Олег Рой - Нелепая привычка жить
— Сколько стоит операция?
— Тридцать три с половиной тысячи евро, — быстро ответил тот. Видимо, эта цифра постоянно присутствовала в его сознании.
Тридцать три с половиной тысячи… Это даже не трехсотая часть месячного оборота «Мит-сити». Да что там обороты! Ланина шубка из серебристого песца стоила намного дороже. Дороже, чем жизнь маленькой девочки.
Малахов не успел ничего сказать — в кухне появилась жена Сергея. Виталий заметил, что она переоделась. Теперь на женщине были недорогие джинсы и футболка.
— Это моя жена Ольга, Леля, — представил Сергей. — А это Виталий Павлович, мой… э-э…
— Мы работали вместе с Сергеем, — объяснил Малахов.
— Хотите чаю?
— Да, пожалуйста…
Хозяева явно чувствовали себя в его обществе несколько неудобно, но сам он, как ни странно, никакой неловкости не ощущал. Сидел за одним столом со своим будущим убийцей, смотрел на цветок и не испытывал ни напряжения, ни дискомфорта. Как же все перевернулось в жизни с тех пор, как он встретил в казино женщину в красном платье…
Леля разлила чай. Перед Виталием поставили явно лучшую в доме чашку, Сергей пил из большой алюминиевой кружки, точно такой же, как была когда-то в детстве у Малахова.
— Это у меня с армии осталось, — сказал Сергей, уловив его взгляд. — Я к ней привык…
— А где ваша дочь? — поинтересовался Виталий. — Она лежит, не сможет выйти к нам?
— Я сейчас спрошу, — пообещала Леля, скрылась за дверью и вскоре вернулась в сопровождении бледной худенькой девочки лет девяти с очень светлыми волосами и огромными, выразительными глазами. Малахова всегда поражали глаза детей, которым выпало на долю страдание. Такие дети всегда выглядят старше и смотрят так, будто знают нечто такое, что недоступно более никому… Ни взрослым, ни другим детям.
— А можно я покажу вам свои рисунки? — вдруг спросила Надя, поздоровавшись.
— Она у нас теперь редко общается с кем-то, — сказала, словно извиняясь, Леля.
— Конечно, покажи! — улыбнулся Малахов.
Девочка на минуту исчезла и вскоре появилась с альбомной папкой в руках. Виталий с интересом стал рассматривать рисунки, сделанные, насколько он мог понять, акварелью, гуашью или цветными фломастерами.
Конечно, ему тут же снова вспомнилась собственная дочь и ее художественное творчество — Долька ведь тоже с детства увлекалась живописью. Но ее работы были совсем другими. Рисуя, она всегда давала волю фантазии, изображала дворцы, замки, сцены из сказок, несуществующих животных… С годами ее картинки становились все более мрачными, роскошные залы дворцов превратились в темные подземелья, сказочные животные приобрели облик ужасных чудовищ, и замки высились уже не посреди прекрасных садов, а на фоне озаренного луной ночного неба или сверкающих молний.
Рисунки маленькой Нади выглядели совершенно иначе. Они были простыми, трогательными и удивительно живыми — ветка тополя с только-только распустившимися нежными листьями в стеклянной банке, цветущие ромашки, умывающийся рыжий котенок, резиновый мяч в луже под скамейкой… Может быть, картинкам еще недоставало техники, профессионализма — но в каждой из них уже были искренность, настроение, тепло и доброта. И торжество жизни, за которую так боролась юная художница. Даже Виталий, не слишком-то разбиравшийся в живописи, сразу понял, что Наденька очень талантлива.
— Потрясающе! — искренне повторял он, рассматривая лист за листом. — Просто потрясающе.
— Она у нас успела немного позаниматься в художественной школе, — доверительно поведала Леля. — В позапрошлом году. Так Дарья Николаевна, преподаватель, очень ее хвалила. «Ты, — говорит, — прямо самородок, как твоя тезка Надя Рушева. Хоть вы и работаете совершенно в разной манере…»
— А кто это — Надя Рушева? — поинтересовался Малахов.
— Вы не знаете? Была такая девочка в семидесятых годах, очень одаренная… Она рано умерла… — и женщина запнулась, точно у нее к горлу подступил ком.
— А может, нам издать Надин альбом? — поделился Виталий внезапно пришедшей в голову идеей. — Это ведь сейчас совсем несложно!
Девочка, казалось, не поверила своим ушам.
— Как это — издать альбом? — удивленно переспросила она.
— Ну так. Как делают все художники. Возьмем рисунки, которые ты сама выберешь, отпечатаем, соберем в книжку — и получится альбом. С твоей фотографией на обложке.
— Нет, правда? Вы не шутите? Вы можете так сделать?
— Ну конечно же. Я тебе это обещаю.
— Мама! Мама, ты слышала? У меня будет собственный альбом! С фотографией! Как у настоящих художников! — от радости Надя даже подпрыгнула, но тут же испуганно замерла на месте, побледнела, вся сжалась.
— Что? — кинулись к ней родители. — Плохо?
— Нет, ничего, — девочка вымученно улыбнулась и тут же вновь перевела взгляд на гостя. — Скажите, а можно будет?… — и она засыпала его множеством вопросов, на которые он терпеливо, с улыбкой отвечал.
Надюшка сдержанно ликовала, ее мама растерянно улыбалась, отец хмурился. А Малахов вдруг ясно представил себе, как было бы здорово, если бы альбомы Нади Псаревой стали выходить регулярно, скажем, раз в год. Девочка бы росла, и фотографии на обложке менялись бы по мере ее взросления…
Когда Надя, выспросив все, что ее интересовало, ушла в комнату смотреть какую-то телепередачу, Виталий поднялся из-за стола.
— Спасибо за хлеб, за соль, за приют, — сказал он. — И вот еще что… Я думаю, компания «Мит-сити» вполне в состоянии оплатить операцию Нади. В качестве компенсации бывшему сотруднику за ошибочное и несправедливое увольнение.
Сергей и Ольга как по команде уставились на него.
— Что-что? — спросили они хором.
— Мне нужен будет номер счета, — продолжал Малахов. — Дайте мне его прямо сейчас, я позвоню в контору, чтобы деньги перевели как можно скорее. Да, Сергей, кстати, а не засиделся ли ты дома? Могу помочь тебе с устройством на работу. Ко мне ты, думаю, не пойдешь, но один из моих приятелей, Борька Егорин, как раз ищет персонального водителя. Вот тебе его телефон, скажешь, что…
Договорить он не успел. Леля вдруг издала странный возглас, то ли вскрикнула, то ли всхлипнула, зарыдала и упала ему в ноги, прямо на рваный линолеум. Пластиковая заколка отскочила куда-то под холодильник, и ничем не сдерживаемые великолепные светлые волосы густо рассыпались по плечам.
Выйдя на улицу, Виталий с удивлением обнаружил, что, оказывается, прошел дождь. Отдаленный район утопал в зелени, запах влажной земли, молодой травы, свежих листьев был настолько силен, что Малахов даже остановился на несколько минут, вдыхая полной грудью и наслаждаясь ароматом весны.
