Андрей Жвалевский - Как кошка с собакой
«Я? Танцевала? Круче?» — чтобы скрыть изумление, Ира принялась работать ложкой. Горячий жирный суп оказался очень кстати.
К разговору подключилась черненькая и широкобедрая, кажется, Анжела.
— А конкурсы тоже были прикольные. Особенно про сексуальные звуки.
«Хорошо хоть, — подумала Петрова, — в этом я не участвовала».
— Только ты все время выигрывала. Так нечестно. Ты же, наверное, дома тренировалась.
— Ага, — вступил в разговор кто-то из мужской части отдела маркетинга, — с Николаичем на пару.
Молодежь разразилась таким дружным смехом, что Ира решила не уточнять, кто такой этот таинственный «Николаич». Правда, через секунду сообразила сама — речь идет о Юрии Николаевиче, ее помощнике в организации вечера.
— А ты конкурсы сама придумывала? — снова перехватила инициативу рыженькая.
— В интернете вычитала.
— В следующий раз давай…
Петрова чуть не захлебнулась в супе. Неужели они думают, что она будет участвовать в каком-то следующем разе?! После танцев с задиранием ног, сексуальных звуков и брудершафта с периферийными небритыми партнерами? Но ее новые подруги нимало в этом не сомневались. Они фонтанировали идеями по поводу предстоящих пикников.
— …каждые выходные будем ездить?
— Нет, каждые мы не потянем, через субботу.
— Ага, а еще можно в баню сходить. Ириша, есть какие-нибудь конкурсы для бани?
Петрова лихорадочно потребляла еду, лишь бы не участвовать в разговоре, только изредка неопределенно кивала. Тем не менее в конце ланча она заслужила комплимент.
— А ты нормальная тетка, — сообщил один из парней, собирая опустошенные тарелки. — И поговорить можешь, и вообще… веселая.
— Ага, — сказала Ира. — Извините, мне переодеться надо.
— Ладно, — отозвалась рыженькая, — мы ждем тебя на лодочной станции. Ты чего так смотришь? Кто вчера громче всех пел: «Не гребли, а целовались»?
— Она не так пела, — заметил кто-то из мужской части маркетологов и попытался воспроизвести, но ему с визгом закрыли рот руками.
«Господи, — ужаснулась Петрова, — что ж я там пела-то?!»
— Короче, давай, будем на веслах ходить, как ты вчера всех агитировала, — завершила беседу черненькая и вытолкала энергичных друзей из комнаты.
Ира прошлась от окна к кровати и обратно.
«Я пела… И пела что-то неприличное. И на лодках звала кататься. То есть на веслах ходить». Петрова представила развешенные над водой весла, по которым она ходит. Ее замутило, и она села. «А где это моя главбух?» — подумала она, разглядывая вмятину на кровати.
Тут без предупреждения распахнулась дверь, и в комнату ввалился розовощекий Юрий с охапкой одуванчиков.
— А, черт, ты уже встала, — сказал он. — Вот тебе цветочки. А я думал тебе кофе в постель подать.
— Спасибо, — ответила Петрова, — меня уже супом накормили. И котлетами с тушеной капустой.
— Какая проза! На-ка, запей.
Ирину слишком развезло от сытной еды, и она послушно хлебнула из протянутой фляжки.
— Что ж так много-то, — приговаривал Юрий, хлопая Петрову по спине. — Это тебе не водка. Это «Ред лебл», неплохой такой виски.
Откашлявшись, Ира задумалась и попросила:
— А дайте еще.
— Не дам.
Петрова изумленно посмотрела на человека, который сначала пытался угостить ее виски, а теперь жалеет.
— Потому что, — пояснил Юрий, — со вчерашнего дня мы с тобой на ты.
— Брудершафт? — обреченно спросила Ира.
— Ну, — Юра подсел и приобнял Петрову, — и брудершафт тоже.
— Дай еще.
— Другое дело.
Теперь Ира отпила совсем чуть-чуть, получая удовольствие от грубого мужского напитка. Жить становилось легче.
— Что вчера было? — потребовала она.
— Вечером или… — объятия стали крепче, — ночью?
«Мы ночевали с Ниной Аркадьевной, — сказала себе Петрова. — Он опять выпендривается».
— Начни с вечера.
— Сначала ты была очень скована и чуть было все не загубила. А потом мы устроили «Налей-выпей-закуси».
Эту часть праздника Ира помнила. Конкурс был простой, и Юрий настоял, чтобы его поставили в самое начало. Компанию разбили на две команды, которые выстроились гуськом перед столиком, на котором стояла бутылка водки и тарелка с колбасой. По свистку первый подбегал и наливал рюмку, второй выпивал ее, а третий закусывал. Затем цикл повторялся. Для создания массовости Юра и Ира тоже принимали участие, но Петровой ужасно не повезло — она постоянно выпивала. Она еще подумала тогда: «Это потому, что в команде четное количество народа. То есть не четное, а… которое делится на три». Это была последнее логическое рассуждение, которое она помнила. Судя по рассказу Юрия, и последнее.
По его словам, Петрова принимала участие во всех развлечениях, которые должна было организовывать, а когда домашние заготовки кончились, принялась импровизировать. Из подсознания возникла школьная игра «Кис-брысь-мяу» — и пользовалась большой популярностью. Желающие поцеловаться по команде выстроились в очередь. Но Иру пропускали без очереди.
— Хватит, — сказала Ирина, — пошли на свежий воздух. Стой. Дай еще хлебнуть.
При прогулке на свежем воздухе выяснилось, что Петрову знают все. Причем некоторые приветливо раскланивались именно с ней, а Юрию кивали сухо, просто за компанию. «Неужели у нас столько народу работает?» — забеспокоилась Ира, когда ей радостно замахали из окна люди в тюбетейках.
— Слушай, — сказала она, — а это из какого филиала?
— Из какого еще филиала? — удивился Юра. — Это туркмены какие-то, а мы работаем только с Москвой и Подмосковьем.
— А откуда они нас знают?
— Нас они не знают. Они тебя знают. Ты, пока спать шла, со всем профилакторием познакомилась. Я тебя у финнов нашел, а потом еле до комнаты доволок.
Юрина рука по-хозяйски прошлась по Ириной спине. Петрова напряглась.
— Кстати, — спросила она, — а где Нина Аркадьевна? Я ее с утра не видела.
— Так она еще вечером домой ускакала. Муж за ней приехал и увез. Ты что, не помнишь, как вы друг у друга на груди рыдали?
Что-то смутное всплыло в памяти. Отчетливо вспомнилась машина, в которую маленький муж вел тяжелую тетю Нину, — зеленые «Жигули». Но кровать-то была смята… Петрова повернулась к Юре и приготовилась вцепиться ему в рожу.
От расправы начальника отдела маркетинга спас директор.
— Ну привет, привет, — нараспев произнес он, щурясь на солнышко. — Молодец, Петрова, не зря я тебе зарплату поднял. А танцуешь как!
Директор прищелкнул пальцами и крайне неразборчиво исполнил что-то плясовое. Ира покраснела.
— Хоть теперь можешь сказать, — продолжил шеф, — как тебя зовут?
— Ирина. Николаевна.
— Что Николаевна, это я понял. Вы с Юрием Николаевичем прямо брат и сестра. А вот насчет Ирины я уж засомневался. Ты через раз требовала звать тебя Мариной.
— А я, — вступил в разговор Юра, — протестую против брата и сестры! У меня, может быть, другие планы…
— Кстати, о планах, — директор перестал ласково щуриться, — май уже идет, а план твоего отдела где?
— Так ведь я занят был, — заныл Юрий. — Юбилей фирмы готовил!
— Не заливай, знаю я, кто что готовил. Петрова все делала. И без отрыва от производства. Правда, Нина Аркадьевна?
— А то, — раздался за спиной Петровой голос начальницы.
Ира развернулась так резко, что Юре пришлось ее ловить.
Главбух стояла, опираясь на своего печального мужа, как ракета «Союз» у заправочной мачты.
— Она вообще толковая, — сказала она. — В программах отлично разбирается, и человек душевный, всегда выслушает.
В голосе Нины Аркадьевны послышалась нежность.
— А вы разве вчера не уехали? — тупо спросила Ирина.
— Уехала. Отъехали на пять километров, я своему Олежке и говорю: «Какого черта! Они там веселятся, а я тут еду». Мы и вернулись.
— А где вы… ночевали? С мужем?
— Еще чего! Куда я его, в нашу с тобой комнату потащу? В машине он спал. Он у меня компактный. А ты что, не помнишь, как мы с тобой перед сном болтали? Как тебя этот охальник (кивок в сторону начальника отдела маркетинга) в половине четвертого спать притащил? Только знаешь что?
Главбух отцепилась от мужа и утащила Петрову в сторону.
— Тебе никто не говорил, — прошептала она, — так лучше я скажу.
У Ирины остановилось не только сердце, но и все внутренние органы.
— Храпишь ты по ночам, — сообщила Нина Аркадьевна. — Негромко, но заметно. Ты бы к врачу сходила, я слышала, сейчас это лечат. А вдруг у вас с этим (опять кивок в сторону Юры) дойдет до чего-нибудь. А чего ты плачешь? Ну прости, милая, я же любя, кто ж, если не я…
Но Ира уже ревела на теплом, пухлом плече своего непосредственного начальника. Огромная гора свалилась с души, и под ней оказалось тоненькое сожаление. Все-таки было бы неплохо, если бы рядом с Петровой кровать была смята… не благодаря Нине Аркадьевне.
