Владимир Сорокин - Тридцатая любовь Марины
Сзади раздался голос Сергея Николаича:
– Вот ты где! А я тебя ищу.
– Доброе утро, – ответила Марина, улыбаясь, – Смотри какую мы стенгазету сделали.
– Молодцом! – восхищенно покачал головой Румянцев, – А кто наш цех так изукрасил?
– Это Марина! – ответили девушки.
– Серьезно?
– Абсолютно! – тряхнула головой Лена и подруги расхохотались.
– Срочно включить в рррредколлегию!!! – притворно-грозно прорычал Сергей Николаич, вызвав новый взрыв хохота.
– Это что за смех за десять минут до работы? – послышался рядом бодрый голос главного инженера, – Здравствуй, Сергей Николаич.
– Здравствуй, Валентин Андреич. Вот полюбуйся какую нам механики стенгазету отковали.
Черкасов удивленно присвистнул:
– Ну, красота…
Подойдя ближе, он стал читать. Румянцев присоединился к нему.
– А вот это верно, – серьезно проговорил Черкасов, многозначительно постучав пальцем по большой статье о предстоящем субботнике, – Готовиться надо не только на словах. Действительно, если б каждый взял обязательство – представляешь, во что бы это суммировалось?
– Еще бы, – потер подбородок Румянцев, – Я же это давно предлагал. А проголосовали только за сорок процентов…
– Дааа… конечно, конец квартала, тут план делать надо. Людей понять можно…
– Да что ж мы – слабосильные, что ли?! – возмущенно проговорила Лена, – Неужели десяток лишних деталей трудно сделать?! Знаете, если у Вас в парткоме засели волокитчики и перестраховщики, мы, комсомольцы, обратимся в райком партии!
Черкасов успокаивающе похлопал ее по плечу:
– Ладно, ладно, не кипятись. Этот вопрос будет решаться на днях. Не думай, что вы одни печетесь о достойн ой подготовке к субботнику. Сергей Николаич предлагал то же самое еще полтора месяца назад…
Девушки удивленно посмотрели на сосредоточенно молчащего Румянцева.
– Как… полтора месяца? – спросила Лена.
– Да. Полтора месяца назад, – продолжал Черкасов, – И советовался там, куда вы собираетесь идти – в райкоме партии.
Девушки притихли.
– Извините, Сергей Николаич. Мы не знали… – проговорила Лена.
– Да ну что вы, девушки! – рассмеялся Румянцев, – Это замечательно что вы так по-боевому настроены. Очень хорошо. Я думаю, Валентин Андреич, надо будущее партсобрание сделать открытым. Пусть комсомольцы придут. Вот тогда и поговорим, что называется, – начистоту.
– Правильно, – кивнул Черкасов и посмотрел на часы, – А теперь – по местам. Без пяти семь, а вы еще здесь!
– Ой, бежим, девчата! – крикнула Лена и девушки помчались по пустому коридору.
Черкасо в и Румянцев, улыбаясь, смотрели им вслед.
В этот день Марина обработала двести десять корпусов.
Как и прошлый раз, он пролетел очень быстро: не успела как следует разработаться – уже обед, а послеобеденное время пронеслось еще быстрее.
Вся работа прошла благополучно, если не считать непродолжительной остановки станка из-за замены резцов. Но два наладчика трудились споро и через двадцать минут Марина уже крепила очередную деталь.
Мастер, бригадир и смежники остались довольны Мариной.
Даже немногословный Николай Федорович, что работал на сложном револьверном станке в конце цеха, и то подошел к ней, посмотрел и улыбнулся своими лукаво-сердитыми глазами…
Подходил и Сергей Николаич, спрашивал про трудности и нравится ли ей здесь. Марина ответила, что трудности преодолимы, а понравилось ей на заводе сразу.
В этот день в обеденный перерыв девочки показали ей красный уголок и зал для собраний, сводили в сборочный цех, который поразил Марину.
После рабочего дня пошли на лекцию о международном положении.
Большой зал ДК с трудом смог вместить всех желающих.
Доклад был очень интересным, обстоятельным и подробным. Молодой докладчик с ежиком рыжеватых волос и красивым фотогеничным лицом говорил живо, серьезно и доходчиво.
Он рассказал собравшимся о сложившейся на сегодняшний день международной обстановке, о внешней политике Советского Союза, а затем более подробно остановился на некоторых особенностях непростой ситуации на Ближнем Востоке.
Зал слушал внимательно.
Под конец докладчик, все так же обстоятельно, ответил на все вопросы, поблагодарил слушателей и обещал приехать через месяц с новой лекцией, чем вызвал аплодисменты.
– Молодец! – шепнула Лена Марине, вставая и громко хлопая в ладоши, – Вот как выступать надо!
Когда стали выходить из зала, Марина отозвала Лену в сторону:
– Понимаешь… мне же трудовую книжку надо забрать…
– Откуда?
– Отсюда. Я здесь раньше работала.
– Ну так пойди и возьми.
– Да неудобно как-то…
– Чего же неудобного?! А ну, пошли вместе! Показывай куда идти!
– Подожди, Лен, может не сейчас, а?
– Пошли, без разговоров! Что это за ложная скромность?! Ты же прирожденная станочница, а дурака валяешь!
Лена крепко взяла ее за руку и повела по коридору.
Марине все здесь было знакомо до мелочей: светло-зеленые стены, высокий потолок, старый паркет под ногами, двери…
– Вон там, – шепнула Марина, показывая на преподавательскую.
За дверью слышались оживленные голоса.
«Сейчас как набросятся: Мариночка, да куда же ты, да на кого нас оставляешь…» – раздраженно подумала Марина.
Лена решительно распахнула дверь.
Они вошли в ярко освещенную, полную людей комнату.
Шум стих, все повернулись к вошедшим. Тут были педагоги музыкальной студии, директор, завуч, худрук и… Сергей Николаич Румянцев!
Марина удивленно открыла рот, но круглолицый директор, улыбаясь, сам пошел к ней:
– Аааа… вот и наша нарушительница! Здравствуйте, Марина Ивановна, здравствуйте.
Она хотела что-то сказать, набрав в легкие побольше воздуха, но директор предупредительно замахал своими толстопалыми руками:
– Знаем, знаем, все знаем! В курсе всех событий!
– Да? – робко спросила Марина.
– Да, да, да! Сергей Николаич нам все объяснил. Ну, что ж, жаль конечно, но против твоего желания коллектив идти не может. Правда? – оглянулся он по сторонам.
– Конечно.
– Если призвание – что ж теперь…
– Правильно, Мариночка, правильно…
– Иди, иди, Марин.
– Главное – чтоб работа по душе была.
Марина слушала реплики бывших коллег и не верила своим ушам.
– Тогда вопрос закрыт! – бодро улыбнулся директор и протянул Марине ее трудовую книжку.
Она взяла ее, снова посмотрела на собравшихся.
Все улыбались. Лена радостно жала ей локоть. Сергей Николаич торжествующе подмигивал…
За неделю многое изменилось в жизни Марины.
Она стала жить в комнате со Светой и маленьким Мишкой, обрезала волосы и ногти, раздала все свое вельветовое, кожаное и джинсовое имущество, перестала красить губы, подводить глаза и пудриться.
