Джеймс Олдридж. - Дипломат
– Ну, это дело прошлое, – сказал Эссекс.
– Мы никогда не забываем прошлого, – прервал его Вышинский. – Пограничные с нами провинции Ирана всегда были приманкой для иностранных держав, стремившихся к захватам и к политическому вмешательству. До сего времени Иранский Азербайджан был орудием в руках авантюристов-ханов, которые безжалостно эксплуатировали его богатства и беззастенчиво подставляли его более крупным державам в качестве трамплина для нападения на Россию. Угнетенный и забитый народ не имел возможности управлять своей судьбой. Теперь положение меняется. В Азербайджане появились новые, демократические силы, цель которых – коренное улучшение жизни и просвещение народа. Мы в этом заинтересованы как друзья Ирана. Мы заинтересованы в том, чтобы Иран стал передовой демократической страной, сильной, независимой и дружественной нам страной, освободившейся от нищеты и отсталости, от влияния политических клик, которые охраняют интересы иностранного капитала и иранских помещиков.
– Мистер Вышинский говорит о заинтересованности Советского Союза в Иране.
– Это вполне оправданная заинтересованность.
– Я хочу напомнить, что у Великобритании тоже есть свои интересы в Иране.
– Это верно! – иронически воскликнул Вышинский. – Но тут есть и большое различие. У нас к Ирану – интерес соседа, у Великобритании – интерес главного акционера Англо-Иранской компании.
– Может быть, и так, – уступчиво заметил Эссекс. – Но мы не допустим, чтобы нашим интересам угрожало вмешательство другой страны во внутренние дела Ирана. В интересах Ирана, как и в своих собственных интересах, мы намерены сохранять наши права любой ценой, мистер Вышинский! – Эссекс говорил спокойно, почти мягко, но в его словах чувствовалась угроза.
– Мы рады слышать, что лорд Эссекс так откровенно определяет политику своей страны.
– Я считаю, что откровенное обсуждение необходимо, – сказал Эссекс. – Именно поэтому я предлагаю созвать конференцию для урегулирования положения в Азербайджане.
– Может быть, сначала мы рассмотрим эту ноту, – сказал Вышинский.
– Это просто изложение наших взглядов по данному вопросу, – сказал Эссекс, не желая, чтобы нота помешала конференции.
– Пусть так, – сказал Вышинский, – но все-таки ее надо изучить. Я должен передать ее господину Молотову, и, без сомнения, она его несколько удивит. Я и сам удивлен, получив такой враждебный документ.
– Это не враждебный документ, – вмешался Френсис Дрейк, – это обоснованная жалоба. – Дрейк не стерпел последнего замечания Вышинского и счел своим долгом защитить ноту, за которую он хотя бы формально нес ответственность.
– Жалоба эта несостоятельна, – ответил Вышинский Дрейку. – Положение в Иране обсуждалось несколько недель назад при ваших встречах с господином Молотовым, подробно обсуждалось на Московской конференции, а теперь лорд Эссекс прибыл в Москву снова обсуждать этот вопрос.
– Но в ходе всех этих переговоров советское правительство отказывалось принимать какие-либо меры, – возразил Дрейк.
– Вполне естественно, – сказал Вышинский, – потому что английские предложения подразумевали вмешательство в иранские дела, а на это мы не пойдем.
– Мы не предлагаем вмешательства, – настаивал Дрейк. – В прошлом англо-русские отношения в Иране всегда были враждебными, а иногда приводили к прямым столкновениям. И чтобы покончить с этим, лучше всего сесть за стол и разрешить вопрос раз и навсегда!
Вышинский перестал улыбаться.
– Роль советского правительства в Иране, – сказал он, – не имеет ничего общего с ролью царской России в Персии. Нас интересует не соперничество иностранных держав в этой стране, а она сама. Все возникающие там проблемы – это проблемы Ирана. Никакая наша конференция не может разрешить трудностей, которые переживает Иран.
– Но она разрешит англо-советские разногласия, – сказал Эссекс.
– А что касается этого, то следует сначала рассмотреть ноту, – сказал Вышинский.
Говоря это, он, казалось, шутил, приглашая и собеседников посмеяться его шутке. Но в переводе это было утеряно, и только Мак-Грегор почувствовал, как искусно Вышинский повернул ноту против Эссекса.
Эссекс, однако, понял намерения Вышинского.
– Нота предназначена для выяснения ситуации, – сказал он, – и ни для чего больше.
– В таком случае она ее выяснила, – сказал Вышинский.
– Тогда мы можем ожидать дальнейшего развития событий, – сказал Эссекс, понимая, что больше говорить не о чем.
– Я передам ноту господину Молотову, – продолжал Вышинский, как бы намекая, что больше он ничего не может сделать, но его улыбка и взгляд говорили Эссексу: «Меня-то это позабавило, но ты напрасно тратишь время, стараясь меня провести!»
Мак-Грегор тоже понял это и ждал, что Эссекс возмутится. Эссекс сделал вид, что подавляет зевок, встал, передал свой портфель Мак-Грегору и сказал: – В таком случае я буду ждать ответа мистера Молотова. – Он пожал Вышинскому руку, и на миг могло показаться, что это добрые друзья.
Они уже подходили к двери, когда Вышинский сказал Мак-Грегору: – А вы что думаете о положении в Иране, мистер Мак-Грегор? Ведь вы жили там довольно долго.
– Не знаю, – сказал Мак-Грегор, смущенный тем, что у него не нашлось ответа. – Мне бы хотелось поехать туда и посмотреть, что там происходит. Ведь уже пять-шесть лет как я не был в Иране, господин Вышинский.
– Чтобы понять, что происходит в Иране, вовсе не обязательно там находиться, – сказал Вышинский, как бы порицая Мак-Грегора за его осторожность; но он тепло пожал руку и посоветовал хорошенько ознакомиться с Москвой.
Потом он довел их до самых дверей кабинета и еще раз простился со всеми. Троев проводил их вниз по лестнице.
Было уже далеко за полдень. Посольский ролс-ройс стоял у подъезда. Эссекс подождал, пока Дрейк усядется в машину, положил свой портфель на сиденье и сказал: – Мы с Мак-Грегором пойдем пешком, Френсис. – Потом надел каракулевую шапку, застегнул меховое пальто. – Нельзя так безбожно топить. От этого как-то тупеешь. – Он сорвал с головы шапку и тоже кинул ее в машину. – Я зайду к вам, как только мы вернемся. Мак-Грегор, вы найдете дорогу домой?
– Надеюсь.
– Тогда пойдем, да побыстрей.
– Что же, это конец нашей миссии? – спросил по дороге Мак-Грегор Эссекса.
– С чего вы взяли?
– Мне показалось, что Вышинский похоронил все дело.
– Совсем наоборот! – Эссекс невесело засмеялся. – Вышинский приперт к стене. Нота потрясла его, дорогой мой!
– А разве он фактически не отказался говорить об Иране?
– Разумеется, – сказал Эссекс. – Но это далеко не конец!
