Екатерина Вильмонт - Полоса везения, или Все мужики козлы
— Приеду, все расскажу! Потреплемся, как бывалоча! Ну все, Машка, до встречи!
Подумать только. Галка Белиловская, моя подруга еще со школы. Это она прислала мне блузку с Максом. Интересно, она про него спросит? Если спросит, расскажу, а если нет… Наверное, все равно расскажу, во мне еще живет эта идиотская потребность говорить о нем. А Галка конечно же самый подходящий для этого человек: поживет недельку и уедет к себе в Канаду. Черт, а ведь ее придется чем-то кормить. Сама я в такую жарищу почти ничего не ем. Для начала сделаю бадью окрошки, она ее любит, а там видно будет… Вообще-то Галка раньше была на редкость легким человеком. Думаю, такой она и осталась. Теперь я точно вспомнила: мы не виделись десять лет. Немало!
К счастью, Галкин самолет прилетал ночью, и я без проблем добралась до Шереметьева, тем более в машине есть кондиционер. Минут через пять объявили о прибытии Галкиного рейса. Я уже была сама не своя от нетерпения, так мне хотелось увидеть старую подругу. Но вот и она, тащит на поводке громадный чемоданище и внушительных размеров сумку. Глаза испуганные. Она почти не изменилась, только приобрела какой-то заграничный лоск.
— Галка! — бросилась я к ней.
— Машка! Слава богу, ты здесь! Ох, до чего ж я рада…
Мы обнялись.
— Выглядишь потрясно, Машка!
— И ты тоже не погано! — засмеялась я. — Почему тележку не взяла?
— Не нашла… Мы на такси?
— Зачем? У меня тачка…
— Да ну? Это хорошо, а то мне наговорили всяких ужасов про здешних таксистов…
Наконец мы погрузились в машину.
— Галка, ты по делам или просто так?
— Просто так… — как-то неуверенно проговорила она. — Я давно собиралась… Я у тебя побуду денька три, потом смотаюсь во Владимир к родне… Маш, а ты одна живешь?
— Как перст!
— Хорошо.
— Галка, у тебя что-то случилось?
— А что, заметно?
— В чем дело? Что-то с Матвеем?
— Да! Я, Машка, обнаружила, что у него есть баба…
— И что?
— Хреново мне от этого. А там такая жизнь… поделиться не с кем.
— Но, насколько я знаю, там с такими проблемами к психоаналитику ходят…
— Вот-вот… Ну, я и подумала, мне этот психоаналитик обойдется дороже, чем поездка в Москву, к своим… К тебе, дарлинг…
— Умница! У нас пока еще душу подругам изливают, дешево и сердито!
— Машка, мне уже легче стало, — удивленно проговорила она. — Бог ты мой, как Москва-то изменилась, какое освещение, реклама…
— Мы вот завтра с тобой погуляем, то ли ты еще запоешь. Хотя жара несусветная… Но что-нибудь придумаем. Завтра суббота, движения такого не будет, мы на машине с кондиционером поездим.
— Маш, а у тебя поесть что-нибудь найдется, — в самолете такой гадостью кормили…
— Окрошку будешь?
— Не может быть!
— Может, может…
* * *Приняв душ и надев на себя только майки, мы уселись на кухне и принялись за окрошку.
— Ой, как вкусно… Сто лет окрошки не ела! Я думала, мы с тобой выпьем, привезла две бутылки виски, в дьюти-фри купила… Но такая жара…
— Я, Галка, виски не пью, с души воротит. Но у меня есть водка, можем выпить по рюмке за встречу, не развалимся.
— Это точно! Давай!
Мы выпили по две рюмки, а больше не хотелось. Жарко.
— Ну, Галка, что там у тебя?
И она поведала мне весьма банальную историю о том, как совершенно случайно обнаружила, что муж ей изменяет с молоденькой соседкой. Но подобные истории кажутся банальными только посторонним, для жертвы это всегда новая и невиданная трагедия. Во всяком случае, Галка воспринимала это именно так. Она обожала своего Матвея, поехала с, ним в Канаду, хотя вовсе не хотела уезжать, а он…
— А он такой же козел, как все мужики. Не огорчайся, поблядует и перестанет. Только не устраивай скандалов.
— Это я понимаю… Я даже виду не подала, что знаю.
— А он не удивился, что ты вдруг в Москву собралась?
— Обрадовался, — горестно вздохнула Галка. — На свободе погулять охота.
Мы еще долго обсуждали Матвея, Галка рассказала, как они трудно входили в новую жизнь, но теперь, казалось бы, все устроилось, дочка вышла замуж, Матвей работает в крупной фирме, производящей телеаппаратуру, а она сама преподает русскую историю в университете… И вдруг молоденькая красотка, поселившаяся неподалеку… Я всем сердцем сочувствовала ей. Неожиданно она спросила:
— Машка, дарлинг, я совсем забыла… Ты получила наше письмо и блузку?
— Да, конечно, спасибо огромное. Как раз ко дню рождения. Вернее, на следующий день.
— Постой, у тебя день рождения двадцать второго декабря?
— Да.
— Странно… Столько времени прошло… А скажи, какой мужик потрясающий?
— Да уж, потряс меня до основания!
— Боже, у вас с ним что-то было?
— Было… — И я все ей рассказала.
— Ничего себе… Но, честно говоря, я так и думала, что у вас получится.
— Ничего не получилось, Галочка. Ничего.
— Это еще не факт!
— Факт, факт.
— Понимаешь, как было дело… Обычно никто не соглашается брать посылки, а тут Матвей привел этого Макса к нам, ну, я стала его уговаривать, он, правда, особенно не сопротивлялся, но я для убедительности показала ему твою фотографию — помнишь, ты мне лет пять назад присылала?
— Не помню.
— Ты там еще снята с корзинкой яблок, очень удачный снимок! Ну я ему говорю: «Смотрите, какая красотка!! Просто грех не отвезти подарочек такой женщине!» Он так долго смотрел на фотографию, что я даже удивилась, и потом сразу согласился. Только я не понимаю, почему он столько времени не отдавал тебе посылку. Странно.
— Действительно… Он вообще-то обязательный, насколько я успела его узнать. Впрочем, мало ли что, может, заболел. Ой, Галка, кстати о болезни: тут со мной еще история приключилась…
И я поведала ей о таинственном незнакомце.
Она страшно заинтересовалась.
— Попов, говоришь?
— Попов. Но я такого не знаю.
— И никакой это не Попов! — заявила она.
— Это и ежу понятно. Но кто? Ума не приложу. Вообще, мне это жутко надоело. К Первому мая опять прислал букет и конфеты. Ну не козел этот тип, скажи?
— Не знаю, не знаю… Есть у меня одно подозрение…
— Какое?
— Ты не помнишь, в каких числах это было?
— Дай сообразить… Ну где-то числа седьмого-восьмого декабря.
— Точно! Это Макс!
— Макс? Что за бред, Галка? Макс объявился двадцать второго. Вечером он позвонил, а утром мы встретились… Да и как он попал в квартиру? И с какой стати он стал бы все это делать? А главное, почему ж он потом-то не признался? Нет, этого не может быть. Тем более зачем он сейчас продолжает присылать эти дары?
