Джонатан Эймс - Дополнительный человек
Я вернулся к его фотографии на велосипеде. Он был безупречен. Я посмотрел на его неопрятную кровать, на измятые грязные простыни, сложенные в изголовье, пустые бутылки внизу. Я пытался заглянуть в прекрасные глаза молодого человека. Мы были почти одного возраста. Мне хотелось предостеречь его, и я немножко поплакал. Я плакал, потому что у этого мальчишки не было никакого представления о том, кем он станет, о том, что через пятьдесят лет он будет спать на грязной узкой кушетке в замаранной комнате.
Я плакал о том, что случилось с этим молодым человеком, и еще я плакал потому, что старик, которым он стал, покинул меня.
Глава 10
Она хотела меня
Я начал думать, что все женщины – это транссексуалы. Я не мог найти разницы. Это вызывало неудовлетворенность. Как-то я ехал в метро, направляясь к «Салли», – я чувствовал себя не в форме, чтобы вести машину, – и увидел юную испанскую девушку, сидящую на коленях у своего парня. Она была хорошенькая. Ей нравилось сидеть на коленях. Так что я решил, что она, должно быть, транссексуалка. Только я не мог поверить, что она так открыто ведет себя в метро. Будучи евреем, я был приучен к сдержанности, старался не привлекать внимания и не быть смешным. Ту же склонность я заметил в транссексуалах. Вне стен клуба они совершенно не стремились на первый план, они смешивались с толпой.
Девушка была похожа на испанскую девушку у «Салли»: джинсы, грубые ботинки, ворсистое пальто, сильно накрашенные красные губы – но, может быть, она была настоящей девушкой. Проблема заключалась в том, что я уже долгое время не видел настоящих девушек, сидящих у мужчин на коленях. Мне казалось, что только транссексуалы откровенно ведут себя с мужчинами. Я изучал молодую парочку. Именно парень убедил меня в том, что его подруга – настоящая девушка. Он был слишком свободен и естественен. Он был настоящим парнем, и она была настоящей девушкой. Я решил, что, может быть, в испанской общине старые роли все еще неизменны. Я позавидовал этим двоим. Они целовались. Я хотел быть ими обоими. Я хотел быть достаточно сильным, чтобы держать кого-то на коленях, и достаточно привлекательным, чтобы на них сидеть.
Обычно я смотрел в темное окно сабвея, как в зеркало. Мне было двадцать шесть лет. Я начинал лысеть и не выносил своей внешности. Мое лицо было искажено мукой, а костюм молодого джентльмена: вельветовые брюки, спортивная твидовая куртка и плащ – казался симуляцией респектабельности.
Из-за этой счастливой, жизнерадостной парочки я вошел к «Салли» полный жалости к себе. С тех пор как Генри уехал, я бывал в баре несколько вечеров в неделю, и по большей части это место приводило меня в хорошее расположение духа. Девушки были прекрасны. Их красота заставляла меня чувствовать себя живым. Но в тот вечер я понимал, что не сумею встряхнуться, не сумею избавиться от жалости к себе. Я присел у большого овального бара и заказал ром с колой. Поискал глазами мисс Пеппер, но ее не было. Бар был заполнен дымом и народом. Там была дюжина девушек и вполовину меньше мужчин. Девушки выглядели сексуальными, мужчины – пристыженными.
Ко мне приблизилась высокая блондинка в узком красном платье, которое открывало ее прекрасные груди и красивые ноги. Я уже видел ее здесь, но заговорили мы в первый раз.
– Как дела? – спросила она.
– Прекрасно, – ответил я. – Небольшая депрессия. – Иногда я позволял себе быть с девушками откровенным, может быть, надеялся, что одна из них сможет помочь мне. – Все хорошо.
Но на моем лице, должно быть, отразилась боль, и блондинка, не желавшая упустить шанс получить мои деньги, спросила:
– Из-за чего же у вас депрессия?
– Потому что я ненормальный.
– Почему это вы ненормальный?
– Потому что я здесь.
– Вы не чокнутый, – сказала она. – Бог создал вас таким. Вам нравятся Королевы. Ну и что? Разве Бог совершает ошибки? Я красива – разве он ошибся, создавая меня?
– Нет.
– Послушайте, Бог не делает ошибок… Ну так что, не отправиться ли нам на свидание? Я знаю, вам понравится мой большой член.
У многих Королев, как у этой блондинки, была своего рода религиозная философия. Они нуждались в ней, чтобы выжить. Весь мир был против них. Но девушка пыталась обратить меня в свою веру лишь для того, чтобы добраться до моих денег. Я, в общем, не возражал, но проделывалось это чересчур грубо. Мне нравилось, когда девушки вели себя женственно и не упоминали о пенисах. По мне было лучше совсем позабыть о пенисе и потом разыграть удивление и восхищение, если позже пришлось бы его увидеть. Я сказал блондинке:
– Не сегодня.
– Многое теряете. – Она одарила меня сладкой улыбкой в надежде завлечь как-нибудь в другой раз и, ухватив за промежность, слегка сжала ее. Все Королевы делали это. Потом она отошла.
Я почувствовал себя лучше. Я вернулся к своей жизни у «Салли». Допил коктейль, заказал еще один. И тут я узнал испанскую девушку, юную и чрезвычайно чувственную. На ней была рубашка, застегнутая очень низко, чтобы продемонстрировать прекрасные, мягкие на вид груди. Мне они казались совершенно настоящими. И сама она казалась настоящей – с безупречной кожей оливкового цвета и темными глазами. Ее каштановые волосы вились от природы и доходили до плеч. Из-за того, что я лысел, я часто переживал, что девушки лысеют тоже. Они отлично выглядели в париках, но было намного сексуальнее с собственными волосами. Иногда я гадал, не уберегают ли женские гормоны от облысения, и думал, не поможет ли малая доза гормонов мне.
Испанская девушка была такой же хорошенькой, как та, которую я видел в метро. Вскоре она прошла через бар и уселась рядом со мной. Мы начали разговаривать. У меня было подозрение, что она обыкновенная проститутка. Это пугало. Я больше не мог постигнуть мир. Настоящие девушки оказывались транссексуалами, транссексуалы – реальными девушками.
Испанская девушка сказала, что свидание обойдется мне в сто пятьдесят долларов плюс комната в отеле. Я попытался сбить цену, но она заявила, что у нее твердая такса. Она была несговорчивой, сердитой и высокомерной.
Я сказал ей:
– Вы самая хорошенькая здесь. – Я всегда говорил девушкам, что они хорошенькие, даже уродливым. Они хотели знать, что выглядят так же, как чувствуют себя внутри. Мой комплимент немного смягчил ее. На секунду она одарила меня улыбкой, и именно тогда я понял, что она – транссексуалка. Она ценила комплименты и нуждалась в них. Затем она снова стала неприступной.
– Я знаю, что это так, – сказала она. – Но вы хотите свидание или нет?
Она не играла со мной. Мне же нужна была иллюзия нежности, так что я сказал, что она мне не по карману.
Она отошла, но я продолжал смотреть на нее, потому что она мне очень понравилась. Она начала говорить с каким-то стариком, на котором был смокинг. Я в первый раз видел у «Салли» кого-то в черном галстуке. Он был тощим и низеньким, с венчиком седых волос. Он изрядно выпил и был возбужден. У него была ослепительная улыбка. Он совершенно не стеснялся того, что находится здесь, в отличие от остальных. Я подумал, может быть, он официант или просто богатый сумасшедший старик. Он заставил испанскую девушку усесться к нему на колени и сказал с энтузиазмом:
– Я хочу увидеть его.
Они отошли в самый дальний и самый темный угол бара, далеко от танцпола. Там в тени стояли несколько столиков и стульев. Он сел, а она встала перед ним. Я прошел за ними. Старик и девушка были от меня примерно в пятидесяти футах. На танцполе танцевали две девушки, так что я мог притвориться, что смотрю на них. Я видел, как старик дал девушке деньги и она немного приспустила джинсы, потом сунула туда руку. Было похоже, что она пытается высвободить член. Должно быть, он был слишком туго затянут или привязан. В конце концов она освободила его, и старик протянул к нему свои жадные стариковские ручонки. Я не мог разглядеть ее пенис, потому что смотрел не под тем углом и потому что осторожничал.
Старик улыбнулся во весь рот. Может быть, он просто подержал пенис, а может быть, поцеловал его один или два раза. Это длилось не больше минуты. Должно быть, они договорились как раз на это время, потому что девушка резко отстранилась и с усилием привела себя в порядок. Старик остался сидеть там. Он все еще выглядел счастливым и бесстрашным. Девушка прошла через танцпол. Я прижался к стене, и, когда она проходила мимо меня, я видел, что ее лицо стало менее высокомерным, менее надменным. Казалось, она на мгновение утратила уверенность в себе. Я удивился. Что-то в общении со стариком ей не понравилось. Может быть, ей было неприятно заниматься проституцией, а может быть, его слабоумный интерес и желание «увидеть его» стало ударом по ее собственным иллюзиям о том, что она – красивая девушка.
Стоя у стены, я смотрел в зал. Я простоял так, наверное, минут десять, наблюдая непрерывное движение. Ко мне подошла азиатская девушка и тоже прислонилась к стене. Я не видел ее раньше. Она ангажировала меня, словно даму, оставшуюся без кавалера, смущенную и напуганную. У нее было очень красивое лицо с высокими четко очерченными скулами и изящным носом и тонкие белые руки. Блестящие черные волосы касались плеч. Она была в короткой джинсовой юбке. Как у большинства здешних азиатских девушек, в ней не было ни единого намека на ее истинный пол.
