Юрий Милославский - Возлюбленная тень (сборник)
– Михаил Борисович, я заранее прошу прощения – сегодня у нас полного разбора дел не получится. Предлагаю: сегодня обсудить что-то маленькое, но вам от нас нужное, а большую встречу мы назначим на конец месяца. Извините? Прошу.
– Я понимаю э-э-э-э степень вашей занятости, господин Литани. Но в таком случае я, собственно, не слишком уверен, что стоит теперь ограничиться…
– Не надо уже сердиться. Мы не такие сволочи, как может показаться, но и не такие святые, как казалось вам оттуда. Будет хорошо?
– Будет замечательно. Есть незначительная на первый взгляд деталь – мы готовим сборник открытых писем. Предварительное название «На Родину». Проблема такого порядка… Имеется несколько писем, где указаны подписи лиц… нехарактерных для Движения в целом. Фрагментарность их участия в Борьбе, чрезмерное увлечение демократическим аспектом, отгороженность от основной массы, то есть – от ядра…
– Я понял, я понял. Давайте нам список, посмотрим. Список у него с собой. Не читая, подпишу – отправим всех упомянутых в крематорий. Я пойду впереди. Именем народа!!!
– Я бы хотел, чтобы вы его проглядели вчерне э-э-э в моем присутствии. Вы уловите принципы нашего отбора…
– Уловим. Давайте сюда.
…, …, …, …, …, …, …, Розенкранц Анна Давидовна …, …, …, Розенкранц…, Анна…, Давидовна…, Розенкранц Анна Давидовна. Розенкранц Анна Давидовна…
– Розенкранц Анна Давидовна.
– Да-да?
– Список мужской. Одна женщина…
– А… Это москвичка, землячка в какой-то степени. Случайный человек. Ее муж, я бы сказал, морганатический муж – Святослав Плотников, деятель диссидентского крыла русских национал-демократов, опасаясь ареста, вынужден был уехать. Вот и, собственно… Ее подписи… А у нас тогда каждый голос был на счету… Но в перспективе сборника, мы считаем, должно создаться четкое представление…
– Будет полный порядок в танковых частях. Ваше желание – понял. Это правильно, что вы хотите сделать. Телефон ваш у нас есть, а московский, слава богу, пора вычеркнуть. Так что…
– Вы представляете, я уже забыл свой номер в Москве.
– Только так, только так, Михаэль.
«Только так!» – Левкин лозунг. Левка, ты всегда был дурак, но сегодня – замолви за меня. Благодарю Тебя, Боже, полный милосердия за… Я не знаю, что Ты задумал, что Ты сделаешь со мною. Дал мне дожить до сего дня. Розенкранц Анна Давидовна – теперь будет так. Я сейчас – Ты ж не пошутишь так надо мною, пощадишь? Слышу, как Ты отвечаешь: «Пощажу». Недели на две заберу ее к себе – жена обрадуется. Делать ей у нас нечего – скучно… У Гади есть какая-нибудь компания. Шалопайская. Для еврейской девочки из России? Она будет стесняться. Я сейчас, я сейчас.
– Гади, в темпе, вызови мне Лиора из Интеграции.
Бени Лиор – Начальник Отдела Служб. Два часа. Сидит или смылся?
– Арнон? Получай, Бени. Сидит.
– Бени, как самочувствие? Слушай: приехал добрый дядя из Нью-Йорка, мы ему готовим детский утренник. Точно. Мы тебе утренник – ты нам деньжонки. Только так… Будь симпатягой, пошли свою… откуда я знаю? Аялу пошли, пошли Аялу в архив. Ничего, один раз в десять лет бывает срочно! Слышишь? Пошли Аялу в архив – пиши: Розенкранц Анна. Отец – Давид. В позапрошлом году. Минуту, я проверю.
На оставленный активистом список. Молодчик, не поленился – есть дата прибытия.
– Лиор, слышишь? В позапрошлом году. Да, только теперь мы очнулись. В позапрошлом году. Имя матери, год рождения. Адрес. Удостоверение иммигранта? Ты б не напомнил, я б не сообразил. Ну, действуй, мужик.
Ответ возник быстро.
Имя – Розенкранц Анна. Имя отца – Давид. Имя матери – Лия. Время рождения – 20 мая 1949. Страна рождения – Россия, Москва. Время Восхождения-на-Землю – 6.9.73. Номер удостоверения личности – шесть цифирных знаков. Номер удостоверения иммигранта – шесть цифирных знаков. Жилье – ул. Асфодельская, 34, Иерусалим.
* * *Дганит уехала к детям в Натанию на два дня. Дома жрать нечего, кроме замороженных гарниров «Санфрост». Замороженный зеленый горошек, замороженная кукуруза… Не пойдет! Завтра с утра еду в «Сверхмагазин», готовлю сам. Вести Лилькину дочку в ресторан? Готовлю – сам! Подарок? Косметика. Что я в этом понимаю? Что пойму, то и возьму. В России – все говорят – косметики нет. Двадцать шестой год Лилькиной дочке. Выходит, родила лет в тридцать, она младше меня на два? три?.. Но с чего я взял, что у нее одна… Выдам ее замуж за красивого парня, здоровенного, с нормальной службой. Что говорил активный? Плотников? Пилотников. Никаких пилотов! Еще за нашего – куда ни шло, а за черт его маму знает, антикоммуниста, политика – хватит с нее политики. Как они уцелели, Лия и ее Давид? Боже, полный милосердия, правильно ли я понимаю Тебя?
Арнон вышел из дому, осмотрел свою машину. «Ауди». Лилькиной дочке помогу купить, но что-то простое… У меня в двадцать пять и велосипеда не было. Квартиру бы ей надо – у нас на съемной тяжело. Но вроде сдают от Государства, бессрочно? Ссуду большую дают?.. Поможем, у моих-то дом семикомнатный, на мое наследство им положить. Квартира! А машина – подождет.
Родственники у меня за границей – теперь в разведку не возьмут, придется до пенсии в советских шпионах.
Позову Пи-Эйч-Ди выпить водки – есть. «Смирнофф» – смирр-но!!! И какие-то огурцы маринованные обнаружились.
Доктор Эйлон на прогулку еще не выходил, а звать его специально Арнон не решался – и проходил до шести вечера из комнаты в комнату, примеряя Лилькиной дочке все виденные на департаментских молодицах платья, блузки на узеньких шлейках – еврейская девочка из России будет стесняться? – какие-то брюки с черными кожаными заплатами на коленках и ягодицах – будет стесняться! – старинный серебряный браслет с зеленым камнем, курсы учителей младших классов, курсы дипломированных секретарш, построенную тройками роту десантников с лицом Гади и в красных беретах, с «крылышками» на груди, «Ауди» и «Фиат 127». Себя самого: посмотрел в зеркало у постели. Бычий бугор лба, нос клубнем, багровый загар раскрытой груди, глаза растворенной сероты – подсвет желтый… Боже, полный милосердия, не подведи.
Эйлон вылез – размеренный и злой, – прошелся у собственной калитки, положил ладонь на переплетение железных узоров.
– Навестите меня, доктор? – Арнон чуть было не потянул Пи-Эйч-Ди за рукав.
– Что, батюшка мой, скукотища заела? – Эйлон даже не улыбнулся, губы его заковало.
– Наоборот. Есть у меня причина взять у вас несколько уроков русского языка.
– Нешто в Московию посылают?
– Доктор Эйлон, Артур – ко мне приехали. Из России.
– Кто именно?! – Эйлон перешел на общепринятый.
– Дочь двоюродной сестры, – Арнон и по сей день не помнил степеней родства на Святом Языке. – У маминой сестры были дети… так что дочь… Хочу сказать… Моя двоюродная сестра уцелела, и ее дочь, оказывается, около двух лет здесь. Завтра пойду к ней. А сегодня – предлагаю небольшой русский вечер. «Смирновка». Есть, говоря по правде, нечего.
Первый стопец они выпили, хвалясь друг перед другом, – локоть приподнят, выдох, все до дна! И закашлялись.
Разлили по второй.
– Я полагаю, – сказал доктор Эйлон, – не следует приобретать квартиру по государственным… каналам. Мне рассказывали, что качество строительства отвратительное. Кроме того – в пригороде: будет ей далеко к вам приезжать. Не помню, говорил я, у меня в Германском Посаде есть двухкомнатная… Поселите ее покуда там – мебель прекрасная, холодильник, плита, телевизор…
– Уж разрешите мне все это ей купить. Новое. – Арнон разлил водку.
– Я вам как будто ничего не дарю. Если ей у меня понравится – будем рассчитываться. А то как бы не появилась в газетах статья об одном крупном чиновнике, похитившем у многодетных семей и молодоженов еще одну квартиру для «русских»… Причем сведения эти попадут в газету от ваших же подопечных… Я позавчера слушал передачу на том языке, который вы называете русским. Выступал некто Липский. Ну, я вам скажу… Позвольте, как там было? А! «Сомнительный человеческий материал, который представляют из себя ассимилированные евреи…»
– Пусть говорит, как ему нравится.
– Он уверен, что это вам нравится – поэтому и говорит подобные пакости!
– Вы когда-нибудь пробовали оставить в покое мою службу?.. Артур, водки мы еще выпьем? Или это и все, на что способен сомнительный человеческий материал?
– Арнон, квартиру не покупайте. Купите ей машину, пошлите ее в Ниццу, но не швыряйте деньги в бездонную дыру нашего родного сортира!
– Без этого сортира – утопили бы нас в сортире.
– Блестяще. И в самом деле после таких заявлений американцы начинают рыдать и забрасывать вас тысячедолларовыми купюрами?
– Заткнись.
– А квартиру где купишь?
– Нигде. Поселю мою русскую красавицу у тебя, попрошу небольшую отсрочку. А там, глядишь, и платить не придется.
– Так оно и будет.
– За каким чертом мне делать из тебя благодетеля, доктор. Пятый год тебе не дает покоя качество моего русского, а теперь тебе не дает покоя моя русская племянница. Ей двадцать пять! А из твоей квартиры, как и из тебя самого, труха сыплется! Дохлятина… Ты в армии был? Звание?! Воинский номер?!
