Александр Анянов - Рожденные ползать
— Сколько надо, столько и было, — сразу насупился Прихватько. — Зато по физкультуре — «пятерка» и еще второй юношеский по боксу в училище!
— Э-э-э, ребята! — видя, что назревает ссора, Лихоткин встал на ноги. — Давайте, поспокойнее. И ты, Прихватько заканчивай. Алик мой друг и я его в обиду не дам.
Видя, что остался в одиночестве, Прихватько поспешил перевести все на шутку:
— Что ж такое. Никак подраться не получается, а то я уже….
Он не договорил и, внезапно сделав огромный прыжок в сторону, одновременно толкнул Лихоткина в грудь, отчего тот отлетел назад на чехол. Упавший не успел открыть рот, чтобы что-то сказать, как мимо них на приличной скорости проскочила «воздушка» — машина для заправки самолетов сжатым воздухом. За рулем сидел солдат с выпученными ошалевшими глазами.
— Вот, кому бы действительно морду следовало набить, — закончил свою фразу Прихватько. — Кстати, с тебя бутылка Лихота. За спасение твоей никчемной жизни.
Лихоткин встал, отряхиваясь, и возмущенно заговорил:
— Во, психи, в этом батальоне! Правильно говорят в армии: бойся лошади сзади, корову спереди, а военного водителя со всех сторон.
— Откуда их только набирают? — поинтересовался Алик. — Анютова, знаете из второй? Из-за такого вот придурка, ему чуть башку лопнувшим тросом не отрезало, когда укрытие закрывал.
— Ха, Анютову только чуть было не отрезало, — Лихоткин уже пришел в себя. — А вот мне в прошлом году по-настоящему два ребра поворотным рычагом сломало, когда самолет в укрытие закатывал. Я кричу: «Давай, потихоньку!», а водила, как газанул…. В общем, не успел я удержать прямо переднюю стойку, рычаг из рук вырвался и, как… Короче влетел я в укрытие впереди самолета. А, неуправляемый ероплан левым стабилизатором протаранил стенку укрытия. Вот, это было — да!
Продолжить тему не удалось. Вдоль линейки самолетов неторопливо шел майор Карпинский — инженер первой эскадрильи. Завидев стоящую троицу, он махнул рукой и прокричал:
— Отбой полетам. Грозовой фронт приближается. Зачехляйтесь.
Бармин с Лихоткиным отправились выполнять приказ.
Закатив свой самолет, Алик шел к штабу полка на вечернее построение. Бармин был в отличном настроении. Во-первых, потому, что отменили полеты и можно раньше вернуться в гостиницу. А во-вторых, возможно сегодня ему удалось спасти от армии по глупости заблудшую сюда душу.
Метрах в десяти впереди двухгодичника, неторопливо брели двое технарей из второй эскадрильи. Внезапно, возле них остановился тягач. Открылась дверь, и из кабины высунулся капитан Тихонов.
— Филонов, Телешов! — громко позвал он. — А ну, друзья, подойдите-ка ко мне.
Когда те приблизились, инженер нахмурил брови и подозрительно поинтересовался:
— О чем вы там шепчитесь? Я знаю, у вашего утенка сегодня — сорок дней. Если завтра опоздаете на службу хоть на минуту, я вас самих в землю зарою. Живьем!
Дверь захлопнулась, и тягач второй эскадрильи уехал.
«Ничего не понял», — подумал Алик. — «О чем это Тихон с ними говорил? Неужели во второй эскадре с голодухи завели птицеферму и начали уток разводить?».
* * *Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. И не то, чтобы Шувалов не хотел выполнять свое обещание, данное мальчишке, а просто, этому мешали чисто технические причины. Вначале, он никак не мог отыскать нужный номер, своего, с детства любимого, журнала «Моделист-Конструктор», где в деталях показывалось, как сделать гигантский воздушный змей. Потом, все не доходили руки: то некогда, то придешь после полетов чуть живой и сразу в кровать. Наконец, когда змей был готов, возникла новая непредвиденная преграда — как передать свое творение. Ну не пойдешь же, не постучишь в дверь и не спросишь: «А Петя гулять пойдет?» Тоже мне, друзья! Оставалось одно — попытаться перехватить мальчика, когда он появится на улице.
Теперь, по выходным, Славка частенько занимал наблюдательный пост возле окна своей комнаты, которое, по счастью, выходило прямо на двор возле пятиэтажки, где жила семья Яковлевых. Однако, прошло почти два месяца, пока в один из теплых майских дней, Петька, наконец, появился возле той же песочницы, где они последний раз расстались.
Славка, убедившись, что мальчик один, без матери, быстро схватил змей под мышку и выскочил из гостиницы. Петька явно не ожидал этой встречи и порядком растерялся.
— Привет мужик! — поздоровался первым взрослый.
— Ты…. Вы…. Здравствуйте.
— Зови меня просто — дядя Слава. Вот, принес тебе, что обещал. Помнишь?
— Это мне? — робко спросил мальчик, восторженно разглядывая змея.
Тот имел огромное ромбовидное тело, раскрашенное в оранжевый цвет и черные круглые глаза. Хвост чудовища был сделан из бечевки, с привязанными к ней цветными бумажками.
— Конечно тебе, кому же еще.
Петька, казалось, все еще не мог поверить, что это правда.
— А можно мне его потрогать, дядя Слава?
— Ха, потрогать! Сейчас мы его вместе запускать будем. Держи, только крепко, чтобы ветром не вырвало из рук.
Через несколько минут, воздушный змей, поднимаясь все выше и выше, медленно поплыл над крышами домов. Мальчик был вне себя от счастья.
Откуда-то, во дворе появились другие дети различных возрастов. В конце концов, их собралась порядочная толпа — человек пятнадцать. Они тихонько стояли неподалеку, опасаясь, что их прогонят и наблюдали за виражами, которые высоко в небе выписывал оранжевый ромб.
— Эй, Абрек! — внезапно раздался чей-то окрик. Мимо проходили три офицера из первой эскадрильи. — Ты что, в детство впал? Поехали лучше с нами в Таллин. Пивка попьем с копченой курочкой.
Славка на секунду отвлекся от управления змеем и весело отозвался:
— Нет, орелики, я — в завязке. А вам, если хотите, могу найти замену для пива. И тащиться в такую даль не придется.
— Каким это образом? — офицеры от удивления замедлили шаг.
— Очень просто. Два удара по печени заменяют кружку пива! Идите сюда, — охотно поделился Славка своим рецептом.
— Все шуточки! Ну, гляди, дело твое.
— Счастливо погулять! — крикнул им вслед Шувалов и вдруг заметил, что на скамейке возле песочницы, сидит какая-то женщина, внимательно наблюдающая за его занятиями с малышней.
Это была Петькина мама, появление которой на улице, стало полной неожиданностью для Славки. Он отвернулся и сделал вид, что не заметил ее, в надежде, что женщина, в конце концов, уйдет.
Время шло, а Яковлева не двигалась с места. Офицер не имел ни малейшего желания встречаться с ней, тем более, что ситуация была довольно двусмысленной. Хотя, кто сказал, что он здесь из-за Петьки? Однако мальчишка, увидев маму, тут же устремился к ней.
— Мама, мама! Ты видела, какого змея дядя Слава для меня сделал?! — разнесся на весь двор его звонкий голос.
— А почему ты решил, что это для тебя?
— Он мне сам сказал. Можно я его домой возьму?
Яковлева задумалась.
— Дай, я с этим дядей Слава сначала сама поговорю, — сказала она после некоторого размышления.
— Мамочка! Ну, пожалуйста, пообещай мне!
— Иди, иди, играй. Я подумаю.
Шувалов понял, что разговор становится неизбежным. Он ненавидел пассивно наблюдать, как развиваются неблагоприятные для него события, и поэтому всегда предпочитал лучше идти на обострение, лишь бы контролировать ситуацию.
Через некоторое время, офицер вручил змей ребятам постарше, которые могли справиться с его управлением и направился к Яковлевой. На ней было надето легкое летнее платье на тонких лямочках, выгодно подчеркивающее ее длинную красивую шею. Соломенного цвета волосы женщина собрала в пучок на затылке, открывая высокий лоб. Ее профиль удивительно напоминал старинную гравюру пушкинских времен. Вряд ли ее можно было назвать красивой, но какая-то особая мягкость и, вместе с тем, благородство и достоинство сквозили в каждом ее жесте.
— Можно? — Славка указал на свободный конец скамейки, вместо приветствия.
Наташа согласно кивнула головой.
— В общем, так, — пошел в решительное наступление Шувалов. — Этого змея я сделал специально для Петьки и не вижу в этом никакого преступления.
— А почему именно для него? — удивилась женщина. — Вон сколько детей вокруг.
Славка хотел честно рассказать обстоятельства, при которых все произошло, но в последний момент понял, что вряд ли сможет объяснить свои чувства во время первой встречи с мальчишкой.
— Потому что…, — протянул он, подыскивая варианты ответа и, не найдя ничего более-менее похожего на правду, ответил вопросом на вопрос: — Почему, если ты пытаешься сделать что-нибудь хорошее, то для этого нужны какие-то особые причины? Впрочем, не волнуйся, я заберу игрушку с собой. Или…. Вон, пацанам отдам. На фига она мне!
— Я об этом не просила, — сказала Яковлева мягким низким голосом. — Напротив, большое вам спасибо, — она замолчала, чтобы после короткой паузы добавить: — Я, правда, очень благодарна. Я уже давно не помню сына таким счастливым. Пожалуй, с тех пор, как погиб муж.
