Алексей Колышевский - Патриот. Жестокий роман о национальной идее
— Ну, вот и замечательно, — вымолвил ставший только что богаче на миллион Герман и вытащил из портфеля оригиналы контрактов. — Ну как, господа, умеют русские вести деловые переговоры? У кого из вас право первой подписи? Давайте поскорей покончим с этим делом, не забывайте, что смена часовых поясов негативно сказывается на моем здоровье, а чем богаче я становлюсь, тем больше я пекусь о нем. Have a nice day.
Шпеер и Эфа
Пронин жил за городом. «Недалеко, — объяснил он, — миль двадцать всего. Городок с красивым названием — Стерлинг. У меня маленький уютный домик, и вокруг сплошь интересные люди».
…Генерал Петя прекрасно знал, куда именно поселить своего воспитанника, когда переводил Славику деньги на покупку дома из одного никому не известного зарубежного спецфонда. От Стерлинга было рукой подать до Лэнгли, а во всем мире географическое название Лэнгли и аббревиатура ЦРУ давно уже стали чем-то вроде пары сапог: нет смысла в одном без другого. Слева от Славика жил бригадный генерал ЦРУ, благодаря знакомству с которым Славик и оказался в конце концов сотрудником этой «топ-компании». Справа проживал чернокожий с двойным топ-клиренсом: какая-то шишка из Пентагона. Дом у него был худшим в округе, но зато засекреченный пентагонец разъезжал на старом «Мерседесе-600», купленном за двадцать тысяч на аукционе в Филадельфии, и был этим фактом очень горд, ибо тот, кто ездит в Америке на европейском автомобиле, является, по мнению окружающих, достигшим многого в этой жизни. Славик всегда, когда смотрел на то, с каким важным видом, надув щеки, садится в поношенный «Мерседес» свой его сосед, вспоминал хлесткую русскую поговорку: «Понты дороже денег», а уж что-что, поговорки из России, пожалуй, лучшие в мире. Сам Пронин был, натурально, образчиком среднего американца и вообще ничем не выделялся из толпы, исповедуя главный принцип разведчика «быть как все». Дом у него был скромным, но добротным и чистеньким, автомобили его и супруги — недорогими «Хондами», одежда неброской. Он давно привык к обычаям своей новой родины и даже успел полюбить их, хотя поначалу никак не мог приучиться разделять мусор на обыкновенный и тот, что подлежал переработке, за что получал от Кристы терпеливые замечания. Это была хорошая, дружная пара, и совместные химические опыты лишь намертво сцементировали ее, прибавив к обыкновенной бытовой привязанности, приходящей на смену медовому месяцу, еще и совместную научно-исследовательскую работу. Криста работала в Департаменте специальных средств ЦРУ и была специалистом отдела тонкого химического синтеза, а проще говоря — придумывала яды и противоядия к ним. Непьющий Славик пристрастился к увлечению жены, и со временем оно увлекло его настолько, что питомец генерала Пети твердо решил по выходе на пенсию организовать пусть и маленькую, но тем не менее фармацевтическую компанию. Все, что Славик придумал в своей подвальной домашней лаборатории, он испытывал на себе и дважды чудом остался жив лишь благодаря мастерству реаниматологов из местного госпиталя. Но ни перенесенная клиническая смерть, ни полное переливание крови не остановили Славу, и каждый вечер он, приходя с работы и поужинав какими-нибудь полуфабрикатами, которыми они с женой раз в месяц забивали морозильник, педантично протирал руки спиртом и садился колдовать за свои колбы и реторты…
…Гера появился в Вашингтоне ранним вечером дня стоимостью в один миллион долларов. По совету Славика он воспользовался «Грейхаундом» — междугородним автобусом, доставившим его в столицу за четыре с половиной часа. Славик встретил его на автобусной станции, помог загрузить чемодан в багажник своего маленького «Цивика».
— В отель?
— А зачем? — пожал плечами Славик. — Завтра вас ждут в Лэнгли, и будет лучше, если вы остановитесь у меня. Прямо с утра и двинем: я на свою работу, а вы на свою. В любом случае я все уже согласовал, и мое начальство знает, что вы у меня квартируете. Всем так спокойнее. У меня предложение: до заката остается два часа, не хотите пройтись, поглядеть на американские национальные символы? Заодно и поговорим, а то все как-то не получается толком. Дома жена, в машине отвлекает дорога…
— С удовольствием…
Славик поставил машину недалеко от Капитолия в запрещенной зоне. После того как заглушил мотор, он извлек из бардачка кусок красного картона и приладил его к зеркалу на лобовом стекле таким образом, чтобы надпись на картонке была хорошо видна снаружи.
— Это что, — кивнул Гера, — вездеход?
— Да. С этой штукой можно парковаться где угодно, хоть на лужайке перед Белым домом.
— У нас тоже такие любят, — заметил Гера, — в свое время даже мания была коллективная: народ доставал всеми правдами и неправдами различные пропуска, все равно куда, главное, чтобы был нарисован трехцветный флаг, и клал их под стекло, страшно при этом гордясь и норовя каждый раз нарушить правила дорожного движения. Потом это как-то заглохло, но некоторые все еще никак не могут отвыкнуть и все равно продолжают возить эту ерунду, катаясь при этом по правилам. Зачем? Непонятно. Гордыня, наверное. Желание вылезти из стада, выделиться.
— Конечно. Люди всегда чем-то хвалятся: длиной члена, автомобиля, толщиной бумажника, правом парковать машину там, где никто не может, — все это порождает зависть, и она движет человечество вперед так же, как когда-то двигало любопытство.
Гера, соглашаясь, кивнул, подумав, что в таком случае зависть — это самое созидательное и нужное чувство на земле.
— А вы не завистливы, Слава?
— Нет, Герман. Я так же, как и вы, из породы людей, у которых есть этакая вот картонка, так чего ради мне завидовать?
— Ха-ха-ха, меня подкупает ваш цинизм.
— Не путайте жизненную позицию с цинизмом. Вот завтра начиная с утра вас довольно цинично будут расспрашивать в моем учреждении. Приготовьтесь услышать самые неожиданные вопросы.
— О длине члена?
— Хм… Такого, кажется, еще не было, но всякое может статься. С вами будут работать профессиональные психологи, а они мастера на выдумки подобного рода. Главное — убедить их в том, что вы настоящий патриот другой России, той, о которой вы написали в письме. Я знаю, что в Российском департаменте ЦРУ сейчас в воздухе витает масса идей о том, как бы половчее сковырнуть нынешний режим. К воплощению одной из них вас, надо полагать, и подключат. Вы не Украина — это прекрасно понимают в Америке, и в России никто не пойдет вслед за бабенкой с дурацкими косами и репутацией мегаворовки.
— Тут вы правы совершенно, и знаете, почему никто не пойдет? Да потому, что до этого ходили за сюсюкающим мальчишем-плохишем, который призывал всех идти защищать телецентр, а сам в это время, как персонаж сказки, написанной его дедушкой, сидел в кресле, имея рядом банку варенья, корзину печенья, жрал и радовался. У него, кстати, растет достойная смена. Емцов, просравший выборы, теперь называет дочь этого негодяя «новым поколением демократов». Моя подруга, — Герман внутренне содрогнулся оттого, что назвал Киру «моя подруга», — которая работает в моей же организации, чуть не спилась, таскаясь с этой демократической дочкой по кабакам и поднимая тосты за свободную Россию. Так что сучка талантлива и, видимо, далеко пойдет, если прежде не посинеет.
