Сэм Хайес - В осколках тумана
— Барбитураты, милая. И от них ты станешь еще милее, — рассмеялся Дэвид.
Я заглянула в конверт:
— Красная и желтая, зеленая и синяя…
Беззаботность плескалась во мне, смехом рвалась наружу. Ведь все принимают наркотики, разве нет? И если мне не удалось поступить в университет, это не значит, что я изгой в этом мире.
— Вот хорошенькая… — Я улыбнулась и выбрала таблетку.
Вот оно, средство, которое сделает меня счастливее. Я осторожно положила таблетку на кончик языка и быстро, чтобы не передумать, проглотила, запив шампанским.
— Барбитураты, — повторила я, смакуя незнакомое слово. — Звучит как игра.
— Так и есть, — блеснув глазами, подтвердил Дэвид. — Метаквалон. Самое то, если хочешь заторчать.
Мы смотрели друг на друга целую вечность. Я чувствовала, как таблетка растворяется в желудке, как пузырьки шампанского, подхватив наркотик, весело несутся по венам. Я смотрела на Дэвида и не узнавала его. Он стремительно превращался в таинственного незнакомца. Теперь я понимаю, что и сама превращалась в незнакомку, которой мне было суждено остаться навсегда.
— Пошли в дом, — сказал вдруг Дэвид. — А то Джонатан перепугается, что мы заболеем и умрем.
— А разве мы уже не умерли? — Я не узнала свой голос.
Мы вернулись в домик, Дэвид улыбнулся мне и лег на пол. Никогда еще он не выглядел таким красивым. Из кармана он достал серебристую фляжку.
— Думаешь, стоит? — раздался из темноты голос Джонатана.
А он принял наркотик? Я не знала.
— Седативный эффект включает эйфорию, замедленное сердцебиение, нечленораздельную речь, амнезию, нарушение восприятия и помрачение сознания. Сейчас накроет!
Дэвид будто цитировал учебник. Он прижал фляжку к губам, затем передал мне. Она была тяжелой. Полной. Я сделала глоток. И еще один.
Дождь все барабанил по крыше, а раскаты грома то и дело встряхивали ветхий домишко. Мы начали петь. По очереди с Дэвидом мы выводили все гимны, какие могли вспомнить. Позже-то я осознала, что ничего мы не выводили, так, жалко мяукали что-то. Джонатан не пел. И вообще не участвовал в веселье. Он словно нянька присматривал за нами, слушал нашу околесицу и глупый смех. Ливень шумел в такт нашим песням, а Джонатан лишь улыбался.
Я тоже улыбалась. Все мое лицо обратилось в улыбку, широкую, радостную. Все было чудесно. Мир был прекрасен. Я пряталась в волшебной избушке с двумя самыми замечательными мужчинами в мире. И я была счастлива. Как никогда.
Мы с Дэвидом все смотрели друг на друга. Наши губы еще горели от поцелуев. Джонатан и понятия не имел, что происходит. Мы с Дэвидом вели беззвучный разговор, недоступный третьему. Не сказав ни слова, мы заключили договор, я все смотрела на него и смотрела, и счастье мое уже не могло уместиться в четырех стенах.
Дэвид сказал правду. Волшебное состояние. Я скинула туфли и встала.
— Кто со мной потанцует? — Я закрыла глаза в ожидании.
А когда открыла, обнаружила, что Джонатан исчез.
Джулия
В обеденный перерыв, вместо того чтобы проверять работы, я сажусь составлять списки. Сначала список хороших вещей, которые знаю о Дэвиде. Улыбаюсь. Похоже, этот список будет бесконечен.
Во-первых, я ему нравлюсь, на самом деле нравлюсь. И возможно, однажды он меня полюбит. Я точно смогу его полюбить.
Задумчиво покусываю карандаш. Ладно, признаюсь, я уже его люблю.
Во-вторых, он обожает моих детей, особенно Флору. И заботится о маме. Только человек, искренне преданный мне и моей семье, устроил бы ее в частную клинику.
В-третьих, он врач. Это замечательная, солидная профессия. И Дэвид доказал, что он настоящий профессионал, в отличие… Сравнения все еще вызывают боль.
— Мне нравится его внешность, — произношу я вслух.
И не просто нравится, я нахожу его сексуальным.
И он следит за собой.
И с ним так интересно разговаривать!
И он помогает мне избавиться от неуверенности.
И он надежный…
И я нравлюсь ему как женщина…
И он умеет готовить.
И у него отличное чувство юмора…
Я не успеваю записывать. Добавляю «и много чего еще» и затем со вздохом перехожу на чистую страницу.
Теперь список непонятных моментов, связанных с Дэвидом. Слова «плохие» или «негативные» не подходят. Ведь обо всех этих непонятностях я знаю от Марри, а он считает Дэвида врагом.
Во-первых, Дэвида держат в тюрьме.
Во-вторых, его обвинили в жестоком нападении.
Передергиваю плечами, ежусь. Да, хорошего мало. Бедный Дэвид стал жертвой назойливого внимания бестолковых школьниц, включая Грейс.
В-третьих, в мамину историю болезни вкралась какая-то ошибка, но Дэвид здесь ни при чем.
Кроме того, непонятно, кто оплачивает счета за ее лечение, но я уверена, что это Дэвид. Он мне так сказал, и у меня нет оснований ему не верить. Я собиралась записать этот пункт в «положительном» списке, но передумала: не хочу, чтобы выглядело так, будто я подтасовываю результаты.
Кладу карандаш и взвешиваю негативные (в левой руке) и позитивные моменты (в правой).
— О, Дэвид! — вздыхаю я и перечитываю оба списка.
Тот, что слева, тянет руку вниз, тяжелым грузом ложась на сердце. Я читаю второй список, и на сердце тотчас становится удивительно легко.
— Ну конечно! Я же забыла написать самое важное.
Снова грызу карандаш. Сложно выразить это словами. В сумке звонит мобильный телефон, и я торопливо дополняю «положительный» список:
Такое чувство, будто мы знакомы целую вечность.
— Алло! — Выхватываю телефон из сумки как раз в то мгновение, когда раздается звонок на урок. — Алло! Говорите!
Это Марри, но я его почти не слышу. Отхожу к окну, чтобы помехи исчезли. Когда-то я с нетерпением ждала его звонков, потому что мы любили друг друга.
— Ты меня слышишь? — Голос Марри дребезжит, точно струна фортепиано.
Я выхожу из учительской. Наконец слышимость становится пристойной.
— Слава богу, — бормочу я. — Слава богу.
Через минуту я уже в учительской, собираю тетради, которые мне нужно было проверить. На столе лежат два списка. Скомкав «отрицательный», я бросаю его в корзину. Туда же отправляются все мои сомнения.
— Марри! — кричу я.
Мне хочется его обнять, подпрыгнуть, взъерошить волосы, как Алексу, поцеловать. Но отныне я могу лишь вежливо поблагодарить его.
— Честно говоря, Джулия, я ничего особенного не сделал.
Вспоминаю, каким Марри был прежде — собранным, уверенным в себе, целеустремленным, — и мне не верится, что за столом сейчас тот же самый человек.
