Элиот Шрефер - Тусовка класса «Люкс»
– Очень хорошо, Ной, очень хорошо. Дело в том, что меня не увлекает создать еще одно «Принстон ревью» или «Каплан». Я хочу взобраться на самый верх, хочу основать элитное агентство, такое, как ваше. Теперь хочу вас спросить вот о чем: поскольку мы с вами теперь партнеры, не могли бы вы передать мне свои материалы? Учебники, СЭТы, разработки и прочее?
Э… пожалуй, да, – ответил Ной. Они лежали У него в портфеле, в ближайшее время они ему вряд ли понадобятся. И конечно, ему полагается уступить суждению миллионера. В конце концов, это он здесь начальник, верно?
– Прекрасно. Мне необходимо ознакомиться с ними, чтобы разработать бизнес-план. Мы можем встретиться через несколько недель и обсудить, с чего нам начинать. Далее, что касается вашего вознаграждения. Полагаю, сто пятьдесят тысяч – это приблизительная цифра, которую я уже ранее называл, – вас устроит?
Ной кивнул. 150 000 были в самый раз. Мистер Тейер встал и протянул руку.
– Тогда до встречи. Будем держать связь.
– Ты не заключил контракт? – спросила Олена. Ной покачал головой. Он вдруг показался себе самым большим идиотом на свете.
– Ох, Ной, – сказала Олена, – я не знаю, как принято вести дела у вас тут, в Америке, но могу предположить, что с тобой должны были заключить контракт. Можешь ты ему об этом сказать?
Ной позвонил этим же вечером. Мистер Тейер был «на совещании». Ной оставил ему сообщение. Ответа он не получил.
11
На следующее утро Ной проснулся рано и, щурясь от света, прямо в трусах прибрел в гостиную. Олена встала уже давно: она сидела за столом умытая, аккуратно одетая. Под столом валялись крошки хлеба, со всех маркеров были сняты колпачки. Она подняла от тетрадей свежее лицо.
– Вот это да, – сказал он.
Олена засмеялась:
– Заспанный, в широких трусах. Вот мужская привлекательность по-американски.
Ной машинально кивнул и пошел в душ. Олена раздвинула занавески и без стеснения уставилась на него.
– Я залезла в Интернет, – сказала она, – и нашла, что в июне тоже есть СЭТ. Как думаешь, могу я сдавать тест в июне?
Ной только что намылил лицо и, прежде чем ответить, подождал, пока смоется пена.
– Думаю, в июне у тебя будут куда более серьезные шансы, чем в мае.
– Хоть ты и привлекательный, но не слишком хороший вдохновитель.
Ной хихикнул:
– Зато я честный.
– Я буду готова к июню. Запомни это.
– Слушаюсь, мой капитан. Может, дашь мне полотенце?
Она протянула ему полотенце. Принимая его, он коснулся ее руки своей, мокрой.
Если б сейчас не было всего лишь семь утра, он бы попытался затащить ее в ванну. Он вытерся, обернул полотенце вокруг талии и прижал к себе Олену. Она весело засмеялась, ощутив его влажную кожу.
– Привет, – сказала она.
– Привет.
Мгновение они смотрели друг на друга, и тут зазвонил его телефон. Прошлой ночью Олена играла с ним и шутя поставила его на максимальную громкость в случае звонков доктора Тейер. От одного этого звука сердце Ноя сжалось.
– Что за хрень? – послышалось из спальни ворчание Федерико. – Выключи эту хреновину.
Федерико заявился домой поздно, и голос у него был недовольный. Ной схватил мобильник и выключил звук. На экранчике значилось: «Тейер, домашний». На линолеум капала вода, в окно лился солнечный свет. Секунду Ной колебался, отвечать или нет. Но доктор Тейер теперь была его единственным работодателем: ему придется ответить. Он открыл телефон.
– Алло? – сказал Ной.
– Р-р-р! – зарычал Федерико, заглушив ответ доктора Тейер. Ной закрыл дверь ванной.
– …едете?
– Э… нет, а что, должен?
Олена положила голову ему на грудь. Он чувствовал ее дыхание. Он случайно задел ее длинную шею и забыл убрать руку.
– Я думала, что сказала вам. Я просто уверена, что сказала. Мне необходимо уйти в половине восьмого, а в восемь принесут медикаменты. Я хочу, чтобы вы их взяли, а потом вы должны будете вовремя разбудить Таскани, чтобы она успела приготовиться к занятию.
– Вы ничего не говорили.
– А кто, вы полагаете, должен взять медикаменты? Дилан? Говорила я или нет, вы нужны мне. Возьмите такси. Я надеюсь, вы хотя бы уже вышли из душа?
– Да, – сказал Ной, отчего-то гордясь этой маленькой победой.
Доктор Тейер повесила трубку.
Значит, вот какова была жизнь Агнесс. Неудивительно, что она сбежала. Ной присел на край ванны и сидел, пока полотенце не промокло насквозь. Олена села рядом с ним, взяла его руку в свои и вздохнула.
– Что она хотела?
Ной чувствовал себя ужасно. Он был нужен Олене, она специально встала пораньше, чтобы заниматься с ним, а вместо этого ему придется сломя голову нестись на Парк-авеню и ждать какие-то там медикаменты.
– Она хочет, чтоб я немедленно приехал, – сказал он.
– А, – сказала Олена. Она попыталась скрыть свое раздражение, но ее тонкие темные брови нахмурились. – На целый день?
– Думаю, да.
– И это теперь всегда так будет?
– Не знаю. Прости, пожалуйста.
Олена встала и открыла дверь ванной.
– Не извиняйся, это же твоя работа, ты не можешь не поехать. Я знаю, что не могу тебе заплатить.
– Перестань, деньги тут ни при чем, ты же знаешь. Я был бы счастлив остаться здесь, с тобой.
– Тогда я сегодня сделаю еще один тест. Какой мне взять?
– Возьми С ЭТ-2001.
Олена кивнула и села перед разложенными на столе тетрадями и брошюрами. Когда Ной уходил, она не посмотрела в его сторону.
Под роскошным бархатным навесом у подъезда дома на Парк-авеню Ной чуть не столкнулся с доктором Тейер. Впервые он видел ее на улице, в солнечном свете, и это поразило его. Она выглядела моложе и казалась почти красавицей.
– Здравствуйте, доктор Тейер, – сказал Ной.
Консьержи посмотрели на них. Она ответила еле заметным формальным кивком и скользнула в дожидавшееся ее такси.
Ной прошел в квартиру Тейеров. Дверь, как обычно, была не заперта. Ранним утром воздух в квартире казался безжизненным, стоялым и темным. Какое-то время Ной походил по вестибюлю, разглядывая стоящие вдоль стены статуэтки. Ему было дико находиться в этой квартире одному – все равно что рассматривать внутреннее устройство закрытой музыкальной шкатулки. Из спален Дилана и Таскани не доносилось ни звука; они, должно быть, спали. Дилан, наверное, вернулся домой тогда же, когда и Федерико, – всего несколько часов назад.
Ной присел на твердую, обитую кожей скамеечку у двери, вынул тетради и позвонил Олене. Он успел разъяснить ей две задачи, прежде чем раздался звонок домофона и голос одного из консьержей сказал: «Посылка для доктора».
Ной закрыл телефон, принял медикаменты и отнес черную, на молнии сумку в кухню. Там, поддавшись любопытству, он открыл ее и заглянул внутрь. Десятки флаконов – санакс, кодеин, валиум, ритолин, – каждый в индивидуальной полиэтиленовой упаковке. Ной закрыл сумку и поставил ее в холодильник между упаковкой импортной моцареллы и пакетом апельсинового сока.
Он закрыл огромный холодильник, послышался чмокающий звук, словно захлопнулась дверца роскошного внедорожника. Он вернулся в вестибюль и еще раз позвонил Олене. Они снова попытались включиться в работу, но им обоим мешало, что Ной не может видеть, в каких местах Олена допустила ошибки. В конце концов Олена сама раздраженно попросила его оборвать звонок. Ной остался один на один с безукоризненно роскошным убранством апартаментов Тейеров. Он провел рукой по стальной поверхности кухонных шкафов, прошелся по холлу и потрогал статуи. Он рассматривал корешки книг, выстроившихся на единственной книжной полке: дорогие издания в безупречных кожаных переплетах расставлены в безупречном хронологическом порядке. Жить здесь – все равно что существовать внутри безукоризненной и лишенной всякого намека на индивидуальность журнальной картинки. Как, подумалось ему, обставил бы он эту квартиру, если бы деньги Тейеров были его?
Он раздумывал о том, чтобы позвонить матери и брату, но понял, что это плохая идея – они наверняка почувствуют молчаливое великолепие, которое его окружает, и это лишь усугубит нереальность происходящего.
Таскани может спать еще час. Ной прошелся мимо кабинетов доктора Тейер и мистера Тейера. Бумаги были убраны, письменные столы вынесены. На их месте расположились полированные березовые, по форме напоминающие яхты; они были покрыты кружевными скатертями и уставлены фужерами для шампанского. Напротив каждого места лежали ножи и вилки, массивными ручками напоминающие мечи. Лепнина на потолке была заново покрыта морилкой и лаком, стены были цвета персика. В целом обстановка казалась вычурной и странной, словно на Парк-авеню перенесли вывернутый наизнанку провансальский замок.
Ной дошел до столовой. Из-под двери торчал полиэтилен, приклеенный к полу упаковочной лентой. Когда Ной ступил в столовую, полиэтилен пошел морщинами. Портреты были убраны, стены выкрашены темной охрой. От окна протянулась нарисованная линия горизонта: голубой, подсвеченный солнечным желтым. У мистера Тейера, по всей видимости, была тематическая вечеринка: что-то вроде «Яхты на Ривьере».
