Наталья Нестерова - Портрет семьи (сборник)
Именно по углам! Вчера Люба, во время страстного кухонного секса, будучи очень возбужденной и опущенной головой до пола, все-таки заметила слой застарелой грязи под холодильником. Утром, пройдя по квартире, обнаружила еще множество других нарушений гигиены. Квартире требовалась генеральная уборка.
Домработница-консерваторка приехала, безропотно приняла критику и схватилась за ведро с тряпкой. Люба посмотрела, как она работает, вздохнула и тоже заступила на вахту. Охранник Гриша, приехав за женой шефа, обнаружил ее моющей окна в гостиной.
Гриша был надежным парнем, он бы под пытками не признался, что Любовь Петровна Хмельнова сама драит квартиру.
Люба отдала ему распоряжение ясное и краткое: поезжай в супермаркет, купи продуктов, всех и много.
Гриша уже вышел за дверь, когда Любовь Петровна заорала:
— Стой! Подожди!
Она вынесла две большие фирменные сумки с шубами и вручила их:
— Отвези в меховое ателье, пусть уберут теплую подкладку. Мне ходить не в чем.
Третью утепленную шубу Люба решила оставить как есть, на всякий случай. Хотя Антон правильно сказал: чтобы передвигаться от машины до подъезда, печка не требуется.
Олег 1
Он не мог простить себе идиотского, а при легком усилии фантазии — издевательского — смеха в кафе. Он ничего не мог с собой поделать и гоготал в лицо женщине, которая сказала, что ждет от него ребенка. Это был нервный срыв. И хотя Олег имел основания для подобного срыва, прощения ему не было.
* * *Олега воспитала мама, отца он не помнил. Родители разошлись, когда Олегу было три года, и с тех пор батюшка пропал, ни весточки о себе не подал, ни копейки алиментов не прислал. Мама работала заведующей отделом в Ленинской библиотеке. Начиталась статей про то, как матери-одиночки калечат психику сыновей, и более всего боялась вырастить из Олега безвольного хлюпика.
Поэтому водила его в секции бокса и каратэ, неустанно повторяла: «Ты мужчина, ты должен быть сильным… этот поступок мужской, а этот немужской… бояться темной комнаты не по-мужски, джентльмен не бьет девочку по голове портфелем, даже когда учится в первом классе…»
Опасения мамы были напрасны: задатками трусливой натуры природа Олега не наградила, и развиться им было не из чего. Он закончил школу крепким здоровым парнем, с пудовыми кулаками и отличными оценками по математике. Поступил, как и мечтал, в Бауманское училище.
С детства он дружил с Верой — дочерью маминой подруги. Вера училась на историческом факультете, хотела стать искусствоведом. Тихая, скромная, хорошо образованная, с неброской, но приятной внешностью, Вера, по мнению мамы, была идеалом девушки. Олег эту точку зрения разделял. Ему нравилась Вера, но о большой и страстной любви говорить не приходилось. Он знал Веру тысячу лет, она была как сестра. С той разницей, что поцелуи и первые сексуальные опыты с Верой под статью инцеста не попадали.
На курсе Олега было мало девчонок, в их группе всего одна — Лена. Бытовала поговорка: на филфаке куда ни плюнь — девушка; у нас что ни девушка — плюнь. Точно про Лену. Даже при остром женском дефиците она не пользовалась спросом.
По причине крайне отталкивающей внешности.
Маленькие глазки-пуговички как пенсне сидят на переносице. Нос невероятной длины, точно за него тянули, не сумели оторвать, дернули за кончик вниз, получился клювик. Казалось, при сильном ветре дряблый нос будет колыхаться и дрожать. И ниже носа тоже ничего привлекательного: маленький ротик куриной гузкой и словно уехавший назад, к шее подбородок. За глаза Лену прозвали Буратино. На шаржах в стенной газете, повествующих о студенческих буднях, Лена была легко узнаваема и очень смешна.
Это случилось на третьем курсе. Самый черный день в жизни Олега, точнее — ночь. Он приехал в общежитие, где праздновался коллективный день рождения сразу троих парней. И выпивки было в три раза больше нормы. Период, когда Олег мог себя контролировать, рвался домой, но был не отпущен приятелями, пролетел быстро. А дальше наступил загул, буйный и безудержный. Финала Олег не помнил: как вела его Лена в свою комнату, как раздела и уложила в свою постель.
Пробуждение было кошмарным — амнезия при дикой головной боли. Первое, что увидел Олег, разлепив веки, были глаза-бусинки и выдающийся нос Лены.
— Мне было с тобой очень хорошо, — сказала она, дыхнув на него легким перегаром и нечищеными зубами.
«Как я здесь оказался?» — хотелось спросить Олегу. Но он ничего не спросил. Подумал, это как же надо надраться, чтобы покуситься на Буратино! Говорят, не бывает некрасивых женщин, бывает мало водки. Водки бывает слишком много!
Олег оделся, превозмогая головную боль, выдавил улыбку:
— Спасибо за приют!
В комнату заглянул один из именинников и позвал поправлять голову пивом. Мысль о спиртном вызывала у Олега приступ тошноты, но бывалые бойцы обещали скорое облегчение. Все уже знали, что он провел ночь с Буратино, и подшучивали, называя его Папа Карло.
Пришла Лена, села рядом, тесно, по-собственнически, прижавшись к его плечу. После пива вместо боли голову заполнил тягучий густой туман.
Решительно отказавшись от продолжения банкета, Олег поехал домой. Проспал беспробудно (не считая водички попить и в туалет сбегать) почти двое суток.
Лена прилипла намертво. Она занимала ему место в аудитории и в столовой. На каждой перемене оказывалась рядом, ждала после занятий, чтобы вместе идти к метро. Она покупала билеты в кино и в театр, вежливые отказы Олега со ссылками на занятость воспринимала с понятливостью, какая бывает между людьми давно близкими.
Олег бегал, скрывался от Лены, она упорно его преследовала. И при этом самым удивительным было выражение ее лица, не робкое, жалостливое или просительное. Нет! Клюв смотрел на Олега с ястребиной гордостью и спокойствием.
Наконец Олег решил объясниться. Они были одни в аудитории, сидели на столах, друг против друга.
— Лена! — начал Олег. — Я очень ценю твое ко мне отношение. Не хочется тебя обижать, но взаимностью ответить тебе не могу. Давай разбежимся в разные стороны? И останемся навеки друзьями!
— Нет! — покачала она головой. — Невозможно.
— Почему? — спросил Олег.
— Я беременна.
— Поздравляю! Но я-то тут при чем? — брякнул Олег первое, что пришло в голову.
— Это твой ребенок. Ты был у меня единственным мужчиной.
«Неудивительно!» Олег не понял: это он подумал или произнес вслух. На него накатывал кошмар. Средь бела дня, спокойно и мерзко.
