Баха Тахер - Любовь в изгнании / Комитет
Судьба не была ровной и для «деятеля» — вскоре он был арестован и даже посажен в тюрьму. За что точно, никто не знал, но всплывало разное: то ли за участие в подготовке государственного переворота, то ли за слишком назойливую пропаганду социалистических идей, то ли за некое незаконное, но прибыльное финансовое предприятие.
По мнению журнала, подобные слухи неизбежно окружают имя человека на вершине славы. Ну, хотя бы сплетня о том, что Доктор присутствовал в числе прочих на печально известном выступлении знаменитой танцовщицы на одной из египетских военно-воздушных баз. Скандал состоял в том, что оно было устроено вечером накануне израильской агрессии. Но при чем здесь Доктор? Ведь на вечере было большинство египетских руководителей.
Или попытки очернить его имя причастностью к сдаче Голанских высот — на этот счет нет никаких доказательств. Так…. домыслы. А вот свидетельства патриотизма есть! Во время «затяжной войны» Доктор взял подряд на строительство огромных укреплений стоимостью в несколько миллионов долларов. Но и тут беспощадные слухи не пощадили патриота.
В семидесятые годы, когда Египет «освободился от советского засилья», «деятель» переключился на баснословно прибыльные поставки военной техники и обеспечил себе новый этап процветания. Вполне вероятно, что своим оружием он способствовал победе в Октябрьской войне. Увы, главные призы этой победы, а именно нефть со стремительным ростом цен на нее, уплыли от Доктора. Получить свою долю он и пытался браком дочери, поскольку три его собственных недолговечных брака не принесли желаемого результата. Долгое время Доктор был широко известен как поставщик оружия для «ограниченных конфликтов» на Ближнем Востоке и в Африке, не стеснялся заявлять, что готов за хорошие деньги сколотить банду наемников любому, но с недавних пор он вдруг стал выступать в качестве поборника и радетеля мира.
Благостная перемена совпала с началом политики «открытых дверей», которая давала возможность прекрасно заработать на поставках продовольствия, автомашин, гражданских самолетов. По этому поводу журнал приводит едкую фразу, известную во всем арабском мире «Если Доктор не участвует в заключение какой-то сделки, то наверняка участвует в дележе прибылей от нее».
Автор статьи пересказал историю, которая казалась ему совершенно фантастической. Суть ее заключалась в том, что, будто бы, американская армия после вьетнамской войны безвозмездно передала в помощь неимущим египетским крестьянам миллион комплектов солдатского обмундирования. Одежда осела на складах «деятеля», откуда перекочевала к торговцам за несколько миллионов египетских фунтов. Статья заканчивалась на восторженной ноте:
«Нельзя не восхищаться жизненной силой и деловой хваткой, присущими этому арабскому миллиардеру. Можно с уверенностью сказать, что эта сила иссякнет еще не скоро, несмотря на то, что экстремисты уже объявили цену за голову Доктора после известия о контактах с израильскими партнерами.
И если подтяжки уже не могут скрыть возраст, а желание почувствовать себя мужчиной во время частых, но коротких поездок по арабскому миру заставляет прибегать к помощи стимуляторов, то в закулисном политическом лавировании или в заключении выгодных сделок ему может позавидовать любой молодой делец.
Как бы ни оценивать моральные устои Доктора, никто не может отрицать, что именно он и ему подобные несут факел прогресса, стабильности и мира в разоренные экстремизмом страны».
На кропотливое дословное переписывание статьи ушло несколько часов. Невиданная удача! Я примчался домой и, не раздеваясь, кинулся разносить факты из статьи но карточкам.
Вот теперь материала вполне достаточно и можно спокойно поразмышлять. Сначала в голову пришел традиционный и, кстати, неинтересный метод формальной периодизации: сначала — детство, семья, потом взросление — ученичество, юность, наконец — «патриотическая деятельность».
Главные события последнего периода совпадают с тремя войнами: тройственной агрессией 1956 года, израильской агрессией 1967 года, Октябрьской войной 1973 года.
Завершением опуса станет характеристика его места в современном мире.
Я задумался… Что известно о ранних годах? Почти ничего.
Кстати, как быть с отсутствием сведений о докторском дипломе, если он вообще существует? И все-таки, главное препятствие не в этом.
Работа по такому плану никак не может привести к объяснению «блеска» Доктора.
Вот он на вершине, но «блестящая» личность не может быть завершением чего-то. Как я уже объяснял, арабы понимают под «блеском» завязку, исток, например, беременность как начало жизни ребенка.
Вопрос был необычайно важен, и я мог гордиться, что после стольких дней работы над феноменом «деятеля» ответ был почти готов.
Незаметно стемнело. Я встал, зажег лампу и в это время позвонили в дверь.
Да, я упоминал, что живу на седьмом этаже в доме без лифта. Наверное, вам это кажется совершенно невозможным? Все мы знаем о существовании закона, по которому в домах выше пяти этажей должны быть лифты. Наш хозяин легко обошел этот закон, отодвинув при строительстве два верхних этажа в глубь двора, так что с улицы они стали почти незаметны. А чего закон не видит, за то он не карает. Сколько бы раз мы, жильцы, не писали в разные инстанции, все наши попытки восстановить справедливость неизменно оканчивались неудачей. Отсутствие лифта отпугивало гостей, и ходить ко мне не любили.
Неприятное это обстоятельство никогда меня не огорчало, а теперь, когда я был по горло занят, даже радовало. Если все же кто-нибудь решался на визит, тонкие стены (еще одна удачная попытка домовладельца сэкономить) позволяли услышать карабканье гостя задолго до того, как он позвонит в дверь, причем шаги его с каждым этажом становились медленнее и тяжелее. По-видимому, шарканье многих ног было хорошо слышно и в этот раз, но ускользнуло от моего внимания, сконцентрированного в эти минуты на Докторе. Я открыл входную дверь.
На лестнице стояла кромешная тьма — недавно хозяин отключил электричество в ответ на очередную жалобу жильцов. С трудом удалось различить толпу каких-то мужчин и женщин, битком набивших площадку и верхний пролет лестницы, а когда глаза привыкли к темноте, я едва не упал от изумления.
Это были те самые люди, что сидели за столом Комитета без малого год назад. Сердце заколотилось в горле, я бессильно привалился к косяку. — Прошу вас… Проходите. Я не предполагал… Не смел даже надеяться…
Вот уж точно, даже в голову не могло придти, что ОНИ надумают заявиться ко мне домой.
Тут до меня дошло, что работа сама по себе захватила меня полностью, и я благополучно забыл о первоначальной цели своего исследования, как и вообще о существовании Комитета.
Дважды повторять приглашение не пришлось. Мои странные гости неслышно и проворно просочились через узкую дверь и немедленно растеклись но всем углам, по пути рассматривая и ощупывая мебель, проверяя содержимое шкафов. Заглядывали даже под диван. Единственным объектом, не вызывающим у них никакого интереса, был я.
Анис и престарелая дама проследовали на кухню, двое из трех высокопоставленных военных занялись старым холодильником отечественного производства — не сводили с него изучающих взглядов, деловито перебрасывались короткими замечаниями, сравнивая с современными импортными моделями.
В полной растерянности я закрыл входную дверь и неподвижно замер возле нее, пытаясь найти взглядом слепо-глухого председателя. Его не было, стало быть, он вообще не пришел, либо пришел, но не доплелся до верхнего этажа.
А вот Коротышка и его белокурый коллега с разноцветными глазами вошли первыми и держались особняком. Общество пребывало в постоянном движении, хаотично перемещалось, и я снова не смог ИХ сосчитать; впрочем, сейчас меня интересовало другое.
Зачем они пришли?
Я взял себя в руки и, громко и беспечно, как положено радушному хозяину, обратился ко всем сразу:
— Чай или кофе?
Никто не ответил. Меня не слышали. Комитетская команда накинулась на стопки книг, стоящие в коридоре на полу и принялись их алчно листать. Возможность показать широту эрудиции выпадает нечасто, поэтому я молчал, втайне упиваясь тем прекрасным впечатлением, какое может произвести человек, читающий на многих иностранных языках, причем по самым широким вопросам.
Неожиданно Коротышка и Блондин отделились от остальных и решительно направились в кабинет. Я — за ними. Комнатка была буквально завалена книгами, газетами, бумагами, но эта парочка свободно ориентировалась в моей квартире и подошла прямо к рабочему столу. На нем громоздились папки с вырезками, книги, два толстенных словаря. Посередине лежала открытая тетрадь, которой я только что занимался, и стояла замечательная коробка — причина особой гордости. В ней в самом строгом порядке стояли подробнейше заполненные карточки.
