Павел Кочурин - Коммунист во Христе
— Только подготовил поле к севу, — ответил Дмитрий Данилович, доќгадываясь, что дома уже был разговор о льне. — Сев завтра, — досќказал он и глянул на Ивана.
Иван улыбнулся, и Дмитрий Данилович понял, что помех ему не будет. И все же было интересно узнать, что в конторе решили о "координации плана" (слово-то какое в крестьянский дом вошло). Или не успели еще толком обмозговать?.. Спросил Ивана пря-мо:
— Так как там со льном-то?..
Иван опять усмехнулся. И не пряча улыбки, сказал, что сеять нечем. И все с той же веселостью в глазах, рассказал о совещании, о котором узнал от Александры и Виктора Кулякина, заехавшего утром в контору. Сам Иван на совещание в райком не поехал, "ук-лонился". В верхах только что было принято очередное "соответствующее посќтановление", в котором прямо осуждались" нажимы на колхозы", вжившиќеся "волюнтари-стские методы руководства". Секретарь райкома Нестеров и начал доклад с информации о том постановлении. Потом сказал,"каќкие задачи вытекают"… Затем перешел к ходу по-севќной. Перечистил "вместе с тем" "выявленные серьезные недостатки". Переждал, и словно подмененный, другой Нестеров, "Первый", объявил о дополнительном плане сева льна… Вышло все по-чапаевски: "забыть и наплевать, а вот слушайте…" Кому-то это и больно нравилось: "во всем ясность". А кто-то с высмехом в себе, лицемерно, вслух, одоќбрение выскажет решению "Первого". И выйдет как в анекдоте: "Василий Иваныч, вы дуб!" "Да, да, я крепок, силен".
Когда установили кому несколько увеличивать план сева льна, начаќлись прения, обмен опытом по ходу сева. О семенах льна — ни слова. Команда дана — исполняй не пере-ча, а вернее, делай вид, что исполќняешь.
Первым выскочил на трибуну тутановский председатель. Похвалился групповым методом полевых работ. Председатель "Зари", молодой спеќциалист, хихикнул. С места бросил реплику: "Какой молодец". В зале задвигались, заоглядывались. В задних рядах откровенно хохотнули. Нестеров, к удивлению, не подал вида, движения зала на этот раз "не заметил". К чему все замечать, ветерок подует и перестанет, все как вода в стоячем пруде, и уляжется.
В перерыве тутановца поддели с издевкой: "Она, твоя техника, по методу впустую и прогуляет, прокатается туда-сюда, и все "группово". Метод справишь, а за помощью к дяде доброму побежишь, когда за боќронами у тебя по-всамделешному запылит. Какой групповой при нашем мелкополье.."
Все были согласны с председателем "Зари". Даже и сам тутановский председатель. Хмыкали, если со стороны поглядеть, по-дурацки, как над анекдотом о Василии Иваныче. Но вот продолжились прения — как один "одобрили директивы". Совещание и прошло под знаком "групповоќго метода".
Николай Петрович на совещании старался не попадаться на глаза Горяшину. Но тот сам поймал его и насел с льноводческим звеном.
Дмитрию Данииловичу и без рассказа Ивана не трудно было предстаќвить ход со-вещания. Всегда на них прорывалось и выпячивалось что-то особо нелепое. Но к этому как бы уже и попривыкли: так надо. Вот и тут молчок, как по сговору. То, что нет семян, "Первый" это и сам знает, но не ему же поднимать "вопрос". Тоже выгодней сыграть в "незнание". Вот когда председатели из своих контор примутся друг у друга семена (опять же для вида, лукавя) выпрашивать — во всех кабинетах и закипит работа. Прогудят телефонные провода и
на время утихнут. Затем в райком полетят телефонограммы. "Все меры приняты, но…" Это "но" — что угодно: непогода, техника, кадры. В данном случае: "Оплошали с семенами, с осени не позаботились". А что у колхозов их изъяли в счет выполнения плана области "по перќвой заповеди" — немота. Не вздумай верхи гневать, демиургенов треќвожить. Ты же самостоятельный. А если осмелишься — окрик: "Постаноќвления партии и правительства — не для тебя?.." А какое из них?..
Светлана не могла отделаться от какого-то странного чувства: ведь о неладах гово-рилось, постановления не выполняются… А вот горечи ни у Дмитрия Даниловича, ни у Ивана как бы и нет. От невыполнения постановлений по их — только лучше колхозам. Так что же это?..
2
Разговор отца с сыном о совещании в райкоме у "Первого" как бы и закончился на досужем анекдоте. Уже прочно вжилась властная установка на разделение труда: общест-венные демиургены взяли на себя право "творить действительность", а простой, "работ-ный люд" — "претворять" эти творения в жизнь. При этом те и другие дружно и всеми способами отталкиваются от самого дела. И "действительность" без дела не хочет "тво-риться". Идет в раздор и в разброд, оттого что божий человек обокаянен неподобными си-лами и они не дают ему уподобиться истинному Творцу сущего, утверждать сотворенное им. К своему окаянству — у "работных" уже привычка, как к "массовому явлению". И не легко будет изжить его, когда настанет время освобождения от демиургенизма. Вся тя-жесть падет на тех, кто оберег в себе нрав хлебороба, на таких вот, как они, Корины. Время взыва к благу очувствуется всеми, но мало останется избранных, споќсобных быть во свободе. Крепостные мужики, привыкшие к себе таким, тоже противились своему рас-крепощению. Может еще труднее будет освободиться от своего демиургизма и нынешним колхозникам — "работному" люду.
Светлана привела Анну Савельевну к чаю. Дмитрии Данилович усадил ее в кресло.
— Ну и спасибо, — повинилась она, переживая, что за ней приходится ухаживать. Особенно, до стыда, стеснялась тревожить Светлану. Роќдные дочки в городе, а она с их больной матерью. — Посидеть-то и охоќта со всеми, — досказала она. — Послушаю вас, будто и сама дело поќделаю.
При электрическом свете лицо ее не казалось таким прозрачно восќковым, как днем. На ней был бордовый халат, коричневый платок, подарок Светланы. Это и скрывали ху-добу. Выделялись синеватые большие глаза. В них и выражалась радость тех жизненных душевных сил, которые еще держались в ее теле.
Иван рассказал о посевной. Говорил больше для матери.
— Тарапуню, того прямо не узнать. Был у них сегодня в Есиповской бригаде. Осе-нью своим звеном собирается выровнять концы в Казенном. С тебя, папа, пример берет. Будет "Тарапунино поле". Звуќчит, — рассмеялся Иван. — Так и прильнет название. Не выду-манное, свое, вроде как рожденное… Терентием Мальцевым вот интересуется.
Мать покивала головой, тихо улыбнулась. Тарапуню она помнила по первой весне, как переехала в Мохово. В глазах Дмитрия Даниловича засветился задор: знай Тарапуню, моховского парня.
Иван пожалел, что не успел сегодня получить новые трактора. Некого было по-слать. И сам в поле задержался до темна.
— Вот, коли, и отдали бы старенький-то трактор на нашу ферму. Мишу Качагарина и научили бы на нем ездить, — сказала Анна Савельевна.
— А то он со своей Побратимой вся наша техника. Едет по деревне, поматюгивается. Ребятишки за ним все и повторяют. Смех и грех… А Мише что: "Побратима, — говорит, — такие слова лучше понимает, и меня слушается".
К Мише Качагарину льнула ребятня. И городская, и деревенская, моховская. Сча-стье проехать на телеге и поуправлять живой лошадью. Миша не замечает, как с его языка матюжное слово срывается. Грохочущая телега и разговоры Миши с Побратимой ожив-ляют вымершую улицу деревеньки. Лошадь в такт шагам мотает головой: "да-да, да-да", — помахивает хвостом, будто отвечает: "Слышу, слышу". Раскачивается над головой ее че-ремуховая дуга, выгнутая самим Мишей. На верху дуги блестит кольцо с продетыми в не-го поводьями узды.
Миша Качагарин числится скотником, но никто его так не называет. Выдуманное слово, как вот и колхозник, чтобы этим приручить к самопокорности "простого человека". На деле же — Миша необъявленный хозяин моховской фермы. В ней все прибрано, чисто, каждая вещь на своем месте. И все же вот думается, что без трактора — ферма не ферма, осталось от чего-то и от кого-то.
Иван сказал матери:
— Ни к чему вашей ферме трактор. В грязи с ним утоните. А с конной механизацией у вас там порядок свой.
— А мать в чем-то и права, — отозвался Дмитрий Данилович. — Если бы Миша владел трактором и другой техникой, он и корма сам бы подвозил, и подъезды к ферме сделал… А то ведь и так может быть: критикнут за отставание с механизацией, выделят трактор с трактористом, а Мишу Качагарина с Побратимой в сторону. Вот тогда и будет болото во-круг фермы. Хозяина сгоним, а нерадивого работника приставим.
Моховскую ферму — МТФ, назвали старушкой. Широкий деревянный коровќник на прочном фундаменте из камней, построил еще дедушка Даниле, первый моховский пред-седатель колхоза. Он учел опыт строитеќльства нагуменников, которые стояли у мужиков по сто и более лет неќпошатнувшимися. Коровы содержались на навозе, соломы на под-стилку и хватало, и сена было вдоволь. В войну пришлось поставить скоќтину на привязь. Дед Галибихин смастерил большую телегу и на ней раќзвозились по рельсам корма. Телегу усовершенствовали. От оси ее вращался транспортер и скидывал и в кормушки измель-ченную солому с сеном.
