Маргарет Этвуд - Лакомный кусочек
— Съешь оливку, — сказала она.
Дверь за спиною у Джо отворилась, и вошла Эйнсли.
— Извини, — сказала Мэриан своему собеседнику и, поставив тарелку на проигрыватель, подошла к Эйнсли: надо было предупредить ее.
— Привет, — сказала Эйнсли, тяжело дыша. — Прости за опоздание. Понимаешь, мне вдруг захотелось собрать вещи…
Мэриан поспешно увела Эйнсли в спальню, надеясь, что Лен не успел заметить ее. Взглянув на Лена, Мэриан убедилась, что он по-прежнему прочно блокирован.
— Эйнсли, — сказала она, когда они остались наедине с грудой пальто, — здесь Лен, и, по-моему, он сильно пьян.
Эйнсли сняла пальто, размотала шаль. Выглядела она великолепно. На ней было платье зеленовато-бирюзового цвета; веки и туфли были в тон платью. Ее лицо обрамляли мелко завитые, блестящие волосы. Ее кожа, напитанная разнообразными гормонами, мягко светилась, живот еще даже не округлился.
Выслушав сообщение Мэриан, она внимательно осмотрела себя в зеркале, удивленно раскрыла глаза и равнодушным тоном сказала:
— Да?.. Меня это абсолютно не волнует. После сегодняшнего разговора наши позиции окончательно выяснились, и мы с ним можем себя вести как взрослые люди. Пусть говорит что хочет, меня это не трогает.
— Но он, кажется, очень расстроен, — сказала Мэриан. — Так Клара говорит. Он будет жить у них. Я видела его, когда он вошел, — вид ужасный. Мне бы не хотелось, чтобы ты его еще больше расстраивала.
— У меня нет причин, — сказала Эйнсли небрежно. — Зачем мне вообще с ним говорить?
В гостиной «мыловары» веселились напропалую на своей территории, отделенной невидимой изгородью. То и дело слышались взрывы хохота: кто-то рассказывал неприличный анекдот. На женской половине голоса тоже звучали все громче и все визгливей; баритоны и басы уже перекрывались пронзительными дискантами. Когда в гостиной появилась Эйнсли, все устремились в ее сторону, некоторые мужчины — как вполне можно было предвидеть — покинули свои места, желая познакомиться с ней, а их жены, как всегда начеку, вскочили с дивана и заторопились перехватить мужей. Эйнсли улыбалась рассеянной улыбкой.
Мэриан пошла на кухню приготовить коктейль для Эйнсли и для себя. От прежнего порядка там не осталось и следа: бутылки и стаканы уже не стояли аккуратными рядами. В раковине валялись подтаявшие кубики льда и остатки пищи; гости явно не знали, куда девать оливковые косточки; виднелись и осколки разбитого стекла; на столах и на холодильнике громоздились пустые и полупустые бутылки, а на полу блестело пятно непонятного происхождения. Все же Мэриан удалось обнаружить несколько чистых стаканов. Она наполнила один — для Эйнсли.
Выходя из кухни, она услышала голос в спальне.
— Вы оказались гораздо красивее, чем я думала, судя по вашему голосу в телефоне, — говорила Люси.
Мэриан заглянула в открытую дверь и увидела Люси, смотрящую на Питера из-под своих посеребренных век. Он стоял с фотоаппаратом в руках, глядя на нее с мальчишеской, чуть глуповатой улыбкой. Значит, Люси прекратила осаду Леонарда — наверно, поняла, что это бесполезно, в таких вещах она всегда была проницательнее своих подруг. Но как трогательна эта попытка перехватить Питера, трогательна и даже жалка… Ведь Питер уже почти недосягаем — почти женат.
Мэриан улыбнулась про себя и попятилась, но не ушла, пока Питер не обернулся и не окликнул ее. Он взмахнул аппаратом, и на его лице появилось виноватое, хотя и веселое выражение.
— Привет, детка! — сказал он. — Вечер удался на славу. Пора фотографироваться!
Люси повернула голову к двери и улыбнулась: ее веки поднялись, точно шторы.
— Эйнсли, я принесла тебе выпить, — сказала Мэриан, пробившись сквозь обступивших Эйнсли «мыловаров».
— Спасибо, — рассеянно сказала Эйнсли, принимая стакан, и Мэриан почувствовала тревогу. Она проследила за взглядом Эйнсли и увидела Лена, который стоял в противоположном конце комнаты и смотрел на них, приоткрыв рот. Милли и Эми все еще цепко держали его в окружении. Милли заняла передовые позиции и старалась перекрыть своей широкой юбкой возможно большее пространство; Эми перебегала с одного фланга на другой, как защитник в баскетболе, но один из флангов все время оставался неприкрытым. Мэриан обернулась и увидела, как на губах Эйнсли появилась зловещая улыбка.
В дверь постучали. Мэриан вспомнила, что Питер занят в спальне, и поспешила в прихожую.
Открыв дверь, она увидела озадаченно глядящего на нее Тревора. За ним стояли двое его приятелей и еще кто-то — как будто женщина: на ней было мешковатое твидовое пальто, темные очки и черные чулки.
— Я не ошибся? — спросил Тревор. — Это квартира мистера Питера Уолендера?
Он явно не узнал ее.
Мэриан внутренне содрогнулась: она совершенно забыла о том, что пригласила их. Ладно, будь что будет; в квартире такой шум и хаос, что Питер, возможно, их и не заметит.
— Рада вас видеть, — сказала она, — входите. Между прочим, я Мэриан.
— Ха-ха-ха! Ну конечно! — закричал Тревор. — Какой я дурак! Я не узнал вас, дорогая, вы выглядите так элегантно, вы непременно должны чаще надевать красное.
Тревор, Фиш и женщина в темных очках проследовали в комнату, а Дункан взял Мэриан за руку, вытащил ее на лестницу и закрыл дверь квартиры.
Секунду он молча разглядывал ее из-под спускавшихся на лоб волос, изучая во всех подробностях.
— Ты не сказала, что приглашаешь нас на маскарад, — изрек он наконец, — кого же ты изображаешь?
Мэриан расстроилась, плечи ее поникли. Значит, она вовсе не выглядела «великолепно».
— Просто ты никогда не видел меня в нарядном платье, — сказала она тихо.
Дункан захихикал.
— Серьги — первый класс, — сказал он. — Где ты такие откопала?
— Перестань, — сказала она немного обиженно. — Пойдем в комнату, я тебе налью чего-нибудь выпить.
Она рассердилась на Дункана. Чего он, собственно, ждал? Что она наденет рубище и посыплет голову пеплом?
Она открыла дверь. Из квартиры доносились громкие голоса, музыка, смех. Вспыхнул яркий свет, и раздался торжествующий возглас:
— Ага! Я вас застукал!
— Это Питер, — сказала Мэриан. — Он, кажется, фотографирует.
Дункан попятился.
— Нет, я туда не пойду, — сказал он.
— Обязательно пойдешь! Ты должен познакомиться с Питером, я очень этого хочу.
Ей вдруг показалось очень важным, чтобы он пошел за ней.
— Нет, — повторил он, — не могу. Это плохо кончится, уверяю тебя. Один из нас наверняка растает в воздухе, и скорее всего это буду я. И вообще там ужасно шумно, а я этого совершенно не выношу.
— Ну, пожалуйста, Дункан, прошу тебя, — сказала она. Она хотела взять его за руку, но он уже повернулся и бросился наутек.
— Куда же ты? — жалобно крикнула она.
— В прачечную! — бросил он через плечо. — Прощай, будь счастлива замужем, — добавил он. Она в последний раз увидела его кривую улыбку, и он скрылся за поворотом. Его шаги застучали на ступеньках лестницы.
На мгновение она почувствовала, что готова броситься за ним, уйти с ним вместе. Вернуться сейчас в толпу гостей было невозможно. «Но это мой долг», — сказала она себе и вошла в квартиру.
Первое, что она увидела, была широкая спина Фишера Смита, обтянутая вызывающе небрежным полосатым свитером. Стоявший рядом Тревор был в безупречно сшитом костюме и великолепной рубашке с галстуком. Оба они что-то говорили существу в черных чулках: что-то о символах смерти. Не желая объяснять исчезновение Дункана, Мэриан обошла их, не говоря ни слова.
Теперь она обнаружила, что стоит позади Эйнсли, а еще через секунду поняла, что ее сине-зеленая подруга беседует с Леонардом Слэнком. Его лица она не видела — мешали волосы Эйнсли, но она узнала его руку, державшую пивную кружку, только что наполненную до краев; Эйнсли что-то быстро и тихо говорила ему. Мэриан услышала его пьяный возглас:
— Нет, черт побери! Тебе меня не заполучить!
— Ну что ж, прекрасно!..
И прежде чем Мэриан догадалась, что за этим последует, Эйнсли подняла руку и с размаху швырнула свой стакан об пол. Мэриан отскочила. Звон разбитого стекла разом прекратил разговоры в комнате, как будто кто-то их «выключил». В полной тишине, нарушаемой лишь неуместными всхлипываниями скрипок, Эйнсли сказала:
— Мы с Леном хотим объявить всем радостную новость.
Она помедлила для пущего эффекта и, сверкнув глазами, закончила:
— У нас будет ребенок!
Ее голос звучал бесцветно. «О, господи, — подумала Мэриан, — ей непременно нужно форсировать события!»
Женская половина испуганно ахнула; на мужской раздался смешок, и кто-то из «мыловаров» сказал:
— Молодец, Лен, кто бы ты ни был!
Теперь Мэриан увидела и лицо Лена: белое как мука, но беспорядочно расцвеченное красными пятнами. Нижняя губа его дрожала.
