Олег Рой - Вдали от рая
Собиралась Вера быстро и небрежно, роняя на пол все, что было не нужно, и нисколько об этом не беспокоясь. Такое поведение для нее, вечной аккуратистки, было странно, непривычно, но последнее время она вообще была сама не своя…
«Что со мной?» – спрашивала себя Вера. Спрашивала настойчиво, неотступно. И лишь там, в своей старой квартире на Сиреневом бульваре, дала себе честный ответ…
Поначалу она считала, что все мысли о Викторе, его лицо, которое то снилось, то виделось в запотевшем окне, то мерещилось в толпе, – это все наваждение. Магия, противостоящая магии ее отца. Возможно, папа чего-то недоглядел, и Виктор действительно нанял сильного колдуна, который понял, что с ним произошло, и выставил так называемое зеркало – вернул обратно весь нанесенный Виктору вред. Заставил ту, которая навела порчу, терзаться и мучиться. Ночи напролет метаться без сна в горячей, словно специально нагретой, постели. Терять аппетит и интерес ко всему происходящему. Впадать в забытье посреди дня. И постоянно думать о Викторе…
По дороге она воспользовалась чисто женским методом поднятия настроения – заехала в бутик, где увидела очень дорогое и очень стильное платье из синего шелка. И первая мысль, которая посетила ее при взгляде в зеркало примерочной: интересно, а Виктору понравилось бы это платье? За эту мысль она рассердилась на себя, но платье все-таки купила. И даже не стала переодеваться обратно в свои старые вещи, так и поехала на Сиреневый в обновке.
Казалось бы, расставание с этой квартирой должно было стать радостным. Ничего хорошего с ней связано не было – сначала неудавшаяся семейная жизнь и разрыв с Максимом, потом преследования спортсмена… Но тем не менее Вера не торопилась отсюда уходить. Тянула время, переходила из одной комнаты в другую, из кухни в ванную, в который уж раз осматривая вещи и проверяя, не забыто ли что-нибудь важное. И боялась признаться сама себе в том, что на самом деле удерживало ее здесь… А ведь это были воспоминания о Викторе, который, как она самолично в этом убедилась, уже однажды побывал тут. Значит, оставался пусть мизерный, но шанс, что он еще раз сюда приедет. И она снова увидит его…
Наверное, дома, в Акулове, находясь рядом с отцом, она никогда в жизни не решилась бы признаться себе в том, что ждет Виктора. Здесь же это вышло само собой. И дальше – больше. Рассматривая в зеркало собственное, знакомое, но странно новое лицо с пятнами румянца, собственное тело, которое так эффектно обтягивал темно-синий шелк нового платья, Вера вдруг произнесла вслух: «Я люблю его!»
И все встало на свои места, все сделалось мучительно и сладко. Нет и не было никакого сильного колдуна, никакого магического противодействия. Между ней и Виктором зародилась та простая и естественная магия, которая связывает мужчину и женщину, которая объединяет их, давая силы перенести все испытания, что встретятся на жизненном пути. Пути, по которому идут рука об руку…
Рука об руку? Где она – рука Виктора? Может быть, она уже холодна как лед? Может быть, его уже нет на свете? Ей ли не знать, что происходит с людьми после ее манипуляций? Она никогда не видела воочию их результата, но последствия представляла хорошо… Слишком хорошо…
И – словно только этого толчка недоставало для действия – Вера подхватила свою сумку и бросилась вон из квартиры, даже не обратив внимания на то, что забыла запереть дверь. Скорее домой! Папа сейчас на работе, и это как нельзя кстати. Пока отца нет, она поищет в его книгах и старинных рукописях средство, которое поможет ей отвести наведенные на Виктора чары. Вера примерно представляла, как этого достичь, но отлично понимала, что действовать второпях, приблизительно, тут нельзя – слишком опасно. Малейшая ее ошибка может погубить Виктора…
Вере, конечно, и в голову не могло прийти, что всего лишь через несколько часов после того, как она покинула Сиреневый бульвар, туда приехал Волошин. Приехал – и остался в ее квартире. Он прятался там ото всего мира, а она всю эту неделю старательно искала способ помочь ему, вернуть его в этот мир – живым и здоровым.
Вера привыкла быть откровенной с папой. Привыкла, что он именно тот человек, который всегда сумеет понять, утешить, приласкать. Но лишь сейчас она осознала, что есть на земле мужчина, которого она любит больше, чем папу. Где-то глубоко, почти не доходя до уровня разума, пульсировала мысль: «Папе признаваться нельзя. Он не должен ни о чем узнать. Иначе Виктору конец».
И она тщательно хранила свою тайну. Улыбалась отцу, разговаривала с ним как ни в чем не бывало, обсуждала планы дальнейшей «работы». А сама, стоило ему выйти за порог, тотчас мчалась в библиотеку.
Нужные рецепты в книгах отыскались, но все оказалось не так уж просто. Во-первых, действовать полагалось только в полнолуние, которое должно было настать лишь через восемь дней. А во-вторых, ей необходимо было заполучить волосы Виктора – те самые пряди, которые Вера собственноручно срезала.
Она не знала точно, но догадывалась, где отец может хранить волосы своих доноров – в старинном секретере XVIII века, стоящем у него в кабинете. Ключ от него папа носил на шнурке на шее и, судя по всему, очень им дорожил, но у Веры имелся дубликат.
Появился он так. В конце весны Вера, повинуясь внезапному импульсу, принесла домой найденного на дороге пушистого котенка. Папа поворчал, что не любит животных, которые лишь отнимают время да оставляют повсюду шерсть, но, увидев умоляющее выражение на лице дочки, махнул рукой. Котенок, оказавшийся кошечкой, был назван Дымкой (за серый цвет) и прижился в доме – до тех пор, пока не стал виновником, точнее, виновницей пропажи ключа. Принимая душ, папа снял с шеи шнурок и положил его на табуретку, а озорная Дымка, пока он мылся, пробралась в ванную и этот шнурок стащила. Шнурок потом нашли, но ключа на нем уже не оказалось. Вышел страшный скандал, Дымка, несмотря на Верины просьбы, была безжалостно изгнана из дома. Через неделю вызванный папой мастер сделал новый ключ, и неприятная история стала понемногу выветриваться из памяти.
Спустя несколько месяцев, в начале августа, Вера сидела на веранде и остро отточенным карандашом рисовала эскизы памятника, который собиралась поставить на могиле бабы Тоси. Она вспомнила бабушку, задумалась, карандаш выпал у нее из рук и закатился в щель под порогом. Вера полезла доставать его с помощью вязальной спицы и, вынимая, заметила, что в щели что-то блеснуло. Подцепила – и вытащила потерянный ключ.
Если бы папа оказался дома, она тотчас сообщила бы ему о находке. Но поскольку он был на работе, Вера убрала ключ в одну из шкатулок, стоявших у нее на туалетном столике, и как-то забыла о нем. А теперь вспомнила и порадовалась, как кстати оказался в ее руках дубликат ключа.
Секретер стоял на обычном месте, красивый и неприступный в своем завитушечно-позолоченном великолепии. Вера, чувствуя себя ребенком, в отсутствие взрослых тайком лезущим в буфет за конфетами, достала ключ, поднесла его к замочной скважине и осторожно повернула.
Дверь секретера открылась. Внутри оказалось множество ящиков разного размера. Вера наугад выбрала самый большой и потянула его на себя.
Но ящик не открылся. Он подавался вперед – но что-то словно держало его изнутри…
Внезапно ледяной бодрящей волной в сердце прихлынула бесшабашная храбрость. Удивляясь самой себе, Вера сбегала в чулан, отыскала чемоданчик с инструментами, выхватила оттуда плоскогубцы, вернулась в кабинет и, подцепив край ящика, оставляя глубокие отпечатки на завитушках, рванула на себя.
Плевать на позолоту! Плевать на антиквариат! Разве какие-то бездушные вещи могут быть дороже человеческой жизни? Жизни любимого?..
Ящик вылетел из пазов и грохнулся на пол. Сверкающими брызгами разлетелись по кабинету – нет, не магические приспособления. Драгоценности! Серьги, кольца, браслеты, колье… Так вот он, солидный капиталец, на который папа рассчитывает во всех трудных ситуациях! Вот что позволяет ему жить безбедно при ничтожной зарплате!
Ползая по ковру, Вера подбирала драгоценности и складывала их обратно в ящик. Извечное женское любопытство заставляло ее медлить, рассматривать то одно, то другое украшение. Вот эти грубоватые, но, судя по мягкости металла, высокой пробы золотые сережки могли принадлежать византийской императрице… А этот браслет из трех затейливо переплетенных, точно ленты Мебиуса, цепочек – очевидно, изделие современного дизайнера… А это колечко…
Это колечко?!
Вера задохнулась. На какую-то долю минуты сердце отказалось биться, руки и ноги стали ватными. Пальцы обмякли, и из них выкатилось на ковер кольцо – тонкий золотой ободок и две ракушечные створки, сквозь которые проглядывала натуральная жемчужина.
Придя в себя, Вера подняла кольцо. Примерила на средний палец. Как раз. Точь-в-точь.
«Свадебный подарок мамы мне впору. Значит, можно выходить замуж…»
