Рабыня - Конклин Тара

Лина смотрела на цифру, представляя себе бледную мясистую руку судьи Стэнмора, выводящую ее много лет назад, руку, принимавшую мятые купюры, тускло сверкающие монеты. Мальчик из фермерской книги Роберта Белла родился 28 августа 1848 года. Ему как раз было бы четыре года. Джозеф, 4 года.

Лина посмотрела на колонку имен, на список покупателей. Кто же заплатил такую сумму?

«Продан мистеру Калебу Харперу, без постоянного адреса», – написал Стэнмор.

Лина вышла из читального зала и направилась в переднюю часть здания, щурясь от солнечных лучей, пробивавшихся сквозь пыльные стеллажи. Нора сидела за деревянной стойкой спиной к Лине, в руках у нее была пачка каталожных карточек, а перед ней – бутылка виски «Уайт-аут».

– Нора, – позвала Лина; от волнения ее голос прозвучал громче, чем хотелось.

Нора вздрогнула и быстро повернулась на стуле.

– Боже, как же вы меня напугали! – сказала она.

– Извините. Я просто хотела поблагодарить вас за бумаги Стэнмора. – Лина улыбнулась.

– Ах, всегда пожалуйста. Так от них есть толк?

– Да. По-моему, да. А вы что-нибудь знаете о семье Харперов? О человеке по имени Калеб Харпер?

Нора приоткрыла рот.

– Харпер? – переспросила она. На секунду ее глаза стали отсутствующими, она, казалось, ушла в себя, как будто обдумывая серьезную проблему, которую никто не мог помочь решить.

– По-видимому, этот Калеб Харпер купил у судьи Стэнмора мальчика по имени Джозеф. Он заплатил астрономическую сумму. Мне просто интересно почему. Зачем он это сделал?

– И вправду, зачем?

Нора замолчала, ее лицо напряглось.

– Нора? – отважилась Лина. – Все в порядке?

– Да, конечно. Все в полном порядке. – Теперь ее тон был резким и решительным. – Нет, я никогда не слышала о Калебе Харпере. – Нора полуобернулась на стуле и взглянула на стену, где висела репродукция портрета Лотти в рамке. Потом снова повернулась к Лине с широкой неестественной улыбкой. – Я могу еще чем-нибудь помочь?

– Нет, спасибо. – Лина поняла, что чем-то расстроила Нору, но не догадывалась, чем именно. – Тогда я возвращаюсь в гостиницу… самолет вылетает через несколько часов. – Лина помолчала, ожидая объяснений, но Нора ответила той же натянутой улыбкой. – Ну что ж, спасибо за помощь, Нора. До свидания.

Нора снова повернулась к картотеке.

– До свидания, – бросила она через плечо.

Лина сложила вещи в багажник арендованной машины и заправила бак. Если она быстро доберется до Ричмонда, то, прежде чем отправиться в аэропорт, успеет посидеть часок в Историческом архиве Вирджинии и поискать Калеба Харпера. Выезжая из Линнхерста, она на минуту остановилась у единственного знака «стоп» на главной улице. Город нежился в щедром и сонном покое летнего полдня, солнечный свет косо падал на траву сквозь кривые ветви магнолий, цветы распустились, их сложенные чашечкой лепестки походили на маленькие розовые ладошки. По тротуару неторопливо двигались группы туристов, в основном женщин, держащих в руках путеводители и карты исторического Линнхерста Лу Энн Белл, Лина и сама купила такую в туристическом справочном киоске. Карта лежала на пассажирском сиденье машины и упала на пол, когда Лина миновала знак «стоп» и выехала из города.

Покинув Линнхерст, она медленно проехала по холмистым сельхозугодьям, прибавила скорость и выехала на широкую новую дорогу. Миновав «Макдоналдс», придорожный торговый центр и заправочную станцию, Лина закрыла окна, чтобы не чувствовать влажного ветра, и включила кондиционер. «Калеб Харпер, – подумала она. – Кто же ты такой?»

Едва она свернула на автостраду, зазвонил телефон. Лина снизила скорость и осторожно подтянулась к обочине.

– Лина, вы уже уехали? – Это была запыхавшаяся Нора.

– Как раз еду в Ричмонд. Все в порядке? – Лина вздрогнула, когда мимо на бешеной скорости промчалась машина.

– Лина, я хочу вам кое-что дать. Вы можете снова заехать в архив? На минутку?

Лина посмотрела на часы. На самом деле возвращаться было некогда, но в голосе Норы звучала настойчивость, и Лина поняла, что речь пойдет как раз о том, из-за чего Нора утром так холодно выпроводила ее.

– Я что-то забыла? – спросила Лина, хотя знала, что это не так.

– Вовсе нет. Просто я не знала, что делать, когда вы спросили о Калебе Харпере. Я просто онемела. Прошу прощения, дорогая. Я все объясню, когда вы приедете.

Возмущение и любопытство боролись в душе Лины, но любопытство взяло верх.

– Нора, – сказала она, – я скоро буду.

Лина повесила трубку и оглядела пять полос дороги. Впереди она увидела разворот для полиции, строго запрещенный для гражданских лиц, но чрезвычайно полезный для тех, кому нужно быстро изменить направление движения. Лина дождалась просвета в потоке машин, резко прибавила скорость и аккуратно развернула машину поперек всех пяти полос. Лина крутанула руль. От резкого поворота у нее закружилась голова: ясное небо Вирджинии и широкие зеленые поля, окаймлявшие дорогу, казалось, слились воедино, превратившись в сплошную смесь синих, серых и зеленых тонов, но машина повернула на юг, головокружение прошло, и Лина прямиком помчалась обратно в Линнхерст.

Припарковавшись, Лина поспешила вниз по склону холма к зданию архива. Нора сидела на ступеньках парадного крыльца, частично скрытая в полуденной тени.

– Лина, я так рада, что вы приехали, – сказала Нора. Она встала и повернулась к двери, и Лина увидела, что ее волосы распущены и красиво струятся по плечам – серебристо-серые с вкраплениями желтовато-белых прядей, как у привидения. Через плечо была перекинута пестрая вышитая матерчатая сумка на толстом черном ремне.

Они вместе вошли в здание, и Нора, повернувшись, щелкнула засовом, запирая дверь изнутри.

– Меньше всего нам нужны незваные гости, – сказала Нора.

Они остановились перед деревянной стойкой в нескольких шагах друг от друга.

Нора направилась было к стеллажам, но тут же резко повернулась, волосы волной взметнулись позади нее. Она остановилась, глядя на Лину широко раскрытыми глазами, как будто растерявшись, и глубоко вздохнула.

– Давайте просто присядем. Мы здесь одни. – Она вернулась за справочную стойку, а Лина села напротив за аккуратный круглый стол. Когда Нора сняла сумку и положила ее на стол, Лина заметила, что тонкие пальцы собеседницы дрожат.

– Ну вот, – сказала она и вытащила из сумки большой белый конверт. – Хочу отдать это вам. Думаю, это поможет вам найти семью Джозефины Белл. Это документ, написанный Калебом Харпером. Что-то вроде рассказа или письма, хотя не думаю, что оно вообще дошло до адресата. Я нашла его запечатанным среди бумаг из поместья Стоунов – они много лет назад купили ферму, где раньше жили Джек Харпер и его жена Доротея Раундс Харпер. Я хранила их в архиве как документы, представляющие общий интерес для графства. Но вот эта бумага, – она похлопала по конверту, – привлекла мое внимание. Почему, сами увидите. Это очень грустная история, очень грустное письмо. Но я не связывала его напрямую с Лу Энн Белл… до скандала с авторством. И тогда я поняла значение письма, ну, и забрала его. Унесла домой. – На лице Норы отразилась гордость, смешанная с испугом. – Я знала, что это нехорошо, но не могла иначе. Я не хотела, чтобы стэнморовские адвокаты узнали об этом. Одному Богу известно, что они с ним сделают. Все эти махинации… слов нет. Я люблю Лу Энн, правда, люблю, но не могу участвовать в обмане. Эти картины написала Джозефина, а не Лу Энн. И ни я, ни Стэнморы, ни еще кто-то ничего тут не поделают, как бы ни старались.

Лина протянула руку и взяла конверт.

– Что за махинации, Нора?

– О, Лина, не мне об этом говорить. Но их полно… сплошное жульничество. Очень многие расстроены из-за этого, из-за того, что потеряли Лу Энн. То есть ее-то они не потеряли, но… это трудно сформулировать. Утратили свое представление о ней. Понимаете? Душераздирающая история.

– Понимаю, – тихо сказала Лина. Завеса темных волос. Чувство покоя.