Валерий Кормилицын - Излом
Училка от радости была в шоке.
— А какой у вас телевизор стильный, — разглядывала депутата Кашпировского, который ходил по залу Госдумы и делал пассы руками, надеясь поднять этим авторитет ЛДПР и лично Владимира Вольфовича.
«Марковна, поди, свой геморрой ему подставила, чтоб заодно подлечил», — с трудом удержал улыбку.
На Крещенье в офис позвонили из районной администрации с указанием владельцу кооператива «32» явиться к Кабанченко.
«Наверное «зелёные» понадобились», – положил в открытый конверт пачку долларов.
Егор Александрович уже ждал меня. На конверт даже не глянул.
— Вот что, Двинянин, у тебя, смотрю, дела хорошо идут, а у меня забуксовали…
«Чего ему надо?» – внимательно слушал самую большую голову района.
– … Ходят слухи… у нас тут, что через несколько месяцев главу городской администрации будут назначать… Мэра, если по–западному…
«Вот оно что, – понял, куда он метит, – послушаем, что требуется от кооператива».
– … Квартир, известное дело, у меня нет…
«Эка, удивил ежа иголкой…»
– … но сверху пришло письмо с предложением отселить несколько домов, – пошевелил он губами, видимо, материл вышестоящее руководство, – требуется восемь квартир в любом районе – три двухкомнатные и пять однокомнатных…
«Чего он мне‑то говорит?..»
– … Выручай, Двинянин!.. – взвыл Кабанченко.
«… Ужас, как мэром стать хочу», – мысленно докончил за него.
— Егор Александрович, а где же я возьму? – развёл руками.
— Э–э-э! Знаем… Денежки у тебя есть, – открыл ящик стола и нежно погладил конверт с баксами. – Купишь!..
«Это с какого перепугу?»
— Мне‑то зачем теперь? Я, слава богу, в трёхкомнатной с Нового года живу…
— Выручай, Сергей Викторович…
«О–о-о! По отчеству величает… запомнил».
— Дома рядом с Волгой. Место освободится – твоё будет, строй чего хочешь… К тому же у меня кирпичный заводик по конкурсу должен идти… Тебе почти задарма достанется и подряд на сотню гаражей в центре города… Ну, там… – немного помялся он, – парочку боксиков племяшам выделишь… негде ребятишкам авто ставить…
«Ого! Уже и «авто» на мои средства купили…»
— Ну так как? – с надеждой глядел на меня.
«Сразу нельзя соглашаться… следует помурыжить начальника… как он меня когда‑то».
— Надо подумать, Егор Александрович, – поднялся из кресла. – Попить у вас нет?
Он лично достал из холодильника бутылочку нарзана, налил царской ручкой в стакан и с просительной улыбкой поднёс мне, терпеливо ожидая, когда напьюсь…
Целый день проводил совещание со своей аналитической группой. На повестке стояло два вопроса – что ещё попросить и где взять деньги. Свободных не было, все работали.
Покумекав, кандидаты наук предложили мне, что‑то просчитав на листочках и проверив на компьютере, открыть банк совместно с районной администрацией или даже – городской.
— Если дело раскрутится, ещё куча спонсоров найдётся, – уверяли они.
Взяв расчёты, на следующий день поехал к Кабанченко.
— Квартиры будут, – обнадёжил его, – но хочу банкиром стать…
Он долго читал, морща лоб, мои выкладки.
— Району приличный процент обломится, – развеял его сомнения.
Покряхтев ещё немного, положил аналитические выкладки в папку, пообещав поговорить с кем надо.
— Ну как? – интересовались кандидаты. Очень уж им хотелось директорами банка стать.
— Ждём–с! – отвечал. – Теперь «зелёненькие» только готовь…
Строительный кооператив возводил две дачи за городом. Работали не спеша.
«Теперь дело завертится, – подумал я. – Кроме гаражей, на пустыре дом будут ставить… Квартиры хорошо пойдут!.. Да несколько подвальных помещений следует под пивбары переделать. Охрана есть».
В то время уже дюжина вишнёвых «девяток» бегала по городу под моим флагом, и в каждой по четыре человека.
«Да надо самолет зафрахтовать, в Турцию и Арабские Эмираты за товаром летать, – разворачивал «планов громадьё». – В строительных бригадах внедрю доброе старое «социалистическое соревнование» – кто больше сделает, а то сейчас в России происходит «демократическое соревнование» – кто больше разрушит», – размышлял я, сидя за столом в своём кабинете.
Взял со стола газету, прочёл название «Русские витязи».
«Разворачивается Философ, – улыбнулся я, – на мои‑то денежки…» – стал читать статью: «За любовь к родине и народу, разрушающие страну «демократы» и русских святых назвали бы шовинистами и выкрасили в коричневый цвет… да руки коротки.
Потому‑то они и содействуют приезду в Россию различных западных миссионеров, засоряющих мозги и отторгающих растерявшихся людей от отцовской веры. Всех этих мунистов, иеговистов и прочих аферистов…
И, не приведи Господи, затронуть заокеанских мошенников…
Оказывается, – это нарушение конституции и свободы совести.
А есть ли совесть у тех, кто приглашает и поддерживает духовных растлителей, разлагающих русскую душу?..
За Бога, Народ и Отечество!» – заканчивалась статья.
«Молодец Валерий! Интересно, сам пишет или нашёл кого?.. Надо поприсутствовать у них на собрании, послушать… – записал в перекидной календарь. – Блин! Становлюсь начальником…»
Теперь Философ имел своё собственное помещение. Туда, не откладывая в долгий ящик, вечером и направился. К моему удивлению, народу пришло много и не только моих бойцов. Присутствовали пожилые ветераны и молодые безработные. Пробиться ближе я не сумел и остался стоять в дверях. Шло бурное обсуждение какой‑то темы.
– … Также большими интернационалистами являются российские администраторы, отдавшие за взятки черномазым магазины и другую недвижимость… – гремел из‑за импровизированной трибуны Валерий. – Нельзя быть добрыми в ущерб себе и сажать на шею всех этих кавказских мигрантов, заполонивших Россию. Это отребье и на своей родине никому не нужно, а тем более, здесь… Порядочные кавказцы восстанавливают хозяйство у себя в республиках, а не грабят Россию.
Все, кто вопит – «фашисты, шовинисты, коричневые», хотят лишь одного, чтобы русский человек как можно дольше оставался бесправным и униженным, насыщая своей кровью еврейских банкиров, кавказскую мафию и так называемых демократов, взявших в свои руки все рычаги управления…
И если вдруг русский человек в собственной стране требует какие‑то права, хотя бы элементарную зарплату, то эти кавказско–еврейские демократы и купленные на их деньги журналисты, всякие там Киселёвы и Доренки, брызгая слюной начинают выть о надвигающемся фашизме или коммунистическом реванше, называя себя главными радетелями государства, хотя у каждого из них на всякий случай припасено второе гражданство.
У русского человека родина одна – Россия!
Зал взорвался аплодисментами и криками согласия.
— Да здравствует Русский Шовинизм и Российская Великодержавность! – вздёрнув руку вверх, провозгласил Валерий.
Наступила весна. В апреле в офис позвонил Кабанченко и, когда меня с ним соединили, сообщил:
— Дело с банком раскрутилось… Лети ко мне.
«Хоть гусь свинье и не товарищ, но придется слетать».
Вместе с тремя кандидатами наук и толстенной пачкой долларов поехал к нему. Сам я, разумеется, в банковском деле не волок, впрочем как и он.
«Главное решить дело в корне и свести моих финансовых гениев со специалистами администрации».
У Кабанченко появилась надежда, даже почти уверенность, что будет назначен мэром города.
Квартиры людям за мой счёт он предоставил…
— Егор Александрович, с удовольствием помогу вам, – взялся расклеивать его воззвания с обещаниями благ для горожан и программу с цветным портретом.
Мои ребята мотались по городу и, как кобель не может равнодушно пройти мимо столба, чтоб не поднять лапу, так и они не могли проехать мимо, чтоб не наклеить дурацкий листок. Загадили все городские столбы, добравшись до стен и подъездных дверей. Как и другие уважающие себя гоблины, одеты они были в спортивные костюмы, а волосатые груди украсили золотыми крестами.
«Дань моде, – рассматривал своих и чужих верзил. – Соревнуются. У кого золотая цепь толще и крест тяжелее. Верой тут и не пахнет…»
Полковник ругался, что охранная служба разваливается и сейчас даже средняя группа детсада запросто возьмёт штурмом мой офис и заставит купить мороженое.
Кстати, недавно мы вселились в четырёхэтажное здание в центре города, где занимали весь третий этаж. Более двух десятков клерков проедали мои денежки, сидя за компьютерами.
Полковник отчасти оказался прав, так как снова начались наезды. На рынке с моих продавцов несколько раз требовали деньги.
«Наверное, ошиблись господа рэкетиры», – не придал этому значения.
Весна! О делах думать не хотелось. Из окна машины с удовольствием глазел на девчонок.
