В субботу, когда была гроза - Глазер Мартине

– Это ты о чем?

– Ну… например, я рада, что ты появилась в моей жизни. Хоть и при ужасных обстоятельствах.

– То есть если случается что-то плохое, мы должны радоваться, потому что, возможно, благодаря этому случится что-то хорошее, – скептически отозвалась Касси.

– Плохому радоваться необязательно. Но почему бы не насладиться тем прекрасным, что может произойти благодаря этому? Очень долго я не вспоминала, как чудесно в Ревиле весной, как красиво там все зацветает в эту пору. Все, что было связано с этим местом, казалось мне черным и мрачным. И только сейчас я поняла, что иногда была там счастлива. Мне бы хотелось пожить там пару недель, особенно осенью. И лучше всего – вместе с тобой.

В это мгновение у Касси зазвонил телефон. Она быстро подошла к стулу, на котором висела одежда, и достала мобильник из кармана брюк. Оба забрала поднос и тихонько вышла из комнаты.

Звонил Муса.

– Завтра рано утром я еду в Вирсе, – сообщил он. Связь была плохая, Касси едва могла его расслышать. – Сначала еду в Зволле, забрать маму, там два часа.

– Но за мамой еду я, – вспылила Касси. – Мы в воскресенье договорились.

– М-да, не знаю. Мама попросила…

– И ты, конечно же, прискачешь как рыцарь на белом коне. Четыреста километров, чтобы довезти кого-то до дома, тебе не кажется, что это чересчур?

– Еду обратно не ради мамы, а ради мефрау Кобы, – серьезно ответил Муса. – Есть дело, серьезное дело, она должна знать.

– Ладно, – сказала Касси немного спокойнее. – Ну, как ей угодно. Я думала, она хочет поскорее увидеться со мной. Да уж, она, наверное, стала какой-то особенной, раз автобус ей больше не подходит.

Муса неожиданно куда-то заторопился:

– Скажи, пожалуйста, я приеду к мефрау Кобе. И позвоню еще, может быть, да? – И он отсоединился.

Касси с недоумением посмотрела на экран телефона: да, разговор действительно был окончен. Она вздохнула, откинула волосы назад и начала медленно одеваться. Когда застегивала молнию на джинсах, телефон снова зазвонил.

– Мама хочет, ты и я приехали вместе, – сразу выдал Муса. – Моя ошибка, неправильно понял, извини.

«Ага, еще бы», – подумала Касси, но ответила:

– Ладно.

– Сначала еду в Вирсе, забираю тебя.

– Хорошо. Только…

Муса перебил ее:

– Всего одна маленькая монета, и аппарат глотает быстро-быстро, как голодная собака хлеб. Один час, увидимся и…

Раздался длинный гудок, и связь прервалась.

Оба стояла на кухне с прилипшими к рукам комочками густого теста, вся ее блузка была в муке.

– Что это ты затеяла?

– Хочу испечь хлеб и сливовый пирог. На завтра.

– Давай помогу.

Оба локтем подвинула к Касси миску со сливами:

– Можешь разрезать их пополам и доставать косточки.

– Все резать?

– Да, в духовке они станут меньше.

Четыре сливы спустя Касси сказала:

– Муса тоже будет здесь. Мы вместе поедем за мамой.

– Ого. Вот так мероприятие.

– Вообще-то, он приедет к тебе. С мамой случайно совпало.

– Ко мне?

– Да, ему надо с тобой о чем-то серьезно поговорить, так он сказал.

Оба кинула крупный ком теста на посыпанную мукой столешницу и раскатала его. Затем она сложила получившийся пласт в несколько слоев и принялась заново раскатывать тесто.

– Интересно, о чем? – она начала размышлять вслух. – Надеюсь, не надо крыть крышу? Нет, не думаю, она прилично выглядела… Может, они просто обнаружили пару прогнивших балок? Или…

Она замолчала и стала изо всех сил мять тесто, а затем вздохнула.

– Боюсь, у него какие-то плохие новости, иначе Муса не поехал бы сюда, чтобы рассказать об этом.

– Может, они нашли клад, – предположила Касси.

– Да, конечно. Тетки были бедны как церковные мыши.

– Ну а вдруг кто-то еще раньше спрятал. Дом ведь очень старый?

– И то верно.

Это был странный день.

Касси с отсутствующим видом бродила по дому, собирая вещи.

«Интересно, мама теперь не будет пить?

Может, у нее новый парень? Или новая стрижка.

Может, я ей больше не нужна.

Если так, то я останусь жить с Обой».

Оба казалась такой же потерянной. Не уследила за хлебом, и он сгорел, потом ушла к себе в мастерскую. Одна.

Пока Касси, тоже в одиночестве, нехотя собирала в сумки свои вещи.

Всю дорогу до клиники Касси боролась с противоречивыми чувствами. Да, она соскучилась по маме, но от маминого внезапного желания, чтобы ее забрал Муса, ей до сих пор было не по себе. А теперь еще эта загадочная посылка, которую Муса привез с собой из Франции: прямоугольная, в палец толщиной, замотанная в холстину и перевязанная бечевкой. Увидев надпись Для моей дорогой Коотье, выведенную округлым почерком с завитушками, Оба сразу узнала руку тетушки Лоис. Как только посылка оказалась у нее в руках, Оба ушла в себя. Она сидела со свертком на коленях и не отводила от него взгляда, а их с Мусой поездка в клинику будто бы и вовсе перестала ее волновать. Касси с трудом преодолела внезапное желание остаться в Борхерхофе. Узнать, что под холстиной, быть рядом с Обой, когда она откроет сверток, – это вдруг показалось ей гораздо более важным, чем ехать за мамой.

«Так нельзя, – сказала Касси себе. – Так будет несправедливо».

Но желание было очень сильным. Даже когда они подошли к машине, она вдруг изобрела повод вернуться, чтобы забежать в дом и спросить:

– Как ты, Оба? Не хочешь, чтобы я осталась?

Но Оба удивленно подняла глаза, посмотрела так, будто только что очнулась от сна, и ответила:

– Зачем, милая? Ты же сейчас вернешься.

Как будто ее совершенно не беспокоило, что она останется в одиночестве.

Все изменилось, когда Касси увидела маму. Светило солнце, мама сидела на низенькой каменной ограде возле главного входа, в ногах у нее стоял чемодан. Касси забыла о Мусе и со всех ног помчалась по парковке к зданию клиники.

– Мама! Мама!

Она увидела, как мама встала и начала оглядываться по сторонам. Но как только она нашла глазами Касси – а случилось это быстро, – ее лицо просияло.

Касси нетерпеливо бросилась в мамины объятия.

– Солнышко… Не думала, что буду так по тебе скучать.

Касси зарылась лицом в теплые мамины волосы и ничего не ответила. Они стояли в обнимку, пока не подошел Муса.

Мама обняла и его.

– Спасибо, что приехал за мной, Мандела. Путь был неблизкий.

Только теперь Касси стала осторожно разглядывать маму. Она говорила расслабленно, но так было и раньше, когда мама была в хорошем настроении. На лице было меньше косметики, при этом она хорошо выглядела. Загорелая. Подтянутая. Бодрая. Волосы ничуть не изменились. Еще сильнее, чем прежде, она походила на шведскую няню.

«Хотя нет, – поправила себя Касси. – Скорее, теперь она похожа на шведскую маму. Не то чтобы она постарела, просто. Она больше не напоминает суетливого подростка».

– Разглядываешь мои мышцы? – спросила мама. – Смотри сюда…

Она напрягла бицепс и засмеялась.

– Три раза в неделю – обязательный фитнес, и вот результат. В здоровом теле – здоровый дух, они тут свято в это верят. Еще я теперь бегаю, каждый день минимум три километра. Они сказали, что это помогает при плохом настроении. Когда приедем домой, я буду каждое утро бегать к твоему менейеру Стру и возвращаться со свежим хлебом. Как тебе такое?

– Поверю, как только увижу, – захихикала Касси.

– Договорились, солнце, все будет, – она окинула взглядом дочь. – А ты, кстати, тоже неплохо подкачалась. Как тебе это удалось?

– О… Передвигала мебель, копала, колола дрова, убирала за козами и таскала помет в компостную яму, все в таком духе.

– Звучит неплохо. Слушай, в Лейдене тебя теперь не узнают.

«Боже, Лейден, точно», – вдруг вспомнила Касси. Казалось, все это было так далеко и давно.

– Кстати говоря, я, кажется, знаю, как нам вернуться, – сказала вдруг мама. – Кое у кого здесь есть сестра в Лейдене, которая безумно хочет вернуться на восток. Мы можем махнуться домами, все будут счастливы. Как тебе?