Евгений Мин - Ценный подарок (сборник)
Хорошенькая пышная Женщина была заботливая мать, образцовая хозяйка, любящая и, что сейчас так редко встречается, послушная Жена.
Она во всем подчинялась Мужу, но позволяла ему читать стихи только в его кабинете, за закрытыми дверьми.
Там, наедине со своими книгами, все свободное время занимался он поэзией.
Веселенькая, здоровенькая Дочка, тельцем в Маму, лицом в Папу, росла, радуя родителей. Но как-то Мама застала ее у дверей кабинета. Прижавшись ухом к дверям, она слушала, как Папа читает стихи.
Чуткая Мама встревожилась и запретила Дочке заниматься такими глупостями.
— Смотри лучше детективы по телевидению.
Девочка послушно кивнула головой, а через несколько дней Мама снова застала ее на месте преступления и заботливо отшлепала маленькой ручкой, приговаривая:
— Будешь слушаться Маму, дрянная девчонка!
— Прости, прости, Мамочка! — плакала Девочка.
Но и это не помогло.
Любящая Мать растерялась: «Что мне с ней делать, если уж такое испытанное средство не помогает? В детский сад, что ли, отдать ее на общественное воспитание? Но там она таких слов наберется!.. Пусть лучше ходит к отцу».
И она привела Дочку к Мужу, сказав:
— Дорогой Муж, если ты позволишь, пускай она посидит у тебя, послушает стишки. Только немножко, не зачитывай ее. Она еще маленькая.
Инженер посмотрел на Жену влюбленными глазами и звонко прочел:
Я встретил вас, и все былое
В уснувшем сердце ожило.
— Нет, нет, — в страхе замахала руками Жена и ушла. В памяти ее возникли стихотворные прогулки, затянувшие ее девичество, и как она чуть не уступила Рыжему повару.
Папа усадил Дочку на диван и стал читать стихи. Глаза у Девочки разгорелись.
С этого дня Дочка по вечерам сидела в кабинете Папы. Инженер был счастлив, потому что никогда у него не было такого внимательного слушателя.
Сначала Девочка наслаждалась только музыкой стихов, потом начала понимать их смысл, а к шести годам судила о достоинстве поэзии не хуже кандидатов наук, только без их скучных слов.
Папа испугался столь преждевременному развитию Дочки, но, прочтя какую-то статью об акселератах, успокоился.
Однажды Папа, шагая по кабинету, громко читал:
Будто я весенней гулкой ранью
Проскакал на розовом коне.
Девочка сидела на диване, широко раскрыв глаза:
— Папа, — тихо сказала она, — разве розовые кони бывают?
— Мм, — задумался Папа, — это, как бы тебе объяснить, метафора.
— А что такое метафора?
Папа задумался, достал словарь с полки и нашел нужное слово.
— Метафора — это перенесение свойств одного предмета на другой.
— Не очень понятно, Папочка.
— Да, пожалуй. Ничего, вечером разберемся. Мне сейчас нужно идти в инженерное общество.
— А розовый конь бывает?
— Спроси у Мамы.
— Розовый конь, — сказала Мама. — Не задавай глупых вопросов. У нас в деревне были кони саврасые, буланые, гнедые, а розовых — никогда. Может, в цирке такие есть.
Папа повел Девочку в цирк. Там были гимнасты, клоуны, дрессированные медведи, а коней вообще не было.
Через несколько дней Папа уезжал в командировку.
— Папочка, — грустно сказала Девочка, — может, там есть розовые кони.
Из командировки Папа привез Дочери игрушечного большого глиняного коня. Он весь был розовый с черными глазами, белой гривой и таким же хвостом.
— Розовый конь!.. Розовый конь!.. — пела и танцевала Девочка.
Она читала Розику стихи, которые слышала от папы о жеребенке, мчавшемся рядом с поездом, о розовом коне, о изумрудных лугах, по которым мчатся кони близ прохладной светлой реки.
Однажды девочка проснулась и увидела, что Розика нет. Она быстро оделась и стала искать своего любимого, но нигде не могла найти его.
— Розик исчез!.. Розик исчез!.. — плакала Девочка.
— Не плачь, — успокаивала ее Мать, — он вернется.
— Не мог же он ускакать, — шутил Папа.
Розик так и не вернулся.
Прошло много лет. Девочка выросла, стала бухгалтером. Мамины гены оказались сильнее папиных. Поэзию она разлюбила. Стихи читала редко.
Но иногда ей снились изумрудные луга близ прохладной светлой реки. Весенней ранью по этим лугам скакали кони: буланые, саврасые, гнедые. Впереди табуна мчался Розовый конь с белой гривой и хвостом, оглашая воздух звонким ржаньем.
Это были самые счастливые дни в ее жизни.
Философия с поцелуями
Жила на свете образцовая пара — Жена и Муж. Они были так счастливы, что даже отпетые пессимисты, глядя на них, говорили:
— Скажите, оказывается, в эпоху НТР бывает такое. Можно позавидовать.
— А спрашивается, к чему зависть? Не лучше ли подобрать подругу или друга, оформить отношения и вить гнездо.
— Ну нет, — тонко улыбались холостые одиночки. — Брак — это вроде денежно-вещевой. Попробуй там за тридцать копеек выиграть если не «Жигули», то хотя бы стиральную машину. Пока нужно воздерживаться.
Так они воздерживались, а супруги, словно напоказ, выставляли семейное счастье. Брак их можно было сравнить разве с парным фигурным катанием на олимпийском уровне. Посмотришь — душа радуется, самому захочется в загс босиком бежать. Но и у них имелись отдельные разногласия: Жена любила гречневую кашу с молоком, Муж — исключительно с маслом. Муж, вернувшись с работы домой, после обеда отдыхал часик, Жена не позволяла себе разлеживаться даже двадцать минут, сохраняя линии фигуры. Конечно, все это не могло повести к ссорам или, не дай бог, увеличивать количество разводов, которые теперь свирепствуют повсюду.
Зарабатывали супруги немного, по должности, терпеливо ожидая того времени, когда всем будут платить по способностям.
— Не в деньгах счастье, — говорил Муж.
И Жена семейным поцелуем скрепляла свое согласие с ним.
Была у них скромная квартира. Главное богатство ее составляли полки с книгами, большей частью приобретенные на макулатуру.
Вечером, плотно усевшись за письменный стол, Муж снимал с полки какого-нибудь выдающегося философа и погружался в бездну мудрости, размягчавшей его сердце и наполнявшей мозг светом разума.
Жена, уютно примостившись на диванчике, втыкала свой хорошенький носик в детектив и только иногда осторожно ахала, боясь потревожить ученые занятия Мужа.
Бывало, что, отложив в сторону фолиант, Муж спрашивал:
— Послушай, девочка, зачем ты читаешь разную чепуху? Хочешь, я дам тебе любопытные мемуары философа пятнадцатого века?
— Милый мальчик, — прерывала Жена чтение на том месте, где неуловимый преступник ускользал от всезнающего комиссара. — Эта книжица отвлекает от всех производственных мыслей, которыми целый день набита моя голова.
Между прочим, мальчику было под пятьдесят, а девочке далеко за сорок.
Не думайте, что наши супруги прятались в свой семейный быт, как улитка в раковину. Навещали их отдельные личности и чаще всего сослуживица, близкая Подруга Жены. Была она моложе ее на двенадцать лет и три месяца и соответственно выглядела моложе. Раза три, а то и больше она ужинала у супругов, весело болтала с Женой на общие женские темы и вела умные разговоры с Мужем. Счастливая хозяйка дома радовалась, а ее мать-Старуха сигнализировала:
— Смотри в оба, как бы между ними чего не вышло?
— Ну что ты, мамочка. Она моя первая Подруга.
— Первые опаснее всего бывают.
— Не говори глупости! Она меня моложе на двенадцать лет и три месяца, вроде как младшая сестра. Я ее называю на «ты», а она меня на «вы» и только по имени-отчеству.
— Отчество тут ни при чем, — нудила вредная Старуха. — Сначала по отчеству зовут, а потом…
— Я прошу тебя, перестань! — сердилась дочь.
Старуха фыркала, но такие разговоры повторялись снова.
После ужина, когда Жена приступала к мытью посуды, Подруга, приятно улыбаясь, говорила:
— Разрешите вам помочь.
— Нет уж, без тебя справлюсь, а ты иди занимайся с моим супругом философией.
— Может быть, и ты пойдешь, девочка? — спрашивал Муж.
— Спасибо, мальчик, ты же знаешь, что я далека от этого.
Подруга и Муж удалялись в кабинет, прикрыв за собой дверь, и Жена не видела в этом ничего предосудительного. Любовно вытирая стакан или тарелку Мужа, она думала: «Хорошо, что у меня есть такая подруга. Вдруг бы завелся у него пьющий приятель, и тогда — конец нашему раю».
Подруга и Муж проходили в кабинет. Она непринужденно располагалась на диванчике, а он просил ее:
— Чувствуйте себя как дома.
Затем он подходил к полкам с книгами, доставал оттуда идейно весомый том и садился рядом с гостьей. Раскрыв книгу, он читал какое-нибудь мудрое изречение и спрашивал:
— Как вы толкуете это?
