Василий Аксенов - О, этот вьюноша летучий!
– Видите ли, Витя… – раздумчиво, глаза к небу, начинает капитан, но в это время из люка высовывается Сидор.
– Бронислав Иванович, в машинном отделении воды уже по брюхо. Ванька с Петькой в кубрике кемарят, как бы не утопли.
– А вы их разбудите, дружок, – советует капитан и продолжает: – Видите ли, Витя, любовь, как сказал один французский писатель…
Из другого люка высовывается Иван.
– Боцман, Витек, мы с Петькой чуть не утопли. В кубрике воды по грудки.
– А вы давайте к помпе, ребятишки, – советует боцман, – покачайте немного. И генацвале позовите. Физический труд облагораживает. Эдька с Толей литературу читают, их лучше не трогать. Так что же, Бронислав Иванович?
– «Пустыню Кара-кум пересекал караван верблюдов, – читает Эдик. – Никто из погонщиков не замечал ничего подозрительного в поведении Мухаммеда Али и верблюда Миши…»
Бесо и Шота по грудь в воде качают помпу. Рядом стоят, покуривая, «трюмные черти».
– Ты пойми, дурак ненормальный, что прежде всего надо выделить почку, – кричит Шота.
– А ты физиологии не понимаешь, глупый Шота! – орет Бесо.
– Чего ругаетесь, ребята? Может, есть хотите? – интересуются «трюмные черти».
– Кажется, тонем, Бесо, – говорит Шота.
– Как будто тонем, – подтверждает Сидор.
Все лезут по трапу наверх.
– Поймите, Витя, – поучает капитан боцмана, – любовь спокойно мир чарует, законов всех она сильней. И сокращаются большие расстояния, Витя.
– Вот и я тоже так думаю, – задумчиво говорит боцман. – Спасибо, Бронислав Иванович.
– Бронислав Иванович, кажись, тонем, – сообщает Сидор.
«Лада» уже еле-еле виднеется над водой. Эдик и Толя с книжкой сидят уже по пояс в воде.
– Действительно тонем, – говорит капитан и выходит из рубки с судовым журналом под мышкой. – Спускайте шлюпку, друзья мои.
Эдик Евсеев и Толя Маков по грудь в воде.
– «Майор Почкин любил шпионов, любил их ловить, любил допрашивать…»
«Лада» полностью скрывается под водой. Эдик и Толя плывут. Эдик держит перед глазами книжку.
– «Он сразу понял, чем пахнет табачок Мухаммеда Али…»
– Разгадал! – орет Толя Маков.
– А ты думал, – со сдержанной гордостью говорит Эдик.
– Ох, Эдичка-Эдюля, кто ж тебя выдумал? – вздыхает мама.
– Ох, мамочка-мама, – в тон ей с набитым ртом бубнит Эдик, – не понимаете вы морского характера. Вот папа вернется, он меня поймет.
…вакхический хоровод гречанок… бегущая отара овец… из-под брюха овцы высовывается всклокоченная голова Одиссея… Эдик в треуголке и камзоле из-за пояса рвет пистолет… буфетчица Роза в бикини словно амазонка верхом на жирафе… Йе-йе-йе, хали-гали…
Покачивается на воде шлюпка, в ней экипаж «Лады». «Трюмные черти» домовито устроились на корме, закусывают, капитан и боцман на веслах рассуждают о любви, вторая пара гребцов Бесо и Шота в огне полемики. Эдик и Толя плывут к шлюпке.
– «Выстрел грянул. Раненый тигр устремился в плавни. Почкин понял, что это связной…» – читает Эдик.
– Эдик, Толя, пожалуйста, в шлюпку, – зовет капитан.
– А что случилось, Бронислав Иванович? – спрашивает Эдик, влезая в шлюпку.
– Мы потерпели бедствие. «Лада» идет на дно, – драматически сообщает капитан. – Друзья, не теряйте присутствия духа.
Шлюпка направляется к пляжу.
На пляже тем временем шла обычная культурная жизнь.
Преферансисты продолжали свою игру. Один из них вдруг оторвался от карт и взглянул на спокойное сияющее море.
Там погибала «Лада».
– Кажется, корабль какой-то тонет, – сказал преферансист.
– Киносъемка, – авторитетно пояснил другой.
Игра продолжалась.
К пляжу подходит шлюпка с экипажем «Лады».
– Вижу землю, капитан! – кричит Эдик Евсеев. – Много туземцев, настроены мирно, не вооружены.
На пляже никто не обратил особого внимания на шлюпку.
Потерпевшие кораблекрушение высаживаются.
– День хороший, – говорит Сидор, потягиваясь. – Сейчас бы позагорать…
– А вы располагайтесь, друзья, загорайте, отдыхайте, – суетится Бронислав Иванович, потом вдруг торжественно: – Вы заслужили это… – Без слов поворот к морю, фуражку – долой, минута молчания, потом опять суетливо: – Так что загорайте, купайтесь, ухаживайте, ха-ха-ха, за девушками: Витя, любовь есть на свете, есть, есть; а я поеду в Портофлот, в профсоюз, сообщу о катастрофе, к вечеру вернусь.
Экипаж разваливается на песке, а капитан с судовым журналом под мышкой пересекает пляж, выходит в город и садится в трамвай.
Экипаж в томлении и прострации лежит на песке, только Бесо и Шота тихонько ругаются.
– Почему не выполняется приказ капитана? – вдруг говорит Эдик. – Капитан приказал ухаживать за девушками, а вы лежите, как тюлени.
– Понимаешь ли, Эдик, – говорит боцман, – теоретически любовь существует, а практически, как найти подругу жизни? Вот, Эдик, мне, с моими запросами особенно трудно…
– Твоему горю можно помочь, Витя, – сердечно говорит Эдик. – Посмотри-ка вон на того товарища. Кажется, это то, что тебе нужно.
Неподалеку на песке сидит очень ученая девица в очках. Она читает толстый журнал, делает в нем пометки красным карандашом, то и дело заглядывает в огромные справочники и словари.
– Товарищ умный, сдержанный, содержательный, – говорит Эдик.
– Чувиха ценная, – подыгрывает Толя Маков. – Идите, боцман, пришвартуйтесь.
– Не шутите, ребята? – сомневается боцман, а сам уже не отрывает глаз от ученой девицы.
– Какие там шутки. Гарантирую, Виктор, родство душ.
– Ох, боюсь я, братцы, разочарований, – боцман встает. – Вообще-то она мне очень нравится, даже сердце екает, честно.
Приближается к девице элегантной походкой.
– Оно, конечно, баба ладная… боцману фортуна… – философствуют «трюмные черти», – родство душ… оно, понятно… в хозяйстве… не без того…
– А нам, Эдик, чего присоветуешь? – спрашивает Сидор. – Мы что тебе, рыжие, что ли?
– Помилуйте, джентльмены! – восклицает Эдик. – Для вас уже все приготовлено. Фирма не жалеет затрат! Нимфы! Три! Супер!
Показывает на трех сногсшибательных девиц в костюмах бикини, которые крутят хулахуп на своих стройных чреслах.
– Бабы ничего, стильные, – разглядывают девиц «трюмные черти», – пошли, ребя…
Подвернув длинные синие трусы, направляются к девицам.
Эдик и Толя катаются по песку в корчах, потом вскакивают, дико несутся по пляжу, задирают всех подряд, кривляются, вмешиваются в толпу казанцев.
– А я тебе говорю, что нужно проводить пластику в два этапа! – кричит Бесо на Шота и весь трясется. – Неужели этого не понимаешь, кретин, верблюд?
– Ты бездарный проходимец, Бесо! – ярится Шота. – Тебе на базар надо, а не в медицину!
– Ненормальный, когда кончишь издеваться? – вдруг всхлипывает Бесо, отбегает в сторону, садится на песок, рыдает.
Потрясенный Шота смотрит на него. В глазах слезы.
Боцман Витя Сорокин описывает вокруг ученой девицы сужающиеся круги, потом присаживается.
– Извините, – говорит он медовым голоском, – у меня к вам вопросик. Существует любовь или это только обман?
Девица закладывает журнал карандашом, поворачивается к Вите.
– Один английский философ сказал по этому поводу вот что, – говорит она и лезет в справочник.
– Интересно, интересно, ух, как интересно, – Витя Сорокин подсаживается поближе.
«Трюмные черти» подходят к трем нимфам. Надо сказать, что вокруг девиц давно уже стоят, не решаясь подойти, замечательные культуристы.
– Здорово, девчата! – говорит Сидор. – Принимайте в компанию, мать честна!
– Привет, мальчики! – весело говорят красавицы, продолжая крутить свои кольца. – Хотите покрутить?
– Ясно хотим, – говорят «трюмные черти». – Ясное дело – закрутить хотим, как следует… глядишь… того-сего… и ничего…
Нимфы накидывают на них обручи, весело щебеча, учат крутить.
Мрачные культуристы пожимают плечами.
«Трюмные черти» старательно крутят хулахуп.
Шота садится радом с Бесо.
– Бесо, ты, может быть, кушать хочешь? – дрожащим голосом спрашивает он.
– Отстань, пожалуйста, – говорит, рыдая, Бесо.
– Бесо, не рыдай, не терзай, – умоляет Шота. – Ведь ты мне друг, не только по хирургии, но и личный. Посмотри, дорогой, вон девушки идут из нашего института…
– Где? – встрепенулся Бесо.
– Да вон сюда идут, Ирочка и Нателочка… Ну, скажи мне, Бесо, дорогой, как ты будешь выделять почку?.. ну?.. не плачь… скажи…
– Ну, обкалываю апоневроз… – вытирая слезы, говорит Бесо, – ну, кладу зажим на артерию…
– Так, так… – ласково говорит Шота.
– А пластику надо делать в два этапа, Шота…
Шота делает волевое усилие, ласково:
– Кушать не хочешь? Нет! Ирочка, Нателочка, сюда, к нам! Посмотрите на Бесо, какой он веселый!
Таким образом, все пристроились: Бесо и Шота встретили соучениц, «трюмные черти» играют с нимфами в «ловилки». Витя Сорокин сидит плечом к плечу с ученой девицей.
