Алексей Колышевский - Жажда. Роман о мести, деньгах и любви
– Нет, это ты слушай дальше. Я не была уверена, я пыталась вспомнить, где мы с ним могли встречаться, и вспомнила. Я знаю, кто он такой.
Миша деланно рассмеялся. Порой ему тяжело было притворяться, он делал вид, что ревновал, – ей это нравилось, так она ощущала себя полноценной женщиной. В глубине души Миша понимал, что на эту ревность у него нет никакого права. Его избранница имеет публичную, так сказать, профессию, у нее широкий круг общения. Чего ради ему пытаться уличить ее? Миша, при всей его кажущейся недалекости, был вовсе не таким уж примитивным. Он умел играть, делал это убедительно, во всяком случае, он заставил Эльвиру поверить в свое чувство. Мише нужен был сообщник, а она подходила идеально.
– Вот как? Знаешь, кто это такой? Ты, кажется, знаешь половину города, солнце мое, и я не могу сказать, что в восторге от твоих обширных, м-м-м... связей.
Девушка передернула плечами:
– Послушай, прекрати, а?! Что у тебя все сводится к одному? Если ты меня считаешь грязью, то зачем мы вместе? Почему я постоянно должна оправдываться перед тобой?! Тем более что с этим парнем у меня никогда ничего не было, мы познакомились в клубе, я его угостила чаем! Я же тебе сказала, я только танцую, а с этим мы разговаривали у барной стойки, и все. Не веришь, тогда сам у него спроси. Я еще предложила ему купить дури, а он оказался племянником друга хозяина клуба. Я тогда сильно перепугалась, ведь этот узкоглазый запрещает продавать непосредственно в клубе, даже предлагать запрещает. Считает, что можно нарваться на подставу, тогда клуб закроют. И я его попросила, ну, этого, который племянник, чтобы меня не выдавал.
Мише стало весело, он рассмеялся, обнял ее, поцеловал, и Эльвира на этот Иудин поцелуй горячо ответила. Она любила. Она хотела, чтобы все у них получилось, как у людей. Чтобы дом был свой, каменный. Она еще родит одного или двух детей. Вот только сейчас они заработают столько, сколько нужно, и все будет так, как она задумала.
– Ну и как? Не выдал он тебя?
– Меня бы тогда... – она поежилась, – лучше не продолжать. Не выдал.
– Это ему зачтется, – пообещал Миша и нажал на газ.
Глава 15
Нам Кам записал телефон, продиктованный ему Мемзером, и кинул блокнот в ящик стола, туда, где среди всякой ерунды и безделушек, перемешанных как попало, лежала бутылка с каким-то странным содержимым. Нам достал бутылку, заполненную мутноватым раствором, и потряс ее. От сотрясения содержимое бутылки стало почти совершенно прозрачным и оказалось, что на дне ее плавает какой-то не то червяк, не то змейка.
– Ешь, ешь, Катран-повелитель мух. Дай мне право пить твою росу в течение многих дней, дай мне свою мудрость и силу оживать всякий раз, когда меняется кожа.
С этими словами Нам открутил крышку бутылки, зажал пальцем горлышко, опрокинул бутылку и вытряс из нее прямо на стол несколько прозрачных капель. Поставил бутылку на стол, облизал палец и, как собака, слизал капли. Затем достал из ящика предмет, похожий на дротик для игры в дартс. К дротику был приделан своеобразный хвост из ярких нитей и перьев неизвестной птицы, которая, впрочем, могла быть попугаем очень яркой расцветки. Нам расстегнул рубашку и обнажил участок тела, весь покрытый небольшими шрамами. Не долго думая, что есть силы ударил себя дротиком и даже не поморщился, когда острая сталь впилась в его плоть и выступила кровь, схватил бутылку, приставил горлышко к ране и смотрел, как прозрачная жидкость в бутылке обретает томатный оттенок. Просидев подобным образом несколько минут, он завинтил бутылку и вернул ее вместе с дротиком в ящик стола, закрыл глаза, при этом губы его не переставали шевелиться, повторяя одну и ту же мантру. Нам молился Катрану – песчаному змею, покровителю убийц.
Вот уже почти семнадцать лет прошло с тех пор, как Нам обосновался в Москве. Он возглавил диаспору, насчитывавшую около трехсот тысяч вьетнамцев, разбросанных по всей России. Почти всех он знал поименно и держал в голове доход от каждого взрослого соплеменника – налог, который тот обязан был платить боссу ежемесячно. Нам продолжал оставаться главным боссом в изгнании. В большинство стран выезд ему был заказан – хотя формально он уже не находился в международном розыске. Мемзер сдержал слово, а сенатор своим авторитетом смог добиться отмены ордера на арест взамен на пожизненнй запрет для Нама пересекать границу Штатов. Теперь сенатор был уже года три как в ином мире – он умер от инсульта в своем доме, сидя в кресле и мирно поклевывая носом в тихий послеобеденный час. Старик ушел, оставив завещание, по которому все свое имущество он оставил последней жене, бывшей порномодели, и ничего не отписал своим взрослым детям и прочей родне. Смерть и завещание прежде довольно незаметного для публичного мира человека наделали много шума в прессе. Журналисты принялись копать, и каким-то образом всплыло имя Нам Кама как одного из близких друзей покойного, ныне живущего в России. Дальше больше: настырные газетчики принялись за собственное расследование, и вот уже Мемзер, который всю свою жизнь был совершенно непроницаем для прессы, попал в статейки с таким скверным послевкусием, что совет ФРС выразил ему свои опасения по поводу возможной компрометации и утраты делового статуса. Мемзеру получилось как-то убедить их в своей непричастности. Он рассказал о нерушимой воинской дружбе, о том, что не принимал и не принимает никакого участия в делах Нама, и в то же самое время намекнул, что деятельность Катрана на территории России самым благоприятным образом способствует достижению целей, которые ставил ФРС в отношении этой ненавидимой им страны.
Золотой миллиард – Северная Америка, включая Канаду, и Европа – никогда не смирятся с существованием России. Америка не заинтересована в конкуренте размером чуть ли не больше ее самой, Европа страдает от нехватки сырья для собственного существования. Они задушат Россию с помощью ФРС, ее печатного станка, коррумпированной насквозь российской власти, которая согласна выполнять любые приказы извне, лишь бы получать за это хорошую мзду.
Холодная война закончилась падением СССР, началась война тихая, война денежная, и целью Мемзера и компании, основной целью, стало только одно – падение страны – наследницы СССР, самого большого осколка бывшей «империи зла». Подготовленный гениальными менялами план предусматривал возникновение всеобщего экономического напряжения, как следствие – это напряжение должно было наиболее сильно ударить по России, вызвав в ней настоящий коллапс. Нищих просто вести на баррикады: ради посулов хлеба, зрелищ и удовлетворения всех остальных потребностей. Большая, великая цель всегда достижима путем внесения некоторого количества жертв на депозитный алтарь. Разработчики плана тихой войны не смущались, прогнозируя жертвы в собственных странах. В конце концов, речь идет лишь о некотором, весьма незначительном падении качества жизни американцев и европейцев. Все это впоследствии будет достаточно быстро восстановлено, а вот повреждения, нанесенные России, должны стать для этой страны несовместимыми с жизнью. Доллар стал для России не осадным, но бактериологическим оружием, отравившим экономику страны и всю ее в целом, от корней до кроны. Страна, покрытая, словно ствол дерева, зеленым лишаем, страна, ничего не производящая и лишь пропивающая самое себя, безжалостно выкачивая и продавая за напечатанные Федеральным резервом бумажки собственные невозобновляемые резервы, должна была, по расчетам менял, скончаться в течение тридцати лет. И то, что началось сперва с краха ипотечных фондов, произошедшего под контролем менял, и словно снежный ком переросло в так называемый глобальный кризис, для золотого миллиарда не страшно. Во имя великой цели – падения России – можно потуже затянуть пояса. Не привыкать, никто не умрет с голоду, не дадут умереть драгоценным европейцам, американцам, канадцам, всем этим высшим арийцам. Их жизнь оплатят своими жизнями те, кому не повезло родиться в третьем мире. Счастья на всех не бывает.
Нам организовал в Москве два цеха по производству наркотиков. Один располагался на том самом рынке, куда отправился Сергей в свой первый злополучный московский вечер, не зная, что кое-кто из цыганских наркобаронов, завсегдатаев трафика, был против вьетнамского присутствия. Нам показал им, на что способен. После взрыва наступила зыбкая тишина, цеха работали в Москве, а от нее дальше, кругами по воде, стал расходиться по стране мощный синтетический наркотик «крокодил», по сравнению с которым героин казался безобидным увлечением. Это была та часть Катрана, которую Нам слепил из песка в последнюю очередь. А до этого уже была дань от большой вьетнамской торгашеской диаспоры, сеть ночных клубов, представлявших собой не что иное, как дома терпимости, и подпольные казино, весь доход от игры в которых пожирал Катран.
Одна из клубных девочек, сама того не ведая, заразила Нама отвратительной, часто встречающейся в ее профессии болезнью. Нет, это не было чем-то вроде вируса иммунодефицита, всего лишь банальный сифилис. Но недаром, переиначив немного поговорку, можно утверждать: что русскому плохо, вьетнамцу смерть. Нам немного запустил болезнь, не сразу показались симптомы, и русский сифилис заключил союз с давним неприятелем Нама – гепатитом, полученным еще во Вьетнаме во время войны, когда приходилось пить прямо из грязных луж, потому что никакой другой воды рядом не было. Этот союз зловредных микроорганизмов привел к печальным последствиям.
