Олег Лукошин - Коммунизм
Нет, это глупость. Глупость и самоубийство.
А что если это и есть массовое самоубийство?
Между тем, ворвавшись в холл, братья-революционеры принялись стрелять. Охрану — а скорее всего, это были обыкновенные вахтеры, поставленные для проверки служебных удостоверений, наверняка безоружные — здесь составляли два высоких и симпатичных парня с розовыми щеками и добродушными взглядами. Их завалили тотчас же, в первые секунды, без малейших колебаний. Наташа, моя милая, нежная Наташа, сделала в ещё шевелящихся, ищущих последнюю надежду выжить молодых людей по контрольному выстрелу в голову. Я содрогнулся от этой сцены. Как же так, за что!? Они даже слово не успели молвить!
Очередной чувствительный тычок от Пончика, на этот раз в бок, под рёбра — и я помчался вместе с лихими абреками по лестнице.
— Не спи, включайся! — крикнул мне удивительно злобный Пончик.
Ты с чего это такой борзый, гнида? Тебя советское правительство вырастило, воспитало, а ты ему вот чем отвечаешь… Ладно, подожди, придёт час возмездия.
Встречавшиеся на лестнице люди в страхе падали навзничь и закрывали головы руками. Один представительный пожилой дядечка с благородной сединой, спускавшийся прямо на нас, принялся вдруг с негодованием кричать и размахивать руками.
— Да одумайтесь же вы, нелюди! — взывал он к отсутствовавшей совести революционеров. — Как вам не стыдно — против своего народа, против братьев и сестёр своих идти!?
Войти в патетический раж ему не позволили: Гарибальди вскинул автомат и уложил мужчину одиночным выстрелом в голову.
— Что, не ожидал от меня такого? — повернулся он ко мне. — Никакой жалости! Только так можно победить, правильно? Ты же был таким на той стороне! Вспоминай, вспоминай это чувство! Оно прекрасно.
Я ничего не ответил, да, кажется, он и не ждал от меня никакого ответа. Мы продолжали бежать вверх по лестнице.
— Это, друг мой, Витя, — уже не глядя в мою сторону, продолжал вещать лидер революционной ячейки, — главный оплот зловредной коммунистической пропаганды. Так называемое Телеграфное агентство Советского Союза.
— Я знаю, что такое ТАСС.
— Знаешь? А, ну правильно. Оно ведь и в России осталось. Только к названию что-то добавилось. Правда, мы… то есть вы на него там вроде не нападали.
— Да, не приходилось.
— Вот видишь, отстаёте вы от нас! Передай своим корешам на ту сторону, если будет возможность, чтобы пользовались нашими разработками. Мы не возражаем. Кстати! — удивился он вдруг собственной мысли. — А как это тебя братья-революционеры отпустили? Неужели вот так взяли и сказали: лети, Витёк, на отдых в Советский Союз, а мы тут без тебя париться продолжим. Ну-ка, братан, колись! Что-то тут дело нечистое.
— А я ни у кого не спрашивал разрешения.
— Не спрашивал? На самом деле? Так ты что же, наплевал на организацию? На товарищей? Ни фига себе! Получается, что ты, друг мой, самый обыкновенный дезертир.
— Я не собираюсь объяснять тебе, что мной руководило. Я никого не предавал, и совесть моя чиста.
— А-а, всё было непросто, запутанно! Перипетии личных отношений, кризис идей, томление духа и плоти. Блин, как интересно… Потом обязательно пошепчемся. По-дружески. Я хочу знать всё-всё-всё. Хотя бы для того, чтобы не повторять твоих ошибок.
А что если никаких ошибок не было, самодовольный хлыщ? Что если я единственный из всех вас, бестолочей, делал то, что должен был делать? Потому и достиг заветного Союза. А вы все сдохли, сдохли, сдохли!!! И здесь сдохнете, потому что я не позволю вам отнять у меня мою мечту.
— Информационный зал! — объявила бежавшая впереди Наталья.
Мы прошмыгнули сквозь стеклянные двери в огромное помещение с доброй сотней столов, за каждым из которых у компьютера восседал сотрудник агентства. Был самый разгар дня. Сотрудники вчитывались в поступающие новости, отбирали важные, отсеивали второстепенные и торопились побыстрее донести события дня до пользователей, ждущих новой информации от главного агентства советской Земли во всех концах света.
— На пол, суки коммунякские! — заорал Гарибальди, пуская в высокий потолок автоматную очередь. — Правда-матка к вам в гости пришла.
Сотрудники агентства, уже слышавшие выстрелы и суету, встречали нас с поднятыми руками и испуганными физиономиями. Послушно укладывались на пол. Впрочем, один, средних лет мужик в ослабленном галстуке и с закатанными до локтей рукавами, с блестящим пятном плеши на яйцеобразной голове, агрессивным призывам не внял. Видимо, он был здесь каким-то начальником. Бодро зашагав через лежащих на полу сотрудников, он, ничуть не испугавшись, замахал на нас руками и скрипящим голосом заверещал возмущения:
— Что вы себе позволяете, шпана! Вон отсюда, бандитское отродье! На что вы рассчитываете, на кого? Советские люди никогда не пойдут за вами. Через пять минут вас скрутят и увезут в милицию. А оттуда в суд, потому что только там вам и место.
Пончик вскинул автомат.
— Заткни пасть, ублюдок! — выступил я вперёд и со всей дури врезал смелому, но глупому работнику агентства в голову. Целился в висок, чтобы удар получился смачным, чтобы этот честный человек сразу же потерял сознание.
Похоже, так и произошло. Мужик рухнул на пол, слабо всплеснул руками и, издав тихий стон, замер. Только бы не умер!
— Лезете вечно с бодягой своей тупорылой! — продолжал я психовать, одаривая его пинками. — Всё вам не сидится, всё вам неправильно. А что правильно-то, что!? На рожон лезть как тупой скотине? Нет уж, не дождётесь, сволочи!
Я отскочил от мужика и яростно окинул взором помещение. Некоторые из сотрудников ещё не улеглись. Стояли, любопытные тушканчики, и наблюдали, чем там всё закончится. Смертью всё закончится, бараны вы этакие, смертью!
— На пол лечь!!! — завопил я что есть мочи. — Разорву на куски всех, кто ослушается! На пол и руки за голову.
После моего сольного номера сомневающихся, стоит ли ложиться или ещё чуток постоять, похоже, не осталось. Буквально через мгновение улеглись все. Я встретился взглядом с Гарибальди. Тот смотрел на меня с ласковым прищуром.
— Я же говорил! — подмигнул он мне. — Революционная кровь всё равно вскипит.
Вскипит… Ничего ты не понял, недоразвитый. Я им жизнь спасаю, а не твоей псевдореволюции одолжение делаю.
— Рассредоточиться по объектам! На всё про всё — не больше десяти минут. Пончик, найди помещение с серверами. Оно где-то здесь, на этаже.
Гарибальди вместе с Наташей принялись расхаживать по залу и стрелять по компьютерам. По переплетающимся в тугие косы сгусткам кабелей. По неизвестного назначения массивным агрегатам, усеянным светодиодами.
— Витёк, найди что-нибудь тяжёлое! — крикнул мне Антон. — Монтировку какую или молоток. Круши всё подряд, дай волю энергии.
И это всё? Вы примчались сюда, что устроить погром? Чтобы парализовать работу информационного агентства?
Да господи, тут через два дня всё восстановят! Или вы и такой акцией будете довольны? А, ну конечно, вы же недоразвитые революционеры, вы же довольствуетесь малым. Не, ребзя, как-то вы не творчески подошли. Можно было просто навалить кучу говна на лестнице агентства, а потом вывесить фотки в сети. Но чтобы надпись «ТАСС» была видна. Эффект тот же самый!
Ну хорошо, не тот же… Это действительно печально и даже ужасно: в центре Москвы, в здание ТАСС беспрепятственно вваливается куча отморозков и крушит всё на своём пути. Куда смотрит милиция? А КГБ? Почему оно бездействует, чёрт возьми! Оно же должно предупреждать подобные терракты, должно уничтожать их зачинщиков на корню!
Как вообще возможно такое, что в стране победившего коммунизма в лицо всему народу плюёт жалкая горстка психически нездоровых отщепенцев. Их ведь крохи, малость. Раз, два — и обчёлся. Бьюсь об заклад, они здесь даже шести-семи полноценных боевых пятёрок не имеют. Их можно обнаружить и арестовать в течение недели! Неужели для всемогущего КГБ это проблема? Неужели нужно подвергать риску жизни простых советских граждан, которые счастливы, которым не нужны никакие революции? Неужели кому-то действительно важно, чтобы они функционировали?
Как ни странно, я почти сразу же нашёл молоток. Вот когда не надо, всегда так: возьми и появись! Что ещё оставалось делать… стал лупить им по оборудованию. Что-то такое успокаивающее в этом обнаружилось. Сублимированный выход для ярости.
— Я знал, что мы сработаемся! — хлопнул меня по спине, довольный моим усердием Гарибальди.
Вдруг, на какие-то краткие секунды мне стало плохо. Неимоверно плохо. Словно весь мир вывернули наизнанку и трясли сейчас этим сморщенным, дурно пахнущим полотнищем перед моими глазами, демонстрируя мне все его гнусные секреты и тайники. Я вдруг явственно, совершенно отчётливо понял, что ни в какой Советский Союз я не перемещался. Что подлые капиталистические спецслужбы просто-напросто вычислили в моём лице врага, ввергли меня в коматозное состояние и держат сейчас в жестяной консервной банке вместе с сотнями других сомнительных граждан Российской Федерации.
