Марк Смит - Вкуснотища
— Ты поступил правильно. Съешь сам или тебя сожрут.
Джозефу пришлась не по душе подобная философия.
— Само собой, мы же настоящие гавайцы. — Он встал из-за стола. — Мне надо принять душ, дядя.
Джозеф забрал кружку с кофе и, ссутулившись, вышел из комнаты.
Юки занесла в приемную пару маленьких картонных коробок. По совету адвоката она пришла сюда, чтобы очистить стол и уйти, не поставив никого в известность. Она не должна была предупреждать заранее, за две недели, о своем уходе, ей совсем не стоило находиться в столь враждебной обстановке. Вещей у нее, впрочем, накопилось не так уж много. Всего ничего: распылитель, наполненный разбавленным лавандовым маслом — отличное средство, чтобы избавиться от негативной энергии, — несколько тибетских ароматических палочек, коллекция исцеляющих кристаллов, небольшая репродукция буддистской картины, несколько книг по самоусовершенствованию и позитивному мышлению, сборник вдохновляющей поэзии, куда Юки любила время от времени заглядывать, и магический шар предсказаний, который она держала ради смеха.
Фрэнсис вошел в приемную и остановился, когда увидел теперь уже бывшую помощницу. Он сразу же понял, что она делает.
— Оставьте и для меня коробку.
Юки удивилась:
— Что?
— Ваш адвокат времени даром не терял.
— Они вас уволили?
Фрэнсис кивнул:
— Не беспокойтесь. Я уже признал все претензии справедливыми. Я заявил о нервном срыве, что, впрочем, не далеко от истинного положения дел.
— Мне жаль.
— Не надо. Вы получите довольно славную жирную компенсацию. Вы это заслужили. — У Фрэнсиса перехватило дыхание. Его голос задрожал. — Послушайте, Юки, извиняться следует только мне одному.
Фрэнсис не смог сдержаться, он упал в кресло, закрыл лицо руками и разрыдался. Юки не знала, что сказать. Это, внезапно поняла она, тот самый катарсис, через который ему надо было пройти. Естественный эмоциональный и духовный прорыв, очищение. Фрэнсис выпускал на свободу всю скопившуюся отрицательную энергию. Он исцелялся. Юки поняла, что ее миссия закончилась успехом. Каким-то образом, благодаря угрозе судебного разбирательства, ей удалось коснуться его души и преобразовать ее.
Фрэнсис рыдал:
— Мне так жаль. Я не знаю, что со мной не так.
Юки протянула ему пачку бумажных салфеток.
— Все в порядке. Теперь у вас все наладится.
Она потянулась к пульверизатору и выпустила в воздух мелкие брызги, слегка отдающие лавандой. Он поднял голову, его глаза опухли и покраснели от плача.
— Не думаю, что когда-нибудь у меня все наладится.
— Почему вы так говорите?
— Это правда.
— Исцеление может казаться мучительным, но боль необходима.
— Это не то… это…
Фрэнсис не сумел закончить свою фразу. Он был слишком смущен, слишком напуган тем, что правда окажется непоправимой, если он произнесет эти слова вслух.
— Что-то такое, в чем я могу вам помочь?
— Ничем, если только вы не Мать Тереза и не способны поднять мертвого из могилы.
Юки не поняла, о чем он толкует.
— Никто же не умер.
— Мой пенис точно отошел в мир иной.
Если бы Фрэнсис не казался столь неподдельно подавленным, Юки просто бы развернулась и ушла, а потом подала бы иск на еще большую сумму, но он так искренне переживал, что Юки ничего не смогла с собой поделать: она должна была остаться и выразить ему немного сочувствия.
— Что случилось?
Фрэнсис зарыдал:
— Долго рассказывать.
— Это врачи вам сказали, что он потерял чувствительность?
— Нет. Я и сам знаю. Когда фильмы с участием парнишки Райдера не оказывают на тебя никакого действия, то ты одной ногой уже стоишь в могиле.
Юки кивнула, словно поняла его.
— Вы думали о комплексном подходе?
Фрэнсис высморкался.
— А что это такое?
Юки задумалась.
— Что ж, если речь идет о пенисе, тогда он напрямую связан с вашей нижней чакрой.
— Я уже все перепробовал. Буду, защитные африканские заклятия и тому подобное. Я даже шагал босиком по тлеющим углям ради того, чтобы он встал.
— Вам надо достать кусок черного турмалина.
— Это камень?
— Кристалл.
Фрэнсис подавил желание назвать ее психопаткой. Он совсем отчаялся.
— Ладно. Что мне с ним делать?
— Положите его на свою нижнюю чакру. Черный турмалин стабилизирует ее деятельность и рассеивает негативную энергию.
— А где именно находится эта штука?
Юки повернулась и показала ему. Фрэнсис затряс головой:
— Вы хотите, чтобы я запихнул себе в задницу булыжник?
— Вы должны разместить его снаружи.
Мужчина кивнул:
— А потом что?
— Потом разбросайте вокруг пачули и расслабьтесь. Пусть энергия кристалла сделает свое дело.
Фрэнсис отпрянул:
— Пачули? Как какой-нибудь хиппи?
Девушка пожала плечами:
— Зато это помогает.
Наконец-то он его заполучил — подписанный контракт. К тому же очень выгодный. Кинокомпания и студия полностью оплачивали грузоперевозки и даже не экономили: подавай им стейки, лобстера, желтоперого тунца, макароны, полный бар — в общем, все что полагается. Они пожелали, чтобы Джек держал в постоянной готовности повара на случай, если режиссеру или одной из звезд глухой ночью захочется полакомиться поджаренным бутербродом с сыром или тарелкой томатного супа. Они даже выделили ему 15 процентов на непредвиденные расходы, на случай, если придется лететь за чем-нибудь особенным на материк. Джек сразу же решил, что придется договориться о доставке настоящих мясных ребрышек. Иначе что ему делать, подавать им ребрышки люциана?
После всей этой тягомотины теперь можно было приступить к самому важному. Он начнет нанимать водителей, поваров, помощников, пожалуй, даже подыщет смазливую цыпочку для работы в конторе. Начнет договариваться с поставщиками: мясниками, пекарями и продавцами фруктов. Судя по тому, чем принято питаться у местных, ему скорее всего понадобится складское помещение, под завязку набитое консервированной ветчиной, и целая флотилия собственных рыбацких лодок. Они здесь только и ели, что ветчину да рыбу.
К Джеку Люси вернулось хорошее настроение. Сегодня его даже не доставала манера вождения Стэнли. Наконец-таки он дождался хотя бы частичного возвращения вложенных средств. Вся эта затея — перевезти оборудование в Гонолулу — оказалась рискованной авантюрой, но Джек по натуре был азартным игроком. Он ведь из Вегаса, не так ли? Так что теперь, когда они «переступили порог», не так-то просто будет их вышвырнуть с острова.
Он ухмыльнулся сыну:
— Что я тебе говорил?
Стэнли улыбнулся:
— Ты оказался прав, папа.
— Теперь нас ждет легкое плавание.
Стэнли откашлялся.
— Пап, у меня к тебе дело одно есть.
— Да?
— Когда мы откроем счета по зарплате, я хотел бы отдать десять процентов от своих сбережений церкви.
Если бы Джек сам вел машину, то точно от неожиданности въехал бы в кювет.
— Ты что, совсем спятил?
— Почему тебя это волнует? Это же не твои деньги.
Джек отвернулся и уставился в окно.
— Ты что, не можешь просадить их на выпивку, наркотики или что-нибудь еще? Зачем отдавать их церкви? Почему бы тебе не заняться хотя бы подводным плаванием?
Стэнли смотрел прямо перед собой. Он не собирался обсуждать этот вопрос с отцом. Он просто сделает то, что считает правильным, и наплевать, что думает Джек.
— Почему бы тебе не заняться собственными делами?
Джек даже оторопел:
— Что ты сказал?
— Я сказал, чтобы ты не вмешивался не в свое дело. Я ведь тебе не указываю, как жить.
Джек хотел было что-то ответить, но потом передумал. Внезапно он понял, что Стэнли прав. Это совсем не его дело.
Старик долго ничего не говорил, машина медленно тащилась по улицам Гонолулу. Спустя какое-то время он повернулся к Стэнли:
— Пожалуйста, не мог бы ты ехать чуть быстрее?
В прежние времена, когда обнаруживалось, что один из племени стал Аи-Канакой, людоедом, его преследовали и, как гласят легенды, скидывали с ближайшей скалы. Да, исконные гавайцы были мудры. Они не тратили время на пустые разговоры. Никакого суда, никаких присяжных. Никаких адвокатов, а также никакой презумпции невиновности. Ты людоед, значит, должен умереть.
Джозеф не думал, что Уилсона сбросят со скалы, но все-таки беспокоился. Боги, как и люди, тоже не в восторге от каннибализма.
К тому же не следовало забывать и о богах правосудия, Джозеф так ясно видел перед глазами, как исполненные благих намерений старшеклассники забегают, чтобы почистить водосток на крыше Сида. Что они подумают о кучке костей? Даже если власти посмотрят сквозь пальцы на каннибализм, Джозеф ни капельки не сомневался, что убийство пока еще преследуется законом.
