Пауло Коэльо - Ведьма с Портобелло
К следующему собранию, предвидя повторение августовской битвы, власти приняли меры безопасности и во избежание столкновений прислали к складу полдесятка стражей порядка. Афине, которую на этот раз окружало несколько телохранителей, пришлось услышать не только рукоплескания, но и проклятья. Какая-то женщина, увидев с нею мальчика лет восьми, через два дня, руководствуясь принятым в 1989 году законом о защите детей, потребовала лишить Афину родительских прав, поскольку та причиняет своему сыну «сильнейший моральный ущерб». Воспитание ребенка должно быть поручено отцу.
Одна бульварная газетка сумела разыскать Лукаса Йессена-Петерсена, однако тот не захотел давать интервью и требовал, чтобы репортеры не смели упоминать Виореля в своих статьях, – иначе он за себя не ручается.
На следующий день таблоид вышел с огромным заголовком на всю полосу: «Бывший супруг Ведьмы с Портобелло уверяет, что ради сына готов совершить убийство».
В тот же день в суд были поданы еще два ходатайства, основанных на пресловутом законе, но с той разницей, что ответственность за благополучие ребенка предполагалось возложить на государство.
Собрание не состоялось, хотя у дверей собрались сторонники и противники, а полисмены в форме не давали им сцепиться. Афина не появлялась. То же самое произошло и через неделю, только на этот раз и публики, и охраны было меньше.
На третью неделю остались только увядшие цветы у входа. Какой-то человек предлагал всем желающим фотографии Афины.
Газеты утратили интерес к этой теме. Когда же пастор Бак сообщил, что отзывает свой иск о защите от клеветы и диффамации, «ибо христианское чувство велит ему простить раскаивающихся в своих заблуждениях», ни одно из крупных ежедневных изданий не пожелало уделить этому заявлению место на своих страницах, так что пришлось опубликовать его в разделе «Письма читателей» в малотиражной газетке округа Кенсигтон.
Насколько я знаю, события так и не обрели общенационального резонанса и освещались лишь в ряду других лондонских новостей. Когда через месяц после этого я побывал в Брайтоне, никто из тамошних моих друзей даже не слышал про Афину.
Странно: у Райана были все возможности раскрутить это дело, и публикация в его газете задала бы тон всем остальным. Но, к моему крайнему удивлению, он не напечатал ни единой строчки, касающейся Шерин Халиль.
По моему мнению, произошедшее преступление никак не связано с предшествующим конфликтом на Портобелло. Скорей всего, это – зловещее совпадение.
Хирон Райан, журналист
Афина попросила меня включить мой диктофон. С собой она принесла свой собственный – какой-то неизвестной мне модели, весьма, как теперь говорят, «накрученный» и совсем миниатюрный.
– Прежде всего хочу заявить, что мне грозит смерть. Во-вторых, обещай, что в случае моей гибели ты предашь эту запись гласности лишь через пять лет. В будущем станет ясней, что правда, а что – ложь.
Скажи, что согласен, ибо это будет значить, что мы заключаем формальный договор.
– Согласен. Но все же считаю, что…
– Нечего тут считать. Если меня найдут мертвой, эта запись будет моим завещанием. С условием – не обнародовать ее сейчас.
Я выключил запись.
– Тебе нечего бояться. У меня есть очень влиятельные друзья в так называемых властных структурах. Они мне многим обязаны. Я был и буду им нужен, так что мы можем…
– Разве я не говорила тебе о своем друге из Скотланд-Ярда?
Как – опять? Если он на самом деле существует, почему его не было в те дни, когда мы так нуждались в его помощи, когда Афину и Виореля могла растерзать толпа?!
Вопросы следовали один за другим – она хочет испытать меня? Что происходит в голове у этой женщины, которая то хочет быть со мной, то вспоминает несуществующего любовника?
– Включи, – попросила она.
Я чувствовал себя отвратительно – казалось, она всегда лишь пользовалась мной. Хотелось сказать ей: «Уходи прочь и никогда больше не появляйся в моей жизни… Она превратилась в пытку с того дня, как мы познакомились… Я жду, когда ты придешь, обнимешь меня, скажешь, что хочешь быть рядом со мной. Этого не произойдет никогда».
– Что-нибудь не так?
Она прекрасно знала, что именно не так. Не могла не понимать, что я чувствую, ибо за все это время я только и делал, что демонстрировал ей свои чувства, хоть и облек их в слова один-единственный раз. Но все равно – использовал любую возможность, чтобы увидеться с ней, оказывался у нее, стоило ей лишь попросить об этом, пытался добиться расположения ее сына, надеясь, что в один прекрасный день он назовет меня папой. Я никогда не уговаривал ее оставить то, чем она занимается, – я безропотно принимал ее образ жизни, подчинялся ее решениям, горевал, когда она страдала, и ликовал, когда одерживала победу. И гордился ее решимостью.
– Почему ты выключил диктофон?
В это мгновение я оказался разом и в райских кущах, и в преисподней, не зная, вспылить или подчиниться, довериться ли холодной логике или разрушительной буре чувств. Неимоверным напряжением всех душевных сил я все же сумел взять себя в руки.
Нажал кнопку.
– Продолжаем.
– Итак, я говорила, что мне грозит смерть. Мне звонят с угрозами, оскорбляют меня, твердят, что я представляю опасность для всего мира, что хочу установить на земле царство сатаны, а они этого не допустят…
– Ты обращалась в полицию?
Я намеренно не спросил про ее «друга» из Скотланд-Ярда, показывая тем самым, что ни на миг не поверил в его существование.
– Обращалась. Они отследили звонки: все были сделаны из автоматов. Сказали, чтоб не беспокоилась, они установили за домом наблюдение. Одного из звонивших удалось задержать – у него не все дома, считает себя воплощением одного из апостолов и намерен «бороться, чтобы Христа не изгнали снова». Сейчас он лежит в психиатрической больнице… В полиции сказали – уже не в первый раз, он звонил и другим с теми бредовыми речами. -
– Наша полиция, если захочет, может быть на высоте. По-моему, тебе и в самом деле не о чем беспокоиться.
– Я не боюсь смерти. Если мне суждено умереть сегодня, я унесу с собой такие минуты, которые человеку в моем возрасте просто не дано испытать и пережить. Меня пугает другое, и потому-то я и попросила тебя записать наш разговор. Я боюсь стать убийцей.
– Что?
– Ты ведь знаешь: подано несколько исков о лишении меня родительских прав. У меня хотят отнять Виореля. Я просила помощи у друзей, но пока ничего нельзя сделать: надо ждать решения суда. Тут все зависит от судьи, но знающие люди не исключают того, что эти фанатики могут добиться своего. И потому я купила пистолет.
