Лев Портной - Трепетные птички
Через секунду я вздохнул с облегчением, обнаружив обе «девятки» на прежнем месте. А вся честная компания, включая и коротышку с его приятелем, топталась возле автомобилей. Я притаился за табачным киоском, предвкушая душевное зрелище. С минуты на минуту приедет патруль, и бравые ребята прогонят эту шпану к чертовой бабушке.
Мир обретал ясность. Небо наливалось сочной синевой, дрожал жаркий воздух, запахи свежих пирожков смешались с сигаретным дымом и ароматом духов, где-то в стороне неприкаянно гудел чей-то автомобиль. Низкорослый шкет развлекал приятелей байками. Он размахивал руками, даже до меня доносилось его гыгыканье, ребята одобрительно похохатывали.
Ничего. Сейчас опергруппа подъедет, отправитесь хохотать еще куда-нибудь! Позарились на приличных девушек! Как будто мало им тех, что добровольно устроят для них «субботник», издержки древнейшей профессии, так сказать.
Ну, где же патруль?! И чей это автомобиль все гудит и гудит неприкаянно?
Я оглянулся на сигнал клаксона. Бибикал милицейский «жигуленок», стоявший между биотуалетом и книжным развалом. Белобрысый капитан жестом приказал мне подойти. Я поспешил к нему, переживая, что пропущу забавное зрелище, когда опергруппа будет проверять документы тех молодчиков.
— Ты что ли звонил?! — рявкнул капитан.
— Что? — переспросил я.
— Что-что?! Твою мать! Я спрашиваю, ты звонил «02»?! — рассвирепел он.
— Ну да, — признался я.
— Тебе, что, самому в участок захотелось?! — выкрикнул он. — Сейчас заберу тебя, будешь знать!
— Меня?! За что?! — я искренне изумился.
— За хулиганство, — процедил капитан сквозь зубы и добавил миролюбиво: — Давай вали отсюда! Пока я добрый.
Я отшатнулся, будучи не в силах поверить, что этот белобрысый капитан и есть опергруппа, но краешком сознания удивляясь собственной наивности. А кого же еще я ожидал тут увидеть?! Гвардейцев кардинала, спешащих утихомирить разгулявшихся мушкетеров?!
Капитан передал что-то по рации, завел автомобиль, вывернул руль и, не удостоив меня более взгляда, уехал. Меня трясло от бессилия. Мелькнула мысль: еще раз набрать «02», сообщить, что этот офицер укатил, ничего не сделав. Я направился к таксофонам, сделал несколько шагов и замер. А ведь он и вправду привлечет меня за хулиганство. Объявит телефонным террористом и привет! До двух лет, если память не изменяет. Даже если я уберусь отсюда, найдут, я же сам ему свои данные сообщил. На милицию надежды не оставалось.
От книжного развала аллея прекрасно просматривалась. Братки возобновили охоту. Низкорослый с приятелем вновь встали посреди тротуара.
Я подцепил первую попавшуюся книжку с лотка и стал перелистывать страницы, искоса наблюдая за развитием событий. Вспомнилась Юля, воздушные волосы, глаза… нет, глаза я не запомнил, не успел. Зато кожа, нежная, с легким загаром, так призывно блестевшая в прорехах. Каким уютным был ее мир, я — уверенный и сильный, она — благодарная, в моих глазах — спокойствие, восхищение в ее глазах! Почему же я не запомнил, какими были ее глаза?! И зачем я, дурак, вышел из этого круга?!
Я клял себя и не знал, за что кляну больше: за то, что не уехал с Юлей, или за малодушие, за постыдную досаду, что не уехал?
— Фильм-то смотрели? — продавец обращался ко мне.
— Что? — переспросил я.
Оказалось, что я держал в руках «Ночной дозор» Сергея Лукьяненко.
— Да, смотрел. И книжку читал, — произнес я с досадой и вернул роман на прилавок.
В это мгновение низкорослый остановил новую жертву. Девушка, во многом схожая с Юлей, тоже блондинка и тоже в красном топике. Возбуждает их, что ли, этот цвет?!
Людской поток незамедлительно изменил русло. И теперь я смотрел на встречные лица с особенной ненавистью. Ну, почему, почему все идут мимо?! Почему опять я, почему?! И что теперь я им скажу?! Что и эта — тоже моя сестра! Брат один, брат два, так сказать. Или налечу с криком «Ночной дозор! Всем выйти из сумрака!»
От книжного развала я видел спину низкорослого и содрогался от омерзения, представляя его лучезарную улыбку, руки, прижатые к груди, к сердцу. На лице незнакомки растерянность смешалась с испугом. Второй негодяй сжимал ее руку и оттеснял девушку к автомобилю настойчиво, но не спеша. Они отшлифовали свою тактику до совершенства, а может, попросту звериным нутром своим знали, как заманивать жертву. Действуя мягко, без спешки, они до последнего момента оставляли девушке иллюзию, что она контролирует ситуацию. Потому она и не кричит, не зовет на помощь, ей кажется, что ничего страшного не происходит. А затем один рывок, ее впихнут в машину, и все!
Кричи же, кричи, глупая! Юля-то хоть с подружкой была, а ты одна!
Ну почему, почему ты одна?! Почему твой молодой человек не встречает тебя?! Нет такого?! Почему брат или отец тогда не встречают тебя?! У каждой девушки должен быть мужчина, который ее бережет.
Я топтался возле книжного развала, и мне было тошно от моей нерешительности. А самое главное, я страшился не столько того, что меня изобьют, сколько боялся выглядеть дураком в их глазах. Тот факт, что моральное превосходство окажется на их стороне, пугал столь сильно, что ноги не слушались. Я просто стоял и наблюдал, как эти пауки — в своих черных майках они напоминали именно пауков, — опутывают несчастную жертву.
Господи, что со мной? Почему я стою? Я же и, правда, боюсь не кулаков! Какое мне дело до того, что они обо мне подумают?!
Да, но с чего я взял, что они причинят какое-то зло этой девушке?! Конечно, на ангелов эти мальчики не похожи. Но если бы они намеревались сотворить какую-то мерзость, разве вышли бы на охоту вот так прилюдно?! Разве стали бы задирать прохожих, привлекать излишнее внимание к себе?!
«Мерседес», джип «эмэлька», верно тот самый, что стоял у палатки с хотдогами, подкатил к краю тротуара, притормозил и вперевалку спустился на проезжую часть. Я увидел свое отражение на блестящем покрытии. Красная майка, мускулы. Тьфу! Ненавижу эти отражения, ненавижу себя! Какой я охотник на львов, крокодил Данди?! Что толку от этих мускулов?! Индюк напыщенный! Слабак, испугавшийся кучки недоносков и ищущий оправдание трусости! Ну, не убьют же они меня, в конце-то концов!
Я сделал несколько шагов в их сторону. На долю секунды встретился глазами с девушкой. Ее взгляд прыгал с одной физиономии на другую и на мне не задержался, должно быть, и мое лицо показалось еще одной физиономией. А может, она и вовсе никого и ничего не видела в эти минуты.
Качок, сидевший на пассажирском сидении «девятки» с огромными ножищами в пляжных шлепанцах, выставленных на тротуар, заметил меня, вскинул брови с удивлением. Я улыбнулся в ответ, по-дурацки как-то улыбнулся. Сейчас он кивнет на меня, нужно будет что-то делать, — что? Но вдруг зазвонил телефон, и, забыв обо мне, качок вытащил сотовый из кармана и приложил к уху. Он выпрямился, сделал несколько шагов, зажав второе ухо рукой. А потом сунул аппарат в карман и отдал короткие распоряжения остальным. И в две секунды они расселись по машинам, бросив несколько обнадеживающих фраз растерявшейся девушке, и уехали. Через пару мгновений обе «девятки» влились в поток на Ярославском шоссе и скрылись из виду.
Незнакомка торопливо зашагала в сторону метро.
Девушка, окликнул я, когда она поравнялась со мною.
— Я спешу, извините! — бросила она злым голосом и, не останавливаясь, прошла мимо.
И вот ее красный топик уже мелькает между колоннами наземного вестибюля. А я смотрю вслед и сгораю от стыда. На душе моей гадко, теперь я никогда не узнаю, что случилось бы, если бы эти ребята не умчались по каким-то своим делам, о которых и думать-то не хотелось? Остановил бы я их, выручил ли эту девушку?! Или ватные ноги меня б подвели, хулиганы увезли б незнакомку, а я оправдывался бы тем, что стремился помочь ей, но не успел, опоздал. Но стремился же, спешил к ней на помощь?!
Ведь не я ее молодой человек, я ей не отец и не брат, я не белобрысый мент, который должен был ее защитить, но даже пальцем не шевельнул! Не я, не я, не я!
Но почему мне так больно и стыдно?
20–29 октября 2005 г.
