Гийом Мюссо - Я не могу без тебя
Мартен с трудом открыл глаза. Он весь мокрый от пота, голова тяжелая, дыхание неглубокое и сбивчивое. Глаза наполнены вязкой и липкой слизью. Щеки горят. Он протер глаза рукавом рубашки и осмотрелся вокруг. Он в аэропорту, зажатый между металлическими стульями в зале ожидания. Выпрямил спину и резко встал. Мельком посмотрел на наручные часы: 8 часов утра, 25 декабря.
Рядом в кресле спит девочка-подросток: светлые всклокоченные волосы, размазанная по лицу тушь. Вдруг она неожиданно проснулась и с трудом открыла глаза. Ему показалось, будто девочка напугана. У нее на розовой майке поперек груди странная двусмысленная надпись: «Непорочная грешница».
Где он? Мартен подошел к стеклу, чтобы посмотреть, что там снаружи. Аэровокзал представлял собой настоящий шедевр архитектуры, состоящий из залитого светом пространства: футуристический собор из стекла и стальных конструкций, прозрачный эллипс, устремленный к морю, как гигантский корабль. На взлетной полосе серебристые лайнеры выстроились в ряд друг за другом, ожидая, когда настанет их черед выруливать на дорожку и взлетать. Здание, залитое теплым золотистым светом, напоминает хрустальную сферу на берегу безбрежного океана, куда не проникает никакой шум извне.
Рай? Ад? Чистилище? Нет! Даже когда маленьким мальчиком он ходил на уроки катехизиса, то никогда не верил ни в церковные догмы, ни в схематические изображения библейских историй. Что же тогда? Сон? Нет! Все слишком реалистично, осязаемо и больше всего похоже на действительность.
Мартен стал массировать пальцами виски и затылок. Вспоминать все, что с ним случилось за несколько часов до этого: предательство Габриель, похищение бриллианта, противостояние на мосту с Арчибальдом, падение с высоты семьдесят метров. Все это точно был не сон, значит, то, что происходит сейчас – смерть…
Он попробовал проглотить слюну, но не смог, в горле пересохло. Вытер испарину со лба. В зале аэровокзала Мартен заметил небольшой кафетерий со столиками у окна с видом на взлетную полосу. Название кафе Золотые Ворота показалось ему символическим. Он поспешил к прилавку, за которым милая мулатка с лучистыми глазами, в коротеньких шортах и в майке с глубоким вырезом, ласково спросила:
– Что вы желаете, мсье?
– Воды, если можно.
– Газированной или простой?
– Есть у вас «Эвиан»?
Она небрежным жестом поправила прическу и посмотрела на него как на чокнутого.
– Разумеется, есть.
– А кока-кола?
– Слушайте, откуда вы свалились?
Он заплатил – десять долларов! – за бутылку воды и банку содовой и вернулся к металлическим стульям в зале ожидания. Девочка с провокационной надписью на майке находилась еще там. Она дрожала от холода и стучала зубами. Мартен почему-то решил, что она умирает от жажды, и протянул ей бутылку с водой.
– Как тебя зовут?
– Лиззи, – ответила она после того, как осушила почти пол-бутылки.
– Ты как себя чувствуешь? Нормально?
– Где мы находимся? – жалобно спросила она и заплакала.
Мартен уклонился от ответа. Она, бедняжка, была вся мокрая от пота и дрожала как осиновый лист. Своей беззащитностью девочка напомнила ему малышку Камиллу, над которой он шефствовал много лет. Мартен протянул ей банку с содовой, а сам отошел к киоскам, где продавали сувениры. Вернувшись, он протянул ей куртку с капюшоном, расцвеченную в цвета Университета Беркли и с соответствующей надписью.
– Надень, а то простудишься.
Девочка робко кивнула, что, вероятно, у потерянных в жизни подростков могло означать нечто вроде благодарности, и натянула на себя куртку.
– Тебе сколько лет? – спросил Мартен, усаживаясь рядом.
– Четырнадцать.
– Где ты живешь?
– Здесь, в Сан-Франциско, рядом с Пасифик-Хайтс.
– Помнишь, что с тобой происходило до того момента, как ты здесь очутилась?
Лиззи вытерла слезы, катившиеся по щекам.
– Сначала я была дома, плакала, а потом проглотила эти… Ну, эту гадость, чтобы умереть.
– Какую гадость? Таблетки?
– Нет. Мама запирает шкафчик с лекарствами.
– Так что же?
– Я пошла в сад и в сарае нашла какие-то порошки: крысиный яд, удобрения…
Мартен ужаснулся.
– Зачем ты это сделала?
– Из-за Кэмерона.
– Кто он? Твой приятель?
Она утвердительно кивнула.
– Он меня больше не любит. Мне так больно…
Мартен с сочувствием взглянул на нее. Когда тебе пятнадцать лет, или двадцать, пусть даже сорок, или даже семьдесят пять, всегда – одна и та же история: чертова болезнь под названием любовь все разрушает на своем пути, блаженные мгновения счастья столь мимолетны, а платить за них приходится непомерную цену…
Мартен попробовал отшутиться:
– Представь, чем все это может закончиться, малышка, если в четырнадцать лет ты уже гробишь свое здоровье из-за мужчин!
Но Лиззи даже не улыбнулась, она интуитивно чувствовала, что что-то тут не сходится.
– Где мы? – испуганно спросила она, оглядываясь по сторонам.
– Понятия не имею, – признался он, вставая. – Но, уверяю тебя, пора нам отсюда сматываться!
И он рванул.
Девочка устремилась вслед за ним. Мартен шел очень быстро. Не важно, реальность это или нет, но он был твердо уверен, что пора делать ноги, и чем скорее, тем лучше. Это не сон. Ни ад, ни рай – на небесах не продают кока-колу по пять долларов за бутылку – это было нечто иное. И от этого нужно держаться подальше.
Мартен решил следовать указателям и выбирал те, на которых стрелочки указывали в сторону «Выход – такси – автобус».
По указателям они миновали зону дьюти-фри, где вдоль длинного коридора выстроились фирменные бутики типа «Гермес», «Гуччи» и многие другие с товарами класса люкс. Потом проскочили зону кафетерия. Тут в центре шатром располагалась будочка типа атриума, в каждом секторе которого посетителям предлагали кулинарные изыски в стиле быстрого питания: гамбургеры, салаты, суши, пицца, кускус, кебаб, дары моря…
Мартен оборачивался, чтобы проверить, на месте ли Лиззи, и торопил ее. Они почти бегом спустились по эскалатору, затем прошлись быстрым шагом по бесконечной бегущей дорожке, такая есть и в Париже на вокзале Монпарнас, только там она почему-то часто ломается.
Здание было огромных размеров, но везде, где бы они ни проходили, царили порядок, чистота и организованность. Несколько бригад мойщиков драили стекла оконных проемов, по ним струилась вода, как в водопаде, пропуская внутрь помещения размытый золотистый свет.
Вокруг было полно народу, все куда-то спешили, так обычно бывает накануне каникул. Вязаные шапочки, шарфы, шмыгающие носы, пакеты с подарками: несколько компаний, видимо, собирались прямо здесь отмечать Рождество, другие, напротив, предпочли краски лета, нарядившись в яркие бермуды, футболки, демонстрируя загар, типичный для любителей серфинга.
