— Итак, моя красавица Фредди, — сказал он. — Если ты хочешь, чтобы я остановился, скажи мне это сейчас.
У нее в памяти всплыли слова Марсель Скотт: «Вы влюблены в Ангуса, мисс Николсон?» И ее теория о любви, которая всегда бывает неравной.
Но она все равно ответила:
— Нет, Ангус. Я не хочу, чтобы ты остановился. Совсем не хочу.
Фредди прикрыла глаза и испустила тихий вздох, когда его рука скользнула вверх по ее бедру.
Проснувшись среди ночи, она пошла на кухню выпить воды. В полной темноте Фредди отодвинула светомаскировочную штору и выглянула на улицу. Шел снег — пушистые белые хлопья медленно кружились в воздухе и падали вниз, покрывая руины и обломки.
Мысли беспорядочно мелькали у нее в голове. Столько событий за один вечер — Ангус, Джек, танцы. А потом это… Она не жалела, что лишилась девственности, наоборот, ей нравились ее новые ощущения, нравилось чувствовать себя по-настоящему взрослой. Ангус принял необходимые предосторожности — памятуя о том, что приключилось с Тессой, она проследила за этим. Она любовалась снегом за окном, вспоминая его руки на своей коже, слияние их тел, слова, которые он шептал ей на ухо, дыхание Ангуса, когда она засыпала в его объятиях.
Марсель Скотт действительно написала ей и предложила встретиться за ланчем. Фредди была удивлена, получив это письмо: она приняла слова мисс Скотт за обычную любезность, простой знак расположения, за которым не последует никаких реальных действий.
Они встретились в небольшом кафе по дороге к Чаринг-Кроссу. В соседнее здание недавно попала бомба, разрушив один его торец, — словно предложение, оборванное на середине. Среди обрушенных стен, некогда служивших кому-то жильем, снег постепенно засыпал погребальный костер из обломков мебели, торчавшей кверху колесами детской коляски и клавиатуры пианино.
В кафе по запотевшим окнам струйками сбегала вода. Марсель Скотт уже сидела за столиком. Она была в черном пальто с меховым воротничком и крошечной черной шляпке. Перед ней стояла чашка чаю.
— Рада повидаться с вами снова, мисс Николсон, — поздоровалась она. — Можно мне называть вас Фредди? Я ненавижу всякие формальности, а вы? Как вам кафе, нравится? Я часто забегаю сюда на ланч. Большинство других девушек приносят с собой сандвичи и чай в термосах, но я просто не могу целый день сидеть взаперти.
Подойдя к стойке, они заказали себе суп и хлеб. Вернувшись за столик, Марсель сказала:
— Надеюсь, вы не против, что я вам написала? Я разыскала бы вас раньше, но мой отец заболел, и мне пришлось поехать домой.
— Я вам сочувствую. Ему уже лучше?
— Да, гораздо лучше, спасибо. — Марсель, опустив глаза, помешала свой чай. — Конечно, мне надо переехать к нему. Он был бы просто счастлив. Как вы думаете, это очень эгоистично с моей стороны, что я живу одна?
— Не знаю, — ответила Фредди. — Я не могу судить.
— Ваши родители умерли, да?
— Да, оба, когда я была еще ребенком.
