Алина Знаменская - Венерин башмачок
Когда Санька подрос, Петров надумал уйти. Он предложил ей расстаться, и если она отдаст Саньку-то он оставит ей квартиру. И все нажитое. Ирина к сыну была равнодушна, хоть он всегда был копией отца. Наоборот, она частенько изливала на него свой гнев. Но здесь она пошла на принцип. Заявила, что ни за что не отдаст ребенка, вообще не разрешит им видеться.
«С нее станется», — подумал Петров. Разразился скандал, который, как водится, закончился яростным, злым сексом.
Петров понимал, что на скандалах держится его семья и что рано или поздно она рухнет. Ирина решила укрепить брак, родив второго ребенка. Так появилась их дочка, Анечка. Рождение дочки мало что изменило. Петров допоздна задерживался на работе, выходные проводил с сыном — то на стадионе, то на рыбалке. Он буквально не мог находиться дома. Ирина цеплялась за все. Она требовала любви, а ему нечего было дать ей.
Петров думал, что он однолюб. Много лет так думал. Пока не встретился с Леной. Она остановила его на вокзале. Она узнала его, а он ее — нет. И увидел бы — прошел мимо, не узнал. И первые минуты встречи, и потом, позже, он все вглядывался в нее, пытаясь отыскать в ней ту, прежнюю, Лену. Они посидели в привокзальном кафе, поговорили.
— Ты все такой же, Саша. Только шевелюра выгорела, — смеялась Лена. — А я теперь деревенская. Заметно?
— Заметно, — кивнул он.
Лена располнела, и загар у нее был деревенский — руки, лицо и вырез на платье. Рядом с ней стояла огромная клетчатая сумка, полная пустых банок.
— Молоко ездила продавать, — охотно пояснила она. Оказалось, Лена тогда перевелась в педагогический, а окончив его, угодила по распределению в деревню. Там и сейчас работает учительницей в школе. Вышла замуж, родила троих детей. Все как у людей.
Пожаловалась, что учительская зарплата — кошкины слезки. Мужу-трактористу тоже месяцами зарплату не платят. Приходится держать скотину — коров, свиней, птицу.
— Только этим и спасаемся, — закончила свою повесть Лена, улыбнувшись и сверкнув позолоченным зубом. — Ну а ты как? Женился тогда на Иринке? Сколько детей?
Петров рассказал Лене голые факты своей жизни. Работает на заводе, сын уже большой, а дочка совсем маленькая. Все как полагается. Когда объявили Ленину электричку и он посадил ее в вагон, в душе у него загорчило, и ему стало не по себе. Когда электричка умчалась, увозя Лену, он почувствовал облегчение. И понял, что эта горечь и эта обида — не оттого, что первая любовь в душе всколыхнулась, а оттого, что у него отняли эту питающую много лет иллюзию. У него отняли любовь.
Ирину он не любил и любить никогда не сможет. А Лену он тоже любить больше не может, потому что той Лены — нежной, юной и застенчивой — больше нет. У него словно отняли саму возможность любить. И оказалось, что он, взрослый мужик, нуждается в этой сказке. Он должен любить кого-нибудь.
Ему стало так одиноко, так грустно. Так странно было на душе, что, придя домой, он зачем-то все выложил Ирине. Он сказал ей, что встретил Лену, что не узнал, что она очень изменилась. Попытался передать Ирке свои чувства, но ощутил, что у него ничего не получается. У него язык деревенеет под ее взглядом, и слова получаются какие-то квадратные. Ирина молча слушала его, курила и смотрела в окно. А потом развернулась и посмотрела на него в упор. И ее взгляд напугал его в который раз.
— Я ненавижу вас всех! — выплюнула она в него первую фразу. — А особенно эту твою Ленку! И пусть хоть затрахается в своей деревне со своими коровами! Тоже мне — мадонна! Столько лет! Она отняла у меня все, понимаешь?
Ирина подскочила и стала метаться перед ним, роняя табуретки и расшвыривая их ногами. Он сморщился, как от зубной боли. Ирку было не остановить. Он обречен был перенести очередную истерику.
— Детей перепугаешь, — тихо предупредил он.
— И дети тебе не нужны! Столько лет ты потратил на то, чтобы думать о ней, переживать, лелеять ее священный образ! Как же, память о первой любви свята! Зато она по тебе недолго тосковала! И мужа нашла, и детей настругала! Убедился теперь, чего стоила она, ваша драная любовь?! Из-за чего я лучшие свои годы страдала? Из-за призрака! А призрак даже на тридцать процентов не сошелся с оригиналом! Ха-ха-ха!
Ирина захохотала нехорошо, с надрывом. Петров кинулся дать ей воды, но она оттолкнула его. Она обругала его грязно, длинно, разбила стакан и, пока он собирал осколки, выбежала в коридор. Потом он собирал по памяти все звуки ее ухода. Да, он откопал в закоулках подсознания тот звук — бряцание ключей от машины. Но это было потом. А тогда он даже не предположил, что Ирина в таком состоянии додумается сесть за руль. Заплакала дочка, и он отправился успокаивать детей. Он был уверен, что Ирка спустится на первый этаж, к своей приятельнице. Где они, как обычно, пропустят по рюмочке, выкурят по сигаретке и, перемыв кости мужьям, успокоятся. В ту ночь Ирина не пришла ночевать. А наутро ему сообщили, что его жена не справилась с управлением и на полном ходу врезалась в дерево.
…Костер догорел, на реку легли сумерки. Ветер стих, и волны теперь чуть слышно шелестели у берега. Петров набрал воды в консервную банку, залил сочащийся из-под пепла жар— Огонь, отплевываясь, покорился воде. Стало совсем темно. Петров сел в машину. Приближаясь к городу, он все больше возвращался мыслями в настоящее. Он думал 6 новой работе, о предстоящем периоде привыкания. О том, поглажены ли брюки от костюма и осталась ли дома картошка. Но во все эти думы тихонько проникали мысли о Ларисе, которая своей выходкой невольно всколыхнула в нем самое сокровенное, самое темное. То, что лежало в нем глубоко-глубоко. Он не хотел признаваться себе, что Лариса напомнила ему обеих — и Лену, и Иру одновременно. Она соединила в себе мягкость и устремленность Лены, той Лены, которую он помнил, и неуправляемость Ирины. Она испугала его тем, что в точности повторила выходку Ирины. Он не мог пережить такое во второй раз. Он не хотел подвергнуть такому испытанию детей. Он сказал себе: «Стоп!» Пусть будет как будет. Он не станет ни в чем убеждать Ларису. Не станет бегать за ней и на чем-то настаивать. Пусть она поступает как знает. Ему не нужны эти страсти-мордасти. Он наелся ими досыта. Он хочет любви и покоя. Покоя и любви.
Он никогда не любил Ирину. Он больше не любит Лену. И справится со своей, словно свалившейся с неба, любовью к Ларисе.
ГЛАВА 18
— Ларочка, чем ты занимаешься? — Инна Викторовна прошла в комнату, где не была много дней. Лицо племянницы прилипло к компьютеру. Она кивнула и сделала тетке знак проходить. Та огляделась придирчиво и поймала себя на мысли, что ищет изменений в интерьере, следов присутствия чужой женщины. Наверняка Стае приводил сюда свою любовницу, пока Лариса жила у тетки.
