Джоди Пиколт - Обещание
Надзиратель осторожно тронул Гас за плечо.
— Мадам, — сказал он, — прикасаться нельзя.
Гас вздрогнула, выпустила сына из объятий и села за стол. Крис занял место напротив. Но, несмотря на то что их не разделяла перегородка из оргстекла, это не означало, что между ними не существовало барьера.
Он мог бы рассказать маме, что в своде правил поведения, установленном начальником тюрьмы, талмуде толщиной со словарь, было указано, что посещение заключенного должно начинаться с непродолжительных объятий или поцелуя (без открытого рта) и таким же образом заканчиваться. В этом же талмуде имелись запреты относительно сигарет, употребления нецензурных выражений, толкания сокамерников. Столь незначительное на воле правонарушение в тюрьме являлось преступлением. К общему сроку наказания прибавлялся еще один.
Гас потянулась через стол и взяла сына за руку. И только теперь он заметил, что мать пришла не одна, а с отцом. Джеймс сидел на стуле чуть позади, словно боялся прикоснуться к столу, и практически оказался сидящим напротив заключенного с татуировкой в виде паутины на щеке.
— Как я рада тебя видеть! — сказала мама.
Крис кивнул и втянул голову в плечи. Если он станет говорить то, что хочет сказать, — что ему необходимо вернуться домой, что он никогда не видел женщины красивее, чем она, — то тут же расплачется, а раскисать ему нельзя. Кто знает, кто это услышит и как эти слова отразятся на нем впоследствии.
— Мы принесли тебе немного денег, — сказала Гас, протягивая пухлый конверт. — Если понадобится еще, звони.
Она передала конверт Крису, который тут же сделал знак надзирателю и попросил положить эти деньги на его счет.
— Ну… — протянула мама.
— Ну?
Она опустила глаза, и Крису даже стало ее жаль. Говорить было не о чем. Он почти целую неделю провел в окружной тюрьме в режиме строгой изоляции, а его родители даже не подготовились к этому разговору.
— На следующей неделе тебя, возможно, переведут в режим средней изоляции, да?
От отцовского голоса Крис вздрогнул.
— Да, — ответил он. — Необходимо подать ходатайство в аттестационную комиссию.
Повисло молчание.
— Вчера наша команда пловцов выиграла у команды из Литтлтона.
— Правда? — Крис попытался, чтобы в его голосе звучало равнодушие. — Кто плыл вместо меня?
— Не знаю. Кажется, Роберт Ри… как-то там Рич…
— Ричардсон. — Крис шаркнул ногой по полу. — Тот еще был заплыв!
Он слушал, как мама рассказывает ему о задании по истории, которое получила Кейт и ради которого ей придется надеть костюм женщины-колонистки. Слушал ее болтовню о фильмах, которые идут в местном кинотеатре, о ее поездке в ассоциацию автолюбителей, чтобы выяснить, как быстрее всего добраться из Бейнбриджа в Графтон. И тут он понял, какими будут часы свиданий оставшиеся девять месяцев: не Крис будет описывать тюремные ужасы, о которых-то и знать родителям не стóит, а мать будет рисовать ему мир, который он уже стал забывать.
Он поднял глаза, когда мама закашлялась.
— Ну, — решилась она, — ты с кем-нибудь познакомился?
Крис фыркнул.
— Здесь не вечеринка по случаю Рождества, — заметил он.
И тут же осознал свою ошибку, когда мама покраснела и потупилась. На мгновение он поразился, насколько, по сути, одинок: не может поладить с заключенными из-за того, кем был, и не может поладить с собственными родителями из-за того, кем является сейчас.
Джеймс бросил на сына осуждающий взгляд.
— Извинись, — бросил он. — Мать и так переживает из-за тебя.
— А если не извинюсь? — ощетинился Крис. — Что вы со мной сделаете? Упечете в тюрьму?
— Кристофер! — одернул Джеймс, но Гас остановила мужа, положив руку ему на плечо.
— Все нормально, — утешила она. — Мальчик просто расстроен.
Она снова потянулась через стол и взяла сына за руку.
Ему сразу вспомнилось детство: как она предупреждала его, когда они были на стоянке или на оживленной улице, а потом протягивала руку и брала его за пальчики. Крис вспомнил запах резины на асфальте и громыхающие машины, проносящиеся мимо, но он, несмотря ни на что, чувствовал себя уверенно, пока его ладошка покоилась в материнской руке.
— Мама, — голос Криса сорвался, — не надо так со мной!
Он встал, пока слезы не хлынули из глаз. Подозвал надзирателя.
— Постой! — воскликнула Гас. — У нас есть еще двадцать минут!
— Для чего? — негромко поинтересовался Крис. — Чтобы сидеть и жалеть, что мы сидим здесь?
Он перегнулся через стол и неловко обнял мать.
— Звони нам, Крис, — прошептала Гас. — Я приду во вторник вечером.
Для режима строгой изоляции были установлены два дня для посещений.
— До вторника, — подтвердил Крис. Потом повернулся к отцу. — Но… я не хочу, чтобы ты приходил.
Днем температура снизилась до нуля. На спортплощадке людей не было, холод всех загнал внутрь. Крис вышел на улицу, и изо рта вырвалось облачко пара. Обошел площадку и заметил у кирпичной стены Стива Вернона.
— В прошлом году отсюда сбежали двое парней. — Стив кивнул на высокий угол, где забор из колючей проволоки упирался в кирпичное здание. — Надзиратель подошел вплотную к двери в спортзал и — оп! — они уже перепрыгнули через забор.
— Далеко ушли?
Стив покачал головой.
— Их поймали спустя два часа, на дороге номер десять.
Крис улыбнулся. Человек, оказавшийся настолько тупым, чтобы после побега из тюрьмы держаться главной магистрали, заслуживает быть пойманным.
— Ты когда-нибудь думал о побеге? — спросил Крис. — Хотел перепрыгнуть через забор?
Стив выдохнул белое облачко через ноздри.
— Нет.
— Нет?
— Меня на воле никто не ждет, — сказал он.
Крис покрутил головой.
— Почему ты оказался в карцере?
— Не хотел общаться с остальными заключенными.
— Ты действительно здесь из-за того, что забил своего ребенка до смерти?
Стив чуть прищурил глаза, но взгляда от Криса не отвел.
— А ты действительно здесь из-за того, что убил свою девушку? — спокойно спросил он.
Крис тут же вспомнил предупреждение Джордана Макфи: в тюрьме полно стукачей. Он отвернулся, потопал ногами, подышал на ладони, чтобы согреться.
— Холодно, — заметил он.
— Н-да.
— Пойдем внутрь?
Стив покачал головой. Крис облокотился о кирпичную стену, чувствуя тепло стоящего рядом человека.
— Я пока тоже не хочу, — сказал он.
Сразу после обеда провели шмон.
Такое случалось раз в месяц, по приказу начальника тюрьмы. Надзиратели обыскивали камеры, перетряхивали матрасы и подушки, засовывали нос в скудные пожитки и истоптанные туфли в надежде найти что-нибудь недозволенное. Крис со Стивом стояли снаружи камеры, наблюдая за вторжением в их крошечный личный уголок.
