Николай Наседкин - Люпофь. Email-роман.
Алинка, девочка моя, ты попробовала быть трезвой и прагматичной. Ну неужели тебе это нравится? Опьяней, будь безрассудной, будь юной, будь непосредственной, будь счастливой, признайся себе, что по-настоящему и впервые в жизни ТАК СИЛЬНО ты любишь только меня! У нас с тобой (если только ты захочешь!) ещё будут такие яркие солнечные дни, такие жаркие опьяняющие ночи, такие чУдные ласковые вечера…
Я сейчас мысленно обнимаю тебя, нежно прикасаюсь губами к твоим, спускаюсь поцелуями ниже, расстёгиваю кофточку, обнажаю твою «нежную и бархатистую», жадно припадаю ртом к божественному соску…
Алинка! Ну почему мы сейчас не рядом?!!
Я люблю тебя! Я ЛЮБЛЮ!!!
Алексей Домашнев.
Лёше, 2 ноября, 9-18 (Я таю!)
Доброе утро, Лёшенька! Прочитала. Потрясена. Читаю-перечитываю и — таю. Спасибо тебе, родной мой, что ТАК меня любишь. Я тоже тебя люблю!
Как бы хотела с тобой сегодня увидеться, но… Вернее, мы, конечно, увидимся с тобой в универе, но, прости, Лёш, не буду обманывать: я обещала Кольке вечером сходить с ним в кино. Не обижайся! Если хочешь, я заскочу к тебе после обеда в кабинет и мы на пять минут — ЗАКРОЕМСЯ…
А завтра, надеюсь, увидимся ПО-НАСТОЯЩЕМУ и я заглажу жаркими поцелуями своё хулиганское поведение. О’к?
Алинка.
Лёше, 6 ноября, 18–17 (Мы в гневе-с!!!)
Лёш Лёшич! Соизвольте ответить-с: Ваш сотик что — вечно отключен??? И зачем тогда его покупали-с?! Звоню-звоню, а в ответ отвратная тётка не перестаёт долдонить одно и тоже: «Абонент временно недоступен, перезвоните позже!» Домой звоню — там раздражённая Д. Н. Где же мы шляемся, по каким дворам-подворотням Ваша-с задница таскается и почему Вы забыли-с, что в 17–00 Дымка должна позвонить? Если завтра Ваше сиятельство будет опять похмельным — забудьте, умоляю, как Дымку зовут, её телефон и Инет-адреса!!!..
Какой же Вы всё же, сударь, дурачок-с!
С превеликим раздражением — злая Алина-с.
P. S. Ухожу с Ленкой пить! Достало меня всё! Я тоже могу себе позволить просто исчезнуть!
Алине, 7 ноября, 1-31 (Тоска!)
Алина, милая, родная, я люблю тебя! И это самое главное. Всё будет хорошо. Самое главное — не глупи!
До сегодня!
Алексей.
P. S. Алина, пить очень плохо — по себе знаю! Не надо, а!
Лёше, 7 ноября, 23–40 (Извещаю)
Лёш! У меня всё хорошо.
Спокойной ночи.
Алина.
Алине, 10 ноября, 3-53 (Спящей Алине)
Алин, у меня бессонница. Пробовал ложиться в постель — бесполезно. Всё думаю и думаю. О тебе, о нас. Чего-то грустно. Ты, конечно, спишь и видишь сны. Может быть, меня. А может — Колю…
Ладно, не хочу об этом. Я о том, что хочется чуточку счастья. Но глухой ночью, в бессонницу в возможность счастья верится с трудом…
Алина, я устал. Я страшно устал. Я устал — СМЕРТЕЛЬНО.
Для вас, молодых, это ещё только забавы — в ожидании «настоящей», «будущей» жизни. Для меня это — ЖИЗНЬ.
Не шути с этим.
Ты знаешь, ЧТО ты значишь для меня, КТО ты в моей жизни…
Представь только своего колю 50-летним: будешь ли ты его так же любить через 30 с лишним лет?
Кстати и к слову, я не прошу, не умоляю, не ставлю ультиматум (это было бы крайне глупо); я просто обращаюсь к твоему разуму (а он у тебя, против правил природы, есть!), сердцу, душе: у тебя и у него (не у разума — у Коли) всё ещё впереди: столько будет за 30 лет любви и сладких страданий! Не торопись!
Алина, мне, и правда, очень и очень плохо.
Ладно, спи, родная ты моя и совершенно мне не верная. Всё равно хорошо, что ты есть. Завтра, дай Бог, увидимся, и, хочется верить, станет легче на душе…
До завтра, Алин! Поцелуи в мэйлах у нас стали не приняты, но я всё равно тебя целую — нежно.
Алексей.
Лёше, 10 ноября, 21–31 (Вымученное)
Лёшка! Мой Лёшка! Честно говоря, не знаю, что тебе написать на твой душераздирающий «крик»…
Я тебя прекрасно понимаю, и от этого мне ещё хуже. Потому что мало чем могу помочь. Как бы мы ни ссорились и что бы друг другу ни говорили, я всегда буду тебе благодарна (и судьбе!!!), что мы пересеклись на этой планете: в этом веке, в этом городе, в универе. И пусть между нами были годы, разные обстоятельства — это было лучшее, ЗОЛОТОЕ время, НАШЕ время… Я тебе благодарна за каждый миг, проведённый с тобой! И всё же тебе от этого, наверное, не станет легче. Но, видит Бог, я стараюсь, я хочу помочь! Но сердцу не прикажешь, да ты и сам это знаешь… Я схожу с ума оттого, что превращаюсь в Чашкина, который когда-то ужасно «изломал» меня. Я даже и не представляла себе, что судьба так подшутит надо мной и заставит играть роль этого самого «палача». Наверняка этим она что-то доказывает мне. Не суди, да не судим будешь! Лёшенька, ты даже не представляешь, как мне приятно-радостно-отрадно-замечательно оттого, что ты любишь меня: именно МЕНЯ и именно ТЫ! Но также я знаю: насколько тебе от этого чувства больно-страшно-невыносимо-тяжело…
Не хочу никого БРОСАТЬ, ТЕРЯТЬ, УБИВАТЬ, МУЧИТЬ… Ты — частичка моей жизни и, сам прекрасно знаешь, — не самая маленькая и последняя. Но любви (секса) у нас больше быть не должно. И не потому, что я тебя не хочу и ты мне больше не интересен как мужчина (это как раз не так!), а потому, что сердце горит другим пламенем. Миленький, я знаю, что ты устал, смертельно устал от всего этого. Я покривлю душой, если признаюсь, что была бы рада, если б ты влюбился в другую, но это был бы хоть какой-то выход (клин клином вышибают!). Я хочу, чтобы ты забыл меня и безумно не хочу-боюсь этого! Не могу (не смогу!) потерять тебя! Но как ты решишь, так и будет, не имею права тебе приказывать! Знай одно: не будет тебя в моей жизни и жизнь моя осиротеет! Не рви ВСЕ нити между нами, умоляю! Оставь хотя бы ОДНУ!
Ноющая собака на сене — так теперь и буду подписываться.
P. S. Я буду в Инете: ждать ответа-комментария — до 23–00.
Алине, 10 ноября, 21–52 (Не хочу)
Алина, не хочу ничего комментировать. Я, и вправду, устал. Единственное только скажу: ты мне нужна как ЖЕНЩИНА (помимо прочего), мне нужен секс с тобой — иного я не мыслю. А что «сердце горит другим пламенем» — ты просто выдумала, ты играешь. Всё — ничего больше не хочу говорить!
Алексей.
Лёше, 19 ноября, 23–33 (Ты видел?)
Лёш, видел ли ты мои новые стихи на Стихире?
Алина.
Алине, 19 ноября, 23–41 (Недоумение)
Алина, что происходит?! Мы же расстались! Неужели между нами ничего не кончается??!!
Да, я увидел-прочёл новые твои стихи. Я ничего не понимаю. Я боюсь что-либо понимать.
И вообще, как ты отнесёшься к следующему моему ОЧЕНЬ СЕРЬЁЗНОМУ заявлению: отношения между нами возможны только в том случае, если с ним ты прекратишь ВСЕ И ВСЯЧЕСКИЕ ОТНОШЕНИЯ.
Это не ультиматум, это — просьба.
Алексей.
P. S. Я хочу, чтобы ты меня любила. Вот и всё.
Лёше, 19 ноября, 23–46 (Если б знать…)
Лёша! Я тоже ничего не понимаю: зачем я тебе написала сегодня письмо, почему родились такие стихи?.. Подсознание — могущественная штука!
Лёша, я не знаю ответов и не понимаю, откуда приходят вопросы!
Наверное, эта ночь не будет спокойной (как у тебя, так и у меня), но я всё же желаю тебе её! Отдыхай!
Алиночка.
P. S. Давай завтра встретимся!
Алине, 20 ноября, 23–59 (Вопросник)
Алина! Спасибо!!! Ты была сегодня нежна и страстна как никогда (вот что значат для любви вынужденные каникулы!).
Сижу перед компом, вроде бы и счастливый, но переполненный всякими вопросами, как пиво в тесной бутылке углекислотой.
Вот хотя бы часть из них (вопросов):
1) Хорошо ли тебе было эти полторы недели без меня?
2) Собираешься ты что-либо менять и в наших отношениях, и в жизни?
3) Нравится ли тебе быть такой… глупой?
4) Не пора ли перестать насиловать себя?
5) Не пора ли перестать мучить меня?
6) Не хочешь ли ты наконец самой себе ответить на вопрос, что (кто) для тебя счастье?
7) Не раскаиваешься ли ты за сегодняшний вечер?
8) Не хочешь ли ВСТРЕТИТЬСЯ и завтра?
9) Если хочешь, то во сколько это произойдёт?
10) Понимаешь ли ты, что если мы расстанемся совсем, то оба заболеем?
11) Осознаёшь ли ты, что мы можем расстаться совсем, если ты будешь продолжать вот это своё совершенно сумасшедшее поведение?
12) Не кажется ли тебе, что мы всё-таки созданы друг для друга?
13) Не боишься ли ты, что все эти твои эксперименты с мальчиками и «холодной» любовью не только не сделают тебя счастливой, но и вовсе испоганят твою жизнь?
14) Когда ты наконец очнёшься?!
