Кит Рид - Я стройнее тебя!
Энни вздрагивает.
— Что это? — Она уже догадалась.
— Батончик «Херши». Извини, он немного подтаял.
— Ничего страшного.
Пока Энни расстегивает ремни на запястьях Келли, та разглядывает свою подругу.
— Съешь его, — говорит она.
— Я потом, ладно?
— Сейчас.
— Я не хочу.
Но это неправда. Энни хочет съесть и эту шоколадку, и еще что-нибудь. Батончик совсем маленький. Господи, как она голодна.
— Сделай над собой усилие. Ты еле стоишь на ногах, тебе так не дойти до двери.
— Пожалуйста, не заставляй меня.
— Замолчи и ешь, — приказывает Келли.
— Ничего подобного. Я чувствую себя отлично.
Расстегивая Келли ремешки на щиколотках, Энни теряет равновесие и хватается за кровать. Господи, с тех пор как перестали ставить капельницу, она совсем ослабела.
— Съешь, ты же вот-вот упадешь.
— Черт возьми, ты права.
Она понимает, что без еды можно обходиться, только пока лежишь под капельницей.
— Ешь. В пути понадобятся силы.
— В пути?
— Крошка, мы же выберемся отсюда.
— Конечно!
— Нужно есть.
Энни кивает и послушно делает то, что ей велели. Не давая ей понять, что происходит, ее сообразительная подруга подсовывает ей еще один батончик, и Энни вытаскивает его из обертки и жадно съедает. Вдыхая запах шоколада, она невнятно произносит:
— Где ты их достала?
— Они меня этим кормили. Странно, после того как нас поймали, мне сказали, что я могу есть все, что захочу.
— Действительно странно. — Энни, не задумываясь, съедает еще один маленький «Херши». От сахара в ней все встрепенулось, и она сосредоточилась. — Очень даже. Надо об этом подумать.
Келли садится и растирает щиколотки.
— Ты первая.
— Ладно. — Она осторожно задергивает занавеску на каталке Келли, так что теперь они скрыты от посторонних глаз. — На случай, если сюда придут.
— И свою тоже.
— Что-что?
— Вернись и зашторь свою каталку. А на постели все положи так, будто там лежишь ты.
— Верно. — Энни быстрыми движениями выкладывает подушки на каталке, словно кто-то сможет принять их за нее, при ее-то формах, но что поделать. Она накрывает их простыней. Задернув занавеску над своей пустой кроватью, она возвращается в небольшой шатер, который образовала штора вокруг ее толстой подруги. — Ну что, пойдем.
— Вот это может оказаться не так просто, — вздыхает Келли. — Я столько ела, что… Не знаю, смогу ли я идти.
— Келл! Что же нам делать?
— Не знаю, я… Боже мой, они идут! — Они слышат, как хлопает дверь, и в помещении раздаются новые голоса — на этот раз мужские, хотя за все время своего пребывания в Веллмонте они ни разу не видели ни одного мужчины. Девочкам никуда не деться, и они обмениваются отчаянными взглядами.
Энни шепчет:
— Что будем делать?
К счастью, когда парни заняты делом, их обычно настолько переполняет сознание собственной важности, что они ничего вокруг не замечают, тем более еле слышный шепот Келли:
— Ш-ш-ш. Забирайся!
Но сейчас Энни боится пошевелиться. Если они увидят, что занавеска шелохнулась, то тут же налетят на Келли, как хищные птицы на мышку.
— Странное поручение нам дали по поводу этой толстушки, — говорит какой-то парень. — И зачем ему вообще сейчас понадобилась новая?
— Мы не задаем вопросов, мы просто делаем свое дело.
— Но ведь Бетти, его славная Бетти такая пышечка, и я-то думал…
— Думать нам тоже не полагается.
— Он что, типа, никогда не удовлетворен?
— И вопросов мы никогда не задаем. Вот те на, а это что такое? Мы что, наткнулись на тайник Преданных?
— Мне кажется, это сильнодействующие таблетки. Ого, виски «Джек Дэниелз»! А что у них еще есть?
Мужчины, вторгшиеся в зал ожидания, смеются и не торопятся приступать к делу. Они отвлекаются, открывают шкафчики, залезают в выдвижные ящики. Их четверо, как и Преданных, которые привезли сюда Келли. Но зачем они здесь? В данный момент они увлеченно роются в чужом имуществе. Они ведут себя небрежно и шумно, как любые мужчины, оказавшиеся на женской территории. Что они здесь ищут, наркотики? Этого девочки не знают. Раздается звон — они что, собираются украсть здешние припасы? Девочки слышат музыку, которая звучит из карманного приемника, а потом, когда парни начинают хозяйничать в зале, еще и целый поток остроумных замечаний, которые взбесили бы Преданных. Шутки эти, как и всегда у мужчин, непристойные и, возможно, очень смешные, но девочки, спрятавшиеся за занавеской, слишком перепуганы, чтобы оценить юмор, да и смеяться им нельзя.
Самое ужасное, что эти люди совершенно не торопятся.
Один из них налетает на острый угол и больно ударяется об него мягкой частью тела. Он рявкает:
— Черт возьми!
— Тише, а то на твои крики сбегутся Преданные.
— Да имел я этих Преданных.
— Фу-у. Вот уж ни за что на свете.
— Ну ты же меня понял. — Все смеются.
— Убавь громкость, разбудишь эту тюлениху.
— Ну и что же она тогда сделает, окажет нам сопротивление?
— Да чтоб мне провалиться, мало ли что.
Ну надо же!
Энни понимает по глазам Келли, что та уже знает свое будущее. Они пришли за мной. Шепотом она спрашивает:
— Что будем делать?
Хлопая рукой по каталке, Келли шепчет:
— Залезай.
— Ну что, — говорит один из мужчин. — За дело.
У Энни не остается выбора. Стараясь не задеть занавеску, она забирается на огромную каталку.
Кто-то хватает каталку через ткань, собирается катить.
— Вот эту?
— Наверняка ее. Ты посмотри, какая она огромная!
Энни корчит гримасу. И что теперь?
Келли приподнимает простыню, — расстегнув на ней ремни, Энни снова ее накрыла.
— Залезай сюда.
— Ну, за работу. Вот это, наверно, и есть наша тюлениха.
Келли морщится, но не позволяет себе заплакать.
— Быстрее, — торопит она.
Вот так Энни Аберкромби и ее лучшая подруга, Келли Тейлор, попадают в грузовой лифт клиники Преданных Сестер в Веллмонте и поднимаются все выше и выше. Счетчик этажей щелкает больше десятка раз, но, когда лифт останавливается на верхнем этаже, оказывается, что они находятся на уровне земли. Подглядывая в щелочку, там, где простыня приподнимается над огромным телом Келли, Энни, сама оставаясь незаметной, видит горизонт, освещенный лунным светом. Бригада грузчиков выкатывает их к краю грузовой платформы, и девочки, которых «ради их же блага» собственные родители сдали Преданным Сестрам, впервые за долгие недели вдыхают свежий воздух.
Один из рабочих говорит:
— Знаешь, сколько раз я здесь был, и все равно у меня мурашки бегут по коже.
Другой отвечает:
— Только двинутые могут захотеть постоянно находиться под землей.
— Или совсем уж уродины.
— Слушай, подогнал бы ты лучше грузовик.
Не успели девочки понять, что происходит, как каталку уже вытолкали с платформы и по наклонной плоскости закатили в фургон. Грузчики зафиксировали колеса каталки, снисходительно похлопали Келли и закрыли за собой дверцы.
Келли долго не шевелится, Энни тоже. Они молчат, хотя слышат, что парни уже ушли, и теперь они одни. Грузовик трогается. Их повезли. «Ну что, — думает Энни, — сейчас они все в кабине, дрыхнут или чем еще занимаются. Мне кажется, пора вылезать». Не говоря ни слова (вдруг здесь есть подслушивающее устройство), она осторожно подбирается к краю гигантской каталки и спускается на пол. Грузовик подпрыгивает на ухабе, и она ловит ртом воздух. Чтобы не упасть, она хватается за кровать. Никогда ей не было так трудно удерживаться на ногах. Она тяжело шагает в круг света, падающий от светильника.
Кто-то ахает.
— Что они с тобой сделали?
Перепуганная Энни оборачивается.
— Что? — вскрикивает она, вглядываясь в тускло освещенный угол фургона. — Кто здесь?
Оказалось, в кузове грузовика был еще кто-то.
— Деточка, ой, девочка ты моя милая!
Интересно, как все-таки действует на человека тюремное заключение, пусть и в такой дорогостоящей тюрьме. Энни съеживается.
За какие-то секунды женщина преодолевает расстояние, отделяющее ее убежище из коробок от девочек. Она кладет руки Энни на плечи, но почти тут же залезает в сумку и достает оттуда пончик.
— Ты выглядишь ужасно, — произносит она. — Скушай вот это.
Энни говорит громче, но голос ее дрожит, и в нем слышится неуверенность.
— Мама?
Глава 27
— Вы понимаете, — убедительным тоном говорит Глория, — что мы любой ценой защищаем нашу систему.
— Систему?!
— Ну, вы понимаете. Это такие люди, как мы.
— То есть?..
— Консолидированные родственные умы, — объясняет Глория, и Бетц остается только догадываться, что означает «консолидированные».
