Тони Парсонс - Stories, или Истории, которые мы можем рассказать
— Да все в порядке. — Леон не хотел, чтобы его друзьям было не по себе. Не хотел, чтобы они делали из этого столько шума. Если бы они были слишком добры к нему, он бы просто этого не вынес. — Я вам позвоню, ладно?
— Мы можем устроить это в другой день, — кивнул Терри. — У нас ведь впереди вся жизнь.
Терри обнял Леона, а Рэй смущенно положил ему руку на плечо. Леон попытался улыбнуться. Трое друзей с минуту смотрели друг на друга, словно не зная, что делать дальше. Внезапно проревел автомобильный гудок, призывно, несколько раз подряд. Друзья оглянулись на девушку за рулем «капри».
Мисти улыбнулась и жестом позвала Терри, ей не терпелось двигаться дальше.
— Значит, твой отец на самом деле не юрист?
Терри с Мисти сидели в машине рядом с ее домом, который оказался муниципальным домиком на холме, с видом на грязные задворки вокзала Кингс-Кросс.
Дворик перед домом — который, вероятно, когда-то служил садом — был погребен под автомобильными запчастями. Пара почерневших выхлопных труб, измазанный маслом двигатель, одинокое пассажирское сиденье, ржавый каркас старого «мини-купера» без колес. Шум электричек наполнял воздух, словно птичьи трели.
— Юрист бы не «форд капри» водил, — рассеянно ответила Мисти. Затем посмотрела на Терри взглядом, в котором, как ему показалось, светилась бесконечная нежность. — Ты ничего обо мне не знаешь.
Чистая правда. Его так легко было одурачить. Он — человек, который готовился стать отцом, и ничего не знал. Но начинал узнавать.
— Чем же он занимается? Твой отец?
Наполовину Терри ожидал, что она скажет: тем же, что и твой. Он ожидал, что она скажет: мой отец грузчик в Смитфилде. Мы в точности одинаковы и были одинаковы все время. Но вместо этого Мисти сказала:
— Он механик. У него свой бизнес. Свой маленький бизнес.
Терри задумался. Он представлял себе ее жизнь совсем по-другому родительский дом, заваленный пластинками Баха и книгами, детство, полное привилегий и прошедшее в прогулках на лыжах и пони, но все это нужно было переосмыслить. Многое из того, что его привлекало в этой девушке, оказалось надуманным.
— Откуда это взялось? — спросил он. Интересно, как это называется. — Эта… вымышленная жизнь?
Мисти вздохнула.
— Думаю, из «Космополитен». Все эти красивые люди, живущие красивой жизнью. И «Санди таймс» — особенно цветное приложение. И еще те люди, с которыми я познакомилась в шестом классе, после того как мои настоящие друзья бросили школу в пятнадцать. И все те, с кем я познакомилась в «Газете».
Терри все еще не понимал.
— Но тебе не обязательно было лгать мне.
— Ну конечно обязательно! — Она рассмеялась. — Я делала это не для тебя или кого-то еще. Я делала это для себя самой. Я лгала, чтобы чувствовать себя комфортнее! Ты хочешь зайти? Познакомиться с ними?
Герри взял ее руки в свои.
— Я хочу, чтобы мы не лгали друг другу больше. Если у нас будет ребенок. Если мы хотим, чтобы все было правильно.
Мисти растерянно смотрела на поцарапанный металл, разбросанный по всему двору.
— Ну может, только если мы будем лгать по достойной причине. Только если будем лгать, чтобы не причинять боль друг другу. — Она улыбнулась, провела кончиками пальцев по его щеке. — Это же самое главное в браке.
Отец Мисти расхохотался и хлопнул Терри по спине.
— Повеселился, теперь всю жизнь расплачивайся! — объявил он.
Ее отец был высоким человеком в безрукавке; на его широкой спине густым покровом росли курчавые волосы. Он достал грязные стаканы и налил две стопки «Феймос граус»[26]. Не обращая внимания на зажеванные протесты Терри, он заставил его взять стакан в руку.
— Мне ль не знать, каково тебе? Ее маманя была на четвертом месяце, когда мы поженились! — Он поднял стакан. — Ну, до дна!
Терри последовал его примеру и опрокинул виски в горло, чувствуя, как спиртное обжигает все его внутренности, до самых ботинок «Доктор Мартенс». У него закружилась голова. В убогом домике были повсюду расставлены изображения Иисуса и Марии. Казалось, они смотрели на него из каждой ниши, со стен, с камина. Христос на кресте. Мария со сложенными в молитве руками. Все эти образы страдания и чистоты. Терри прижал ладонь к вспотевшему лбу, ощущая, как виски творит с ним свою черную магию.
— Везучий же ты, — выдохнул отец Мисти, вытерев рот тыльной стороной волосатой кисти. — Братцы моей женушки мне жару задали. На всю жизнь запомнил. Хоть я всегда и собирался поступить честно, по правилу.
Отец махнул стаканом в сторону трех мрачных типов на диване, которые напряженно сканировали Терри взглядами. Братья Мисти, два старших, один младший. Монстры, подумал Терри.
— Кажись, тебе легко все с рук сойдет, — заметил отец. Затем, не мешкая, перешел к делу. — Могу вам с Мэри по дешевке скаут-холл устроить, для церемонии.
И Терри подумал — Мэри?
— А еще я знаком кое с кем из местного Вестминстер-Уайна, кто сможет бухлом заняться, а потом вы с Мэри поживете здесь у нас, пока муниципалитет не выделит вам маленькую хорошенькую квартирку.
Все уже было решено. Слезы выступили у Терри на глазах. Частично из-за «Феймос граус» частично от потрясшей его правды о семье Мисти и частично потому, что он всю ночь был на ногах, нюхал наркотики и переживал экстремальные приключения. Но прежде всего из-за внезапно нахлынувшего чувства, что его жизнь больше ему не принадлежит.
Эта семья была не похожа на его собственную. Его мама с ума бы сошла, если бы кто-то случайно сшиб статуэтку в саду перед домом, уж не говоря о том, чтобы завалить сад масляными частями автомобильного двигателя. Дом, в котором жили родители Терри, был их собственностью, а не муниципальной. И отец Терри, несмотря на суровый внешний вид, все выходные ухаживал за своими розами, а не разбирал по частям «форды». Эти люди — семья Мисти — были на другой ступени рабочего класса Они получали деньги наличными, жили большой семьей в чуть ли не съемном домишке, ютясь и толкаясь в ограниченном пространстве. А Терри был единственным ребенком в семье.
Трое братцев Мисти принадлежат к типу чванливой деревенщины — такие теперь заполоняли места, которые он раньше любил, и все портили. У них до сих пор были длинные волосы! На дворе конец лета 1977 года, а у них еще длинные волосы! И не потому, что они, как Рэй, верили в другую жизнь, а потому что они были слишком медлительны и тупы, чтобы меняться! Эти прически — Терри от них тошнило! За такие прически вас избили бы еще пять лет назад! Стрижки перьями, мешковатые штаны клеш, обтягивающие рубашки с коротким рукавом из ткани стрейч, через которую просвечивали их омерзительные соски, и эти пережевывающие жвачку вытянутые физиономии. Его глаза заволокли унизительные слезы.
— Ха! — расхохотался младшенький, — Упырь щас расплачется!
— Перестань, — гавкнул отец. На младшего братца Мисти это не произвело никакого эффекта, а Терри аж подскочил. — Он теперь семья, или скоро ею будет, я хочу, чтобы вы к нему как следует относились. Ну-ка, все вы — подите сюда. Пожмите упырю руку.
Никто не сдвинулся с места.
Лицо старика побагровело от ярости.
— Пожмите упырю руку, я сказал! — скомандовал он. Его глаза налились кровью и практически вылезли из орбит.
Братцы выстроились в очередь, чтобы пожать Терри руку.
— Благослови Господь, — пробормотал старший и потряс его кисть своей мясистой лапой, чуть не вывихнув ему плечо. Терри был в таком шоке, что даже боли не ощущал.
— Благослови Господь, — повторил средний, со всей силы сжав Терри руку, отчего его пальцы захрустели, как грецкие орешки на Рождество.
— Благослови Господь, — вякнул меньшой, едва коснувшись его ладони и тут же поспешно убрав руку. Вполголоса он добавил: — И если ты хоть раз не так посмотришь на мою сестру, я тебя убью на фиг.
Терри уже понял, что до конца дней его будут знать как Упыря. Что мы подарим Упырю на день рождения? Не хочет ли Упырь выпить? Придет ли к нам Упырь на Рождество? Неудивительно, что Мисти погрузилась в чтение этой австралийской феминистки Гермайн Грир — еще бы, все детство провести среди этих огров!
Мисти с мамой вернулись в комнату с подносом чая и имбирным печеньем. Ее мама была стройной очаровательной блондинкой с мягким ирландским акцентом. Терри помог ей разложить чай с печеньем, уже успев влюбиться в эту женщину. Ему хотелось вытащить ее из этого места. Ему хотелось, чтобы его кто-нибудь отсюда вытащил.
— Ну что ж, — поразмыслил папаша, набив полный рот сырым имбирным печеньем. — Вот они и нагулялись, мать.
И несмотря на то, что Терри вежливо улыбался, держа в руках чашку с горячим сладким чаем и с трудом сдерживая слезы, про себя он думал: о нет, нет, нет.
Я еще не нагулялся.
Новая мода на прически еще не достигла Гринфорда. Все по-прежнему хотели походить на каких-нибудь звезд, которых видели по телевизору или на фотографиях в журналах.
