Айрис Мердок - Генри и Катон
— Да.
Желтый «вольво» свернул налево, к деревне.
— Ты все решаешь без меня, — сказала Стефани, — Не относишься ко мне как к равной.
— Очень мало мужчин относятся к женщинам как к равным, и если я отношусь к тебе так же, то это никак не связано с твоим прошлым. Я просто люблю тебя, и ты — моя собственность. А не те чертовы деревья.
Рука Стефани скользнула по сиденью «вольво» за спину Генри. На Стефани было то же черное платье с брошкой в виде терьера, только ворот сейчас был расстегнут. Внешне она, так казалось Генри, изменилась с первой их встречи. В круглых глазах появлялись задумчивость, тень тайны и мысли, отчего лицо становилось энергичным, почти красивым. Она облизнула губы, проверяя помаду, сказала:
— Забавный ты. Интересно, говоришь ли ты когда-нибудь то, что думаешь? Я даже толком не попрощалась с твоей мамой.
— Она была в дурном настроении. Не из-за тебя.
— Ты купишь мне колечко с бриллиантом?
— Полагаю, что да.
— Я поверю всему, что ты ни скажешь, если купишь мне колечко с бриллиантом.
— Ты веришь в волшебство. Естественно, веришь.
— Генри, пожалуйста, давай будем жить в Холле. Можешь продавать все остальное, но оставь Холл. Ты не можешь продать его, надо быть сумасшедшим, чтобы это сделать.
— Стефи, я должен избавиться от него, иначе он меня уничтожит. А если просто оставить его матери, в конце концов он меня одолеет. Да господи, меня или Холл ты хочешь? Я всей душой ненавижу это место. Не могу выразить, как я рад, что возвращаюсь с тобой в Лондон.
— Я была такой бесправной и несчастной, ничего не имела…
— Я стану трудиться не покладая рук ради тебя. Это придаст жизни смысл. Я хочу жить просто и быть нужным.
— Все дело в Сэнди.
— Сэнди тут ни при чем!
— Нет, при чем.
— Небось ты с моей матерью вволю наговорились о Сэнди, да?
— Ты ревнуешь?
— Хочешь, чтобы я разбил машину?
Генри резко свернул на обочину и заглушил мотор. Они уже почти доехали до деревни. Против них тянулась освещенная солнцем стена парка, крупные прямоугольные золотистые камни, в которых там и тут поблескивали спирали окаменевших раковин.
В этот миг Генри увидел высокую фигурку Колетты Форбс, шагавшую к ним по дороге. Он было потянулся включить мотор, потом откинулся обратно на спинку сиденья. Она уже должна была получить его письмо. Ему ужасно не хотелось говорить с ней.
Стефани, сидевшая спиной к дороге, спросила:
— Что случилось?
Генри напряженно смотрел перед собой. Лобовое стекло потемнело. Колетта обошла машину и остановилась с его стороны. Генри опустил боковое стекло. На Колетте была зеленая твидовая куртка с поясом, в тон ей бриджи и белая блузка. Длинные каштановые волосы стянуты в хвост и перекинуты на грудь.
— Привет, Генри!
— Привет, Колетта! Стефани, это Колетта Форбс, которая живет поблизости. Колетта, познакомься с моей fiancee, Стефани Уайтхаус.
— Здравствуйте! — поздоровалась Стефани.
— Слушай, — сказала Колетта, обращаясь к Генри, — я получила твое письмо, где ты пишешь о ней.
— Ну, ют и она, собственной персоной, — сказал Генри! — Благодарю тебя за письмо, я его оценил.
— Оценил? Забавное словечко.
— Так и письмо забавное.
— Рада, что позабавила тебя. А вот твой ответ был очень глупым и грубым.
— Неужели?..
— Оскорбительным, неблагородным и неискренним. Ты прикинулся, что видишь во мне ребенка, потому что боишься настоящей любви. Постарался превратить в шутку то, что очень серьезно и глубоко. Ты умышленно отнесся ко мне без уважения. Ты сам не веришь в то, что написал, ты лгал.
— Вообще-то, Колетта, это ты глупая и грубая! Я написал исключительно дружеское, совершенно ясное письмо. В конце концов, не так легко было ответить тебе! Надеюсь, ты хотя бы поняла суть.
— Ты был жестоким и неискренним. Какая сердитая кислая девица!
— Что такое? — возмутилась Стефани.
— Можно я кое-что ей скажу?
— Нет!
Колетта наклонилась к окошку машины и выпалила:
— Мисс Уайтхаус, я вот лишь что хочу вам сказать. Я намерена выйти замуж за Генри Маршалсона. Я знаю его и люблю всю свою жизнь, и он принадлежит мне. Это все. Я выйду за Генри. Он мой. Прощайте.
Высокая фигурка метнулась прочь. Генри увидел только, как мелькнули длинные ноги Колетты в зеленых бриджах, которая перемахнула через ограду, отделявшую обочину от луга. Он посмотрел ей вслед и засмеялся. Потом завел машину, не переставая смеяться. Желтый «вольво» рванулся с места.
— Как ты, Стефи? — вдоволь насмеявшись, спросил Генри. Бросил на нее быстрый взгляд.
«Вольво» преодолел подъем и выехал на шоссе.
Стефани сидела, подобрав под себя полные ноги, сгорбясь и уткнувшись в платочек, плечи ее сотрясались.
— Ну, будет, будет, понимаю, ты потрясена, но не страдай так, я тебе не позволю. Над этой идиоткой девчонкой можно только смеяться. Ты же не восприняла ее всерьез, нет?
— Ты был помолвлен с ней, был помолвлен с ней… Неудивительно, что твоя мама была такой странной…
— Да не помолвлен я с ней! Она просто озорная школьница, навообразившая себе невесть что. Я и видел-то ее всего раза два с тех пор, как стал взрослым.
— Она сказала, что ты лгал ей, значит, ты обещал на ней…
— Говорю тебе, я ее почти не видел…
— Тогда почему ты смеялся?
— Потому что она всегда вызывает у меня смех.
— Но ты же видел ее всего два раза.
— Вот два раза и смеялся. Сейчас было в третий раз — и в последний. Если ты переживаешь из-за нее, то это уже не смешно.
— Она ведьма. Она хочет тебя и добьется своего. Она сказала: «Он мой», и это похоже на правду. Она заколдовала нас. Я это чувствую.
— Я подарю тебе колечко с бриллиантом, оно защитит тебя.
— Тебя станет влечь к ней. Ты вернешься к ней. Ты наверняка был обручен с ней, не то бы она так не сказала.
— Ты не знаешь ее! Хватит, Стефани, прекрати! Я никогда больше не увижусь с ней.
— Правда?
— Послушай, я тебе об этом еще не говорил, но, когда я продам дом…
— Не хочу, чтобы ты его продавал.
— Когда продам дом, мы уедем в Америку. Обратно к моей работе там…
— Не желаю ехать в Америку. Неужели мое желание ничего не значит?
— Там так славно, мы будем совершенно свободны и счастливы. У меня там такой милый маленький домик…
— Я хочу жить в Холле.
— Если будешь жить в Холле, станешь рабыней моей матери.
— Хочу быть рабыней твоей мамы.
— Ох, да перестань плакать!
— Эта девушка получит тебя, она ведьма, я это чувствую, она как напала на меня, я чувствовала ее когти.
— Стефани, неужели надо было начинать это на шоссе?
— У меня не хватит сил удержать тебя, бороться с ней, я это знаю.
Желтый «вольво» резко свернул с шоссе на подъездную дорогу, потом, подпрыгивая на ухабах, проехал немного по тропе и остановился в грязи у ворот в пять перекладин. Во внезапно наступившей тишине раздавалось пение жаворонка.
— Стефи… посмотри на меня… не прячься за платок…
Стефани опустила платок, и перед ним предстало красное распухшее лицо, блестящее от слез, мокрые губы, отвисший дрожащий подбородок.
— Ну, здравствуй, Стефани, я еще не видал неразмазывающейся помады, у тебя она на всем лице, ты выглядишь настоящей растрепой, прямо-таки смешная девчонка, видела кино «Смешная девчонка»?
— Ты не можешь любить меня, это невозможно, ты ее любишь…
— Если б любил ее, стал бы я над ней смеяться?
— Не знаю, тебя не поймешь.
— Ты смешная девчонка моего кино. Мы уедем в Америку, и тебе там понравится. Скажешь, я мужской шовинист, и будешь права, я действительно мужской шовинист. Я должен спасти себя, иначе не смогу спасти тебя.
— Ты любишь ее, она молодая, я так напугана, она напугала меня…
— Прекрати скулить, Стефани, или я тебя ударю. Судьба назначила нам быть вместе, ты создана для меня, не знаю, что бы я делал без тебя в моей ситуации и с моими проблемами. Я вопросил Провидение, и ответом была ты. Мне ни с одной женщиной не было так хорошо в постели, как с тобой. И не говори, что «тогда это просто секс». Что значит «просто секс»? Все на свете секс, твой платочек, испачканный в помаде, — секс, и «вольво» — секс, и тот синий дорожный знак, и мох на воротах, и распевающий глупый жаворонок, и мое желание заботиться о тебе. Мне никогда не хотелось о ком-нибудь заботиться, мне и не о ком было заботиться, у меня никогда не было ничего своего с тех пор, как мать отобрала у меня плюшевого медвежонка.
— Ты просто жалеешь меня.
— Конечно жалею. Ты сама жалеешь себя.
— Я тебе нужна, просто чтобы досадить матери.
— К черту все твои «просто». Я мог бы это сделать и без женитьбы на тебе.
— Ты не женишься, ты даже не подарил мне кольцо.
Генри стянул перчатку с руки и ударил ее по лицу. Она отвернулась к окну и уткнулась в стекло, всхлипывая и кусая платок.
