Хорхе Вольпи - В поисках Клингзора
Заговор
1Госпиталь, невыносимо яркий, колющий глаза свет. Пациент начинает с трудом приходить в себя, будто силится очнуться не от сна, а от самой смерти. Над ним склоняется спасший ему жизнь хирург Фердинанд Зауэрбрух. Наблюдает с профессиональным хладнокровием человека, рядом с которым смерть проходит каждый день. Полковник Клаус Шенк фон Штауффенберг открывает глаза и пытается сфокусировать взгляд на лице врача. Постепенно чувства возвращаются, и он понимает, что руки не слушаются его. Острая боль пронизывает тело — оно словно насквозь проколото булавкой, как бабочка в коллекции.
— Когда я смогу встать? — первым делом спрашивает он, ничуть не рисуясь.
— Это зависит от многого, — неопределенно отвечает Зауэрбрух. — Большинство ранений на теле не более чем царапины, а вот чтобы восстановить подвижность обеих рук, особенно левой кисти, потребуется долгий процесс реабилитации. — Точно так же рассуждали бы о ремонте танка или пистолета. — Боюсь, придется прооперировать еще раза два, не меньше.
— Сколько времени это займет? — настаивает Штауффенберг.
— Не знаю, — твердо отвечает хирург. — Несколько месяцев. Может быть, год…
Штауффенберг приподнимается, чтобы принять более достойную позу и тем самым сделать весомее свои слова. Яростно смотрит врачу прямо в глаза, словно перед ним враг или предатель, и, превозмогая приступ боли, цедит сквозь стиснутые зубы:
— У меня нет столько времени. Меня ждут неотложные дела.
2
— Лично мне все ясно, господа, — говорит генерал Бек тихим голосом, но его тон не оставляет сомнений — так бесшумный ветер точит и разрушает камень в горах. — Наша единственная надежда в том, чтобы освободиться от него.
Никто не осмеливается произносить имя вслух — даже здесь личность фюрера вызывает у присутствующих чуть ли не священный трепет, — однако все прекрасно знают, кого имеет в виду бывший начальник Генерального штаба сухопутных войск.
— Другого выхода нет, — поддерживает его еще один генерал, командующий берлинским гарнизоном Фридрих Ольбрихт.
— Нам срочно нужен исполнитель, — заканчивает Бек, предусмотрительно избегая произносить вслух слово «убийство».
3
10 августа 1943 года снова собирается petit comite [66] в доме Ольбрихта. Генерал Хеннинг фон Тресков, командир элитных резервных подразделений фюрера, прибывает точно в назначенный час. После выполнения все еще принятых у заговорщиков условностей хозяин и гости перебираются в библиотеку. Там уже сидит молодой светловолосый подтянутый офицер, который при виде их вскакивает с места и отдает честь. Ольбрихт подходит к нему и совсем не по-военному кладет руку на плечо.
— Генерал, — обращается он к фон Трескову, нервно улыбаясь. — Позвольте представить: полковник Клаус Шенк фон Штауффенберг — наш человек…
4
— Надо еще раз все тщательно проверить.
На этот раз встреча происходит на квартире в Грюнвальде. Клаус фон Штауффенберг и Хеннинг фон Тресков как равные сидят друг против друга, понимая, что сейчас они решают будущее Германии и, в определенном смысле, всего мира, не говоря уж о своем собственном. Здесь же присутствует капитан Генрих фон Лютц, с самого начала принимающий участие в заговоре. Перед ними лежат листы бумаги с шифрованными записями и схемами, но все трое знают, что за условными значками и буквами, за цифрами и пробелами спрятан скрупулезно разработанный генералом Ольбрихтом план действий по осуществлению антигитлеровского государственного переворота.
— Мы не можем позволить себе ни единой ошибки, — продолжает фон Штауффенберг. — Если понадобится, будем сидеть здесь два дня.
— Вы правы, полковник, — соглашается фон Тресков, испытывая неловкость оттого, что младший по званию взял инициативу в свои руки. — Пройдем еще раз.
— Генерал Ольбрихт построил свою стратегию на уже существующей программе, — начал фон Лютц. — Главная мысль в том, что сразу после переворота вступает в силу чрезвычайный план, разработанный вермахтом на случай «внутренних беспорядков».
— Правильно ли я понял, капитан? — говорит фон Штауффенберг. — Вы хотите сказать, что мы воспользуемся планом Гитлера по подавлению заговора?
— Звучит парадоксально, — признает Генрих, — но так оно и есть. Военное руководство убедило Гитлера в необходимости создать механизм действий на случай враждебного выступления миллионов иностранных рабочих на территории рейха под руководством коммунистов.
— Хорошо, дальше, — приказывает фон Тресков.
— Условное название плана военных— операция «Валькирия», — продолжает Генрих. — Если произойдет выступление рабочих или любое другое восстание внутри страны, все резервисты будут немедленно поставлены под ружье.
— Вы имеете в виду военнослужащих, уволенных в запас, молодежь, не призванную на службу, и пожилых мужчин, получивших военную подготовку? — спрашивает фон Штауффенберг.
— Боюсь, именно о них идет речь.
— И этих людей придется вести в бой? — полковник не скрывает сарказма. — Учтите, нам предстоит настоящая война, а не самодеятельный спектакль.
— Генерал Ольбрихт с самого начала разрабатывал операцию «Валькирия» с тайным намерением задействовать ее в ходе военного переворота, — подчеркивает фон Тресков. — Угроза красного бунта была лишь предлогом, чтобы заручиться согласием Верховного командования вооруженных сил, а на деле даже не рассматривалась.
Все трое одновременно делают глубокий вздох. Каждый из офицеров думает о том, что будущее — их будущее — зависит от этих подразделений резервистов и что те только чудом смогут противостоять хорошо вооруженным и обученным войскам.
— В соответствии с планом, — продолжает Генрих, — задействованные в операции «Валькирия» подразделения должны занять здания министерств, партийных ведомств, телефон, телеграф и радиостанции, а также концентрационные лагеря. Все военнослужащие СС будут разоружены, а те, кто окажет сопротивление, — расстреляны на месте.
— Самое важное, — поясняет фон Тресков, — заставить всех поверить в то, что покушение осуществлено продавшимися загранице Гиммлером и другими партийными иерархами, которые; убив фюрера, предали страну. Если мы хотя бы в течение нескольких часов удержим ситуацию под контролем, то, возможно, достигнем успеха.
— Было бы целесообразно внушить обществу уверенность в том, что мы сохраняем верность не только рейху, но и партии, — предположил фон Штауффенберг. — Это помогло бы избежать подозрений и дезертирства, по крайней мере на начальном этапе.
— Разумная мысль, — соглашается фон Тресков. — Может быть, нам даже следовало бы наши первые заявления сделать от имени партии.
— Но тогда мы рискуем не понравиться союзникам, — заметил Генрих.
— Скорее всего, да, — размышляет фон Штауффенберг, — но на данном этапе этот риск менее опасен, чем недоверие внутри страны. Стабилизировав обстановку, мы освободим руки для налаживания прямых контактов с союзниками.
Все трое несколько минут молчат, стараясь мысленно учесть все трудности, которые могут возникнуть в ходе осуществления плана. Потом Генрих опять берет слово.
— Как я уже говорил, серьезным недостатком операции «Валькирия» является то, что генерал Ольбрихт не имеет полномочий отдать команду к ее началу. В соответствии с существующим порядком только Гитлер может сделать это своим личным приказом.
— Характерная для фюрера предосторожность, — отмечает фон Тресков.
— Тем не менее есть одно исключение, — добавляет Генрих. — В самых крайних чрезвычайных обстоятельствах дать сигнал к проведению операции имеет право генерал Фридрих Фромм, командующий войсками резерва.
— К сожалению, несмотря на все усилия привлечь генерала Фромма к участию в деле, его пока нельзя считать нашим твердым сторонником, — вставил фон Тресков. — В случае если он откажется отдать приказ, у нас не останется другого выхода, как обезвредить его, а сигнал к началу операции даст генерал Ольбрихт, но тогда возникает опасность, что в прохождении команды по цепочке где-то появятся сбои.
— Слишком много ненадежных моментов, — задумчиво произносит фон Штауффенберг. — Но делать нечего, дольше тянуть нет времени.
— Что ж, тогда — вперед, — говорит фон Тресков поднимаясь, не глядя в глаза младшим по званию, чтобы не увидеть в них признаков страха или колебаний. — Alea jacta est (Жребий брошен).
6
1 июля 1944 года фон Штауффенберг становится начальником Генерального штаба войск резерва под командованием генерала Фридриха Фромма. Это одно из важнейших назначений за всю его карьеру, которое одновременно открывает благоприятную возможность для осуществления плана переворота и операции «Валькирия».
Фон Штауффенберг подозревает, что Фромм в глубине души догадывается о его истинных намерениях, но все его старания привлечь Фромма на свою сторону разбиваются о безмолвную стену недоверия. Как бы то ни было, новая должность еще больше укрепляет полковника во мнении, что именно он должен установить бомбу в Волчьем Логове, ставке Гитлера в Растенбурге.
