Дэйв Пельцер - Ребенок, который был вещью. Изувеченное детство
Марши обращались со мной как с родным. Джон и Линда в последнее время ссорились чаще, чем обычно, поэтому соседский дом стал для меня тихой гаванью. Если я не «сеял хаос и разрушение» вместе с Полом и Дэйвом, то сидел в уголке «зала знаний» (так называл одну из комнат своего дома мистер Марш) и читал о фильмах, спортивных автомобилях и самолетах. Последние очаровали меня еще в детстве, когда я был маминым рабом. Сидя в холодном подвале в позе военнопленного, я мечтал о том, как превращусь в Супермена и улечу далеко-далеко. Я всегда хотел научиться летать.
Хотя мне и не разрешали брать книги домой к Уолшам, я изредка все-таки нарушал запрет и до утра зачитывался рассказами о пилотах Второй мировой войны и справочниками по развитию самолетостроения. Библиотека Майкла Марша открыла мне совершенно новый мир. Впервые в жизни я задумался о том, каково это — лететь на борту настоящего самолета. Может быть, когда-нибудь и я…
Отец Пола, Дэн Брейзелл, был местным мастером на все руки. И он повлиял на меня едва ли не больше, чем мистер Марш. Сначала мистер Брейзелл относился ко мне настороженно, но постепенно привык к тому, что я все время торчу у него за спиной и внимательно наблюдаю за тем, что он делает. Иногда мы с Полом и Дэйвом тайком пробирались в гараж и разглядывали механизмы и устройства, которые Дэн собирал по собственным чертежам. Мы вздрагивали от малейшего шороха и практически не шевелились, боясь что-нибудь сломать или испортить. Но стоило мистеру Брейзеллу вернуться, как мы пулей выбегали на улицу, прежде чем ему удавалось нас поймать. Мы знали, что гараж был особым местом, где Дэн, Майкл и еще несколько соседей собирались практически каждый день.
Иногда во время таких встреч кто-то неодобрительно косился на меня и делился своими опасения насчет «понижения цен на местную недвижимость», но мистер Марш всегда приходил ко мне на выручку. «Спокойно, парни! — как-то раз сказал он. — У меня есть планы на своего юного ученика. Я уверен, что в будущем мистер Пельцер станет новым Чаком Йегером[2] или Чарльзом Мэнсоном[3]. Как видите, я пока не определился».
— Ага, — радостно закивал я в ответ на его слова, — Чарльзом Мэнсоном!
На самом деле я почувствовал какой-то подвох, потому что ни разу не встречал имени Чарльза Мэнсона среди великих пилотов, но решил не уточнять.
На Динсмур-драйв я наконец-то почувствовал себя обычным подростком. Ночью я нередко засыпал над одной из «позаимствованных» у мистера Марша книг, убаюканный сладким цветочным ароматом, долетающим из открытого окна с окрестных лужаек. А днем меня и моих друзей ждали новые приключения!
У Джона с Линдой все, к сожалению, было не так хорошо. Ежедневные ссоры стали обычным явлением; окончательно разругавшись, они нередко уходили из дома, а я оставался присматривать за детьми. В конце концов я даже научился предсказывать, когда ссора достигнет своего апогея, и успевал увести детей на улицу раньше, чем Уолши принимались швырять друг в друга всем, что попадалось под руку.
Хоть мне и нравилось жить на Динсмур-драйв, я понимал, что дальше так продолжаться не может. Я должен был что-то делать. Однажды, после особенно бурной ссоры, я позвонил миссис О’Райан и попросил забрать меня от Уолшей, даже если это означало возвращение в тюрьму. Она одобрила мое решение и пообещала, что свяжется с Тёрнбоу и узнает, смогут ли они принять меня.
Мне было очень нелегко покидать Динсмур-драйв. Да, я провел там всего несколько месяцев, но это были одни из лучших месяцев в моей жизни. Я не хотел прощаться с друзьями. Пол, Дэйв и я старались вести себя так, будто все в порядке, но в последний момент Дэйв не сдержался и крепко обнял меня. Мистер Брейзелл помахал мне отверткой, а мистер Марш подарил книгу о самолетах — ту самую, которую я тайком выносил из его дома раз десять.
— Теперь тебе не придется за ней возвращаться, негодник, — улыбнулся он.
А еще мистер Марш подарил мне открытку Delta Airline, на которой написал свой адрес и номер телефона.
— Не пропадай, парень, — сказал он, а я почувствовал, как у меня слезы наворачиваются на глаза. — Знай, что мы с Сандрой будем рады видеть тебя в любое время. Так держать, пилот! Так держать!
Прежде чем забраться в старый бело-синий пикап Гарольда Тёрнбоу, я откашлялся, а потом обернулся ко всем, кто пришел меня проводить.
— Не плачьте. Не бойтесь… потому что я еще вернусь! — сказал я, подражая интонациям мистера Марша.
Когда мы ехали по Дирнсмур-драйв, я заметил ту самую злобную даму с идеальной прической. Она стояла на крыльце, скрестив руки на груди, и провожала меня ехидной усмешкой.
— Я вас тоже люблю! — крикнул я, широко улыбаясь.
Уже через час я вбежал в дом Элис Тёрнбоу. После короткого объятия она оттолкнула меня и внимательно посмотрела мне в глаза.
— Это в последний раз, — предупредила Элис. — Говори сейчас или впредь не выступай.
Я кивнул, прежде чем ответить:
— Я знаю, где мой дом. 555-2647!
Глава 10
Прорыв
На второй год обучения в старшей школе мне все надоело. Из-за того, что я постоянно переезжал и редко задерживался на одном месте больше нескольких месяцев, меня определили в класс для отстающих. Сначала я возмутился, а потом понял, что в этом есть и положительные моменты: здесь от меня никто ничего не требовал. К тому времени я окончательно забросил большую часть предметов, потому что твердо знал: мое будущее не имеет никакого отношения к школе. Сорок восемь часов в неделю я пропадал на всевозможных работах и с каждым днем убеждался, что знания, полученные на уроках, вряд ли пригодятся мне в реальном мире.
Я продолжал отчаянно искать новые источники заработка еще и потому, что мне уже исполнилось семнадцать, а значит, остался всего год до окончания опеки. После уроков я сломя голову бежал домой, переодевался и, даже не присев, отправлялся либо в ресторан, либо на завод по производству пластика, где нередко трудился до двух часов ночи. Вскоре я почувствовал, что сверхурочные и постоянный недосып не проходят даром. В школе учителя делали мне замечания, когда я начинал храпеть на уроках. Одноклассники издевательски посмеивались надо мной, а у меня не было сил, чтобы поставить их на место. Некоторые из них приходили в рестораны, где я работал, и не упускали случая продемонстрировать свое превосходство перед девушками или похвастаться дорогими костюмами. Эти ребята были твердо уверены, что им, в отличие от меня, никогда не придется хвататься за такие подработки, чтобы выжить.
Иногда, в редкие свободные часы, я ходил в гости к мистеру Тэпли, преподавателю английского. Если у него в это время не было уроков, он чаще всего проверял тетради. Я садился перед ним, упирался локтями в парту и забрасывал мистера Тэпли бесконечными вопросами о моем будущем. Он знал, что мне нелегко живется, но я почему-то стеснялся признаться, отчего все время засыпаю на занятиях. Мистер Тэпли отрывался от кипы тетрадей, приглаживал редеющую шевелюру и давал мне парочку советов — вполне достаточно, чтобы пережить очередные выходные, во время которых я пытался сделать домашние задания на неделю вперед.
Хоть я и хватался за любую возможность подзаработать, я старался организовывать свое расписание так, чтобы освобождать каждый второй уик-энд. В эти дни я ездил в Сан-Франциско — искать отца. За последние годы я оставил сообщения на всех пожарных станциях города с просьбой перезвонить, но папа так и не откликнулся. Однажды, когда очередной пожарник ответил, что отец у них не работает, я не выдержал.
— Ну, пожалуйста! — взмолился я. — Просто скажите, в какую смену я могу ему позвонить!
— Эмм… Стивен работает на разных станциях в разное время, — немного поколебавшись, ответил пожарник. — Мы передадим ему твое сообщение, — сказал он и быстро повесил трубку.
Я знал: что-то не так. Элис пыталась остановить меня, но я рвался на помощь отцу.
— Он в беде! — кричал я, ничего не соображая от дурных предчувствий.
— Дэвид, откуда ты знаешь? — урезонивала меня миссис Тёрнбоу.
— Вот именно! — вскинулся я. — Я ничего не знаю! И я уже устал от этого. Устал жить в неведении, устал все время скрывать что-то, врать… — Я замолчал. В голову лезли мысли о том, что могло случиться с папой, — одна другой страшнее. — Я просто должен узнать, — сказал я, целуя Элис в лоб.
Она не стала меня задерживать; я прыгнул на мотоцикл и устремился к Сан-Франциско. На автостраде я выжимал полную скорость, отчаянно петляя между автомобилей, и затормозил только на подъезде к Пост-стрит, 1067, где находилась та самая пожарная станция, на которой отец работал, когда я был ребенком.
Я припарковал мотоцикл у заднего входа в здание и, пока поднимался по лестнице, столкнулся с человеком, чье лицо показалось мне знакомым. Сначала я даже подумал, что передо мной отец, но потом понял, что обознался. Этот человек улыбнулся, а отец никогда не улыбался.
