Имоджен Эдвардс-Джонс - Тоскана для начинающих
– Вот уж неправда, – фыркает Белинда.
– Правда.
– Нет, неправда!
– Ну, объясни мне, почему – вот именно, почему – ты была так враждебно настроена, когда я приехала в долину?
– Это не так.
– Если это не враждебность, то странно, что у тебя вообще есть друзья.
– Уже нет – благодаря тебе.
– Конечно же, они есть, – утверждает Лорен.
– Ты переманила их и заставила выбрать тебя Большим Сыром! – с негодованием выпаливает Белинда.
– Только потому, что ты донесла на меня в Bell'Arti, аннулировала мои объявления и посылала мне мусорных постояльцев.
– Шотландские девушки были не так уж плохи, – говорит Белинда.
– Они были чертовым кошмаром, и ты это знаешь. Поэтому ты была с ними так груба и избавилась от них, – говорит Лорен. – Суют свой нос куда не надо…
– Ну…
– Именно, – заверяет Лорен. – Поэтому я решила, что с меня хватит. Соревнование по катанию сыра было единственным способом убрать тебя с дороги.
– И ты на это пошла?
– Ну да, – кивает Лорен. – Сделать так, чтобы все проголосовали за меня, было проще простого, – объясняет она. – Надо просто посеять нужную мысль в чьей-нибудь голове, вести разговоры на эту тему вокруг да около, а потом позволить окружающим самим прийти к тебе с этим предложением. Это простая тактика. Я годами использовала ее в бизнесе. Вот выиграть – это было сложнее. Я потратила массу времени, ища информацию о соревнованиях по катанию сыра в Интернете, а потом нашла в онлайновом магазине видеокассету, купила ее и внимательно изучила. Чтобы победить тебя, я должна была выиграть. Ну и удача мне сопутствовала. Всегда нужно немного удачи, когда планируешь операцию поглощения противника.
– Что? – спрашивает Белинда недоверчиво. – Это забавно. Все, что я когда-либо делала, когда была Большим Сыром…
– Ты много говорила об этом. Ты устраивала громкое шоу из своей роли Большого Сыра, а в день соревнований напивалась и толкала свой сыр вниз с холма, надеясь на авось. Да, – улыбается Лорен. – Я знаю, по крайней мере так я слышала от людей, с которыми разговаривала на эту тему.
– О! – говорит Белинда.
– О! – передразнивает Лорен.
– Ну, если бы ты с самого начала была более любезна – в тот день, когда я заглянула к тебе поздороваться, – все было бы намного проще, – говорит Белинда, пытаясь приподняться под столом.
– Я тогда устала. Мы только что приехали, а ты явилась пьяная, стала стучать в дверь, пытаясь «поприветствовать нас в твоей долине». Но ведь ты совсем не поприветствовать нас пришла.
– Я не была пьяна, – возражает Белинда.
– Нет, была, – говорит Лорен. – Ты свалилась мне под ноги.
– Я споткнулась.
Ты была пьяна, – повторяет Лорен. – Нет, я ничего не имею против пьяных. На самом деле я даже люблю пьяных. Но не на моем пороге ночью.
– Было не так уж поздно, – говорит Белинда.
– Не суть, – говорит Лорен.
Они сидят молча. Лорен плотно прислонилась к ножке стола. Ее плечо невыносимо болит. Она не может найти удобного положения. Ноги онемели, бедра тоже. Она дрожит и покрывается испариной, губы ее совсем побелели. Белинда начинает проваливаться в забытье. Она теряет слишком много крови. Во рту у нее пересохло, ей холодно. Где же эти люди, которые должны прийти и спасти их? Конечно же, кто-нибудь да заметил, что «Casa Mia» обрушилась. Они, должно быть, уже выехали на помощь.
– Где они? – спрашивает Белинда.
– Они придут, – убеждает Лорен.
– Они едут так долго.
– Возможно, они немного заняты.
– Хотела бы я, чтобы они поторопились, – бормочет Белинда, закрывая глаза.
– Не беспокойся, они приедут. Я не собираюсь умирать здесь с тобой.
– У меня тоже нет ни малейшего желания умирать вместе с тобой, – бормочет Белинда. – Особенно… особенно… после того, как ты развела политику на Festa di Formaggio. На моем Festa di Formaggio. – Она говорит невнятно, еле ворочая языком, все больше и больше слабея. – Я всегда верила, что политике в спорте не место. Твердо верила. Могу поспорить, ты из тех, кто поддержал бойкот Московских Олимпийских игр Соединенными Штатами.
– Что?
– Олимпийские игры в Москве, с медведем Мишей, продолжает Белинда.
Пожалуйста, замолчи, – бормочет Лорен, скривив рот. – Я в самом деле не хочу, чтобы мои последние мысли были об игрушечном медведе тридцатилетней давности.
– Двадцатичетырехлетней, – поправляет Белинда.
– Тридцать, двадцать – какая разница?
– Да, правда, – говорит Белинда, и в голосе ее почему-то звучит раскаяние. – Вот что происходит, когда из ног льются потоки крови.
– Ты демонстрируешь мне британскую stiff upper lip 132? – спрашивает Лорен медленно.
– Возможно, – отвечает Белинда. – Я чувствую себя немного странно.
– Как именно странно? – Лорен придвигается и хмурится. Ее глаза блестят от боли.
– Мне как будто хочется спать, – говорит Белинда. Глаза ее закатываются, голова откидывается назад.
– Не смей!
– Это было бы так хорошо, – бормочет Белинда.
– Нет! Не спи.
– Всего лишь немножечко вздремнуть, – просит Белинда.
– Нет! – кричит Лорен.
– Ш-ш-ш, – говорит Белинда. – Не тревожь пыль.
– Если ты сейчас заснешь, Мэри не к кому будет вернуться, когда она расстанется с Кайлом, – говорит Лорен.
– А она расстанется с Кайлом? – спрашивает Белинда.
– Ну, одно могу сказать точно: он на ней не женится.
– По крайней мере в одном мы согласны, – улыбается Белинда.
– Я не затем преодолела столько трудностей, в одиночку воспитывая сына и обучая его в колледже, чтобы он связался с девушкой, которая слишком плохо готовит даже для местечкового пансиона, – говорит Лорен. – Поэтому можешь быть уверена – он не женится на Мэри.
– Ур-ра! – слабо радуется Белинда, коротко потрясая своим толстым кулачком в воздухе. – Я тоже терпеть не могу твоего самодовольного, чопорного Кевина.
– Кайла, – поправляет Лорен.
– Кайл, Кевин – мне это все равно, – говорит Белинда. – Он мерзкий человек с мерзким именем. В любом случае Мэри – неплохой повар. Она неудавшийся секретарь.
– Неудавшийся секретарь?
– Угу, – кашляет Белинда и прислоняется головой к противоположной ножке стола. – Она работала секретарем и потеряла работу. Вот почему она приезжает сюда на лето.
– Ну, он определенно не женится на ней, – говорит Лорен.
– Хорошо, – снова кашляет Белинда. – Значит, договорились.
– Ага.
– Ага.
– Видишь, мы с тобой можем вести вполне разумную дискуссию, если включаем мозги, – бормочет Лорен.
– Это только потому, что здесь больше не с кем поговорить, – заявляет Белинда. – Готова поспорить, ты смогла бы вести разумную дискуссию с Джорджем Бушем-младшим, если бы он сейчас здесь был.
– Нет, не смогла бы, – говорит Лорен.
– Уверена, что смогла бы.
– Нет, – слабо улыбается Лорен. – Я солгала, когда сказала, что предпочла бы видеть здесь его вместо тебя.
– У-у, – фыркает Белинда, открывая один глаз, чтобы посмотреть на нее. – Ты мне комплимент делаешь?
– Знаешь, – говорит Лорен, – возможно.
– Спасибо, – мямлит Белинда и скользит вниз вдоль ножки стола.
– Не за что, – отвечает Лорен.
Снова молчание. Лорен закрывает глаза. Ее лицо покрыто крупными каплями пота, которые стекают по щекам, образуя полосы на толстом слое пыли. Ее тошнит от боли в левом плече. Она больше не чувствует своего тела – только жгучую боль. Белинда совсем ослабла от жажды и потери крови. Углы ее рта сухи. Губы слегка приоткрыты, язык свисает наружу. Все, чего ей хочется, – это лечь и заснуть.
– Держись, – говорит Лорен.
– Мм…
– Они придут, я обещаю.
– Немного сна не повредит.
Вдруг сквозь тяжкую тишину прорывается тихое постукивание. Звук такой, будто стучат чайной ложкой по водосточной трубе: слабый, но различимый.
– Ты слышала? – спрашивает Лорен, глаза которой расширились от волнения. Она пытается сесть. – Это! Там! Ты слышишь?
– Мм? – говорит Белинда.
Лорен замерла, пытаясь вновь уловить этот звук сквозь тишину. Кровь шумит у нее в ушах. Стук возобновляется.
– Вот. Слышишь? – спрашивает она снова.
– Мм? Что? – шепчет Белинда, открывая затуманенные глаза.
– Этот шум? – говорит Лорен. – Ты слышишь этот шум?
Стук становится громче.
– О да. – Белинда приходит в себя. – Я слышу.
– Эй! Ээээй! – кричит Лорен изо всех сил. Небольшое облачко пыли обрушивается под стол. – ЭЭЭЭЙ! – Она кашляет, но снова кричит: – СЮДА! МЫ ЗДЕСЬ, ВНУТРИ! ЭЙ! ЭЙ… СЮДА! – Каждый раз, как она кричит, плечо ее горит. – ЭЙ!
– Эй! – кашляет Белинда и пытается ползти вверх по ножке стола, держась за нее своей обмякшей белой рукой. – Эй! Эй!
Шум прекращается, так как снаружи все стоят, замерев и прислушиваясь.
– Эй! – кричит Белинда.
– Она здесь, внутри! – доносится голос, похожий на голос Хоуарда. – Эй, там! Белинда! – зовет он. – Это Хоуард. Ты слышишь меня? Белинда? Ты там?
