Дэвид Лодж - Райские новости
Я считала, что мне не следует жаловаться, поскольку все это было ради благого дела, хотя на меня ложилась большая нагрузка — я одна присматривала за Патриком не только днем, но и вечером. Я знаю эту девицу — учительница начальной школы, глупенькое круглое личико, значительно моложе Фрэнка, думаю, частично этим она его и привлекает, молодостью и обожающими взглядами, которые бросает на него своими большими глазами. Понимаешь, прежде чем я узнала, что происходит, она несколько раз приходила посидеть с нашими детьми. Фрэнк клянется, что они не спят друг с другом, я этого и не думала, у него пороху не хватит, но я знаю, что он ее целует, потому что об этом говорилось в письме. Я нашла это письмо у него в пиджаке, когда сдавала вещи в чистку, — банально, правда? Нежное любовное послание. Он жалеет ее, потому что у нее тяжелая жизнь... а у кого, хотела бы я знать, легкая? Распавшаяся семья, родители в разводе, она из новообращенных, стала католичкой после неудавшегося романа — другими словами, одинокое сердце, ищущее, на чьем бы плече поплакать. И Фрэнк попался на эту удочку — с потрохами. Покончив с делами прихода, они шли в паб, и она изливала ему свои печали. Выяснилось, что во время школьных каникул она стала ездить в Сити и встречаться с ним во время ланча. Он клянется, что все это абсолютно невинно, что ему жаль ее, но он с ней не порвет. Говорит, что боится, как бы она не сделала чего непоправимого. Ну, я подумала, как бы мне самой не натворить чего-нибудь непоправимого, и поэтому решила уехать и заказала билет до Гонолулу. Он не верил, пока я не показала билет — с открытой датой обратного вылета, побледнел, увидев, сколько это стоит. Спросил: «А как же Патрик? Ты же не можешь взять и оставить его со мной? Мне нужно каждый день ходить на работу». И я ответила: «Придется тебе что-нибудь придумать, как это делала я на протяжении последних шестнадцати лет. Уверена, Брайони тебе поможет». Ее так зовут — Брайони.
— Сочувствую, — вставил Бернард, когда она вроде бы закончила или сделала паузу. — Такие вещи очень болезненны.
— Что меня доконало, — продолжила Тесса, — так это то, что никогда за все годы нашей совместной жизни он ни вот столечко меня не жалел. Наши отношения всегда были дружескими, приятными, приземленными. Прозаическими. Разумными. Позволяющими справляться с Патриком и другими детьми. Секс был чем-то молчаливым и чисто физическим, происходившим в темноте, — а в последнее время еще и редким. При этом, когда он говорит о ней, его глаза наполняются слезами. Слезами! — Тесса вроде бы и сама подавила рыдание, или это был презрительный смешок — Бернард не понял, потому что ее лицо находилось в тени. — Я упрекнула его: «Ты никогда не выказывал мне и тени того сочувствия, какое испытываешь к этой девице». Он ответил, что всегда считал меня очень сильной, думал, что я не нуждаюсь в его сочувствии.
— Трудно понять, каковы на самом деле другие люди, — заметил Бернард. — Чего в действительности хотят, что им на самом деле нужно. С собой-то трудно разобраться.
Тесса вытерла нос бумажной салфеткой.
— Как здесь тепло, даже вечером, — проговорила она другим, более спокойным тоном. Встала и облокотилась на перила балкона. — Там машут двое людей, они твои знакомые?
Бернард посмотрел и увидел странную парочку своего первого вечера, на этот раз весьма изысканно одетую, с бокалами в руках. Они выглядели абсолютно нормально. И Бернард подумал, не привиделось ли ему, что женщина тогда обнажалась.
— Нет, — ответил он. — Мне кажется, что однажды я привлек их внимание, надев этот халат. На твоем месте я бы сел.
— Само собой разумеется, что ни слова из того, о чем я говорила, не должно дойти до папы.
— Как скажешь. Но правильно ли это?
— Ты о чем? Зачем нагружать его моими семейными проблемами, особенно когда он неважно себя чувствует?
— Папа почти здоров. По словам его врача, процесс выздоровления идет прекрасно. Он уже передвигается с ходунком, по десять минут в день.
— Не хочу без нужды его расстраивать.
— В нашей семье всегда так было, не правда ли? Не расстраивай папу. Не огорчай маму. Не говори никому ничего неприятного. Притворяйся, что все хорошо. Я не думаю, что это такой уж правильный путь. Рана, которую не лечат, нагнаивается.
— Куда ты клонишь, Бернард? — спросила Тесса.
И он рассказал ей про Урсулу и двух ее братьев, о том давнем лете в Ирландии и своей теории, что это и есть главная причина, по которой Урсула захотела повидаться с их отцом перед смертью. Когда он закончил, Тесса некоторое время хранила молчание. Потом вздохнула и протяжно, со свистом выдохнула.
— Дядя Шон. Я, конечно, никогда его не видела, но все в семье всегда говорили о нем как о божестве. Всегда считалось, что он был чудесным человеком.
— Может, он и был чудесным человеком, — сказал Бернард. — Но подростком он был неблагополучным, и из-за этого пострадала Урсула.
— Если все это вытащить наружу, папу это убьет.
— Чепуха, — не согласился Бернард. — Он здоров как бык. В любом случае это же не он совершил над Урсулой насилие.
— Нет, но он потворствовал этому. Он умрет от стыда, если поймет, что мы знаем.
— Да, вопрос непростой, я согласен. Но я не уверен, что Урсула справится с этим в одиночку. Придется спросить совета у Иоланды. — Это имя непроизвольно сорвалось у него с языка.
— Кто такая Иоланда?
— Моя подруга. Я бы хотел, чтобы вы познакомились. Мы можем вместе пообедать завтра.
— То есть ты хочешь сказать, что познакомился с ней здесь, на Гавайях? Кто она такая?
Бернард не смог сдержать нервозного смешка.
— Ну, на самом деле, она была за рулем той машины...
— Машины? То есть той машины, которая сбила папу? Ты подружился с женщиной, которая чуть его не убила?
— Между прочим, мне кажется, что я ее люблю, — признался Бернард.
— Любишь? — Тесса резко рассмеялась. — Да что это на вас, мужчин, нашло? Мужской климакс, или в воду что-то добавляют, в чем дело?
— Думаю, что вода здесь ни при чем, — заметил Бернард. — Фрэнк в Англии, а я — на Гавайях.
Тесса спала до десяти утра, пока Бернард ее не разбудил. После завтрака он повез сестру в больницу Св. Иосифа. Когда они приехали, отец упражнялся с ходунком, делая медленные, неуверенные шаги посреди палаты под бдительным оком физиотерапевта. Обнимая отца, Тесса расплакалась. А взяв себя в руки, первым делом заявила:
— Папа, тебя нужно подстричь.
— Это можно устроить, — сказал физиотерапевт. — В нашей больнице есть приходящий парикмахер.
— Нет, — возразила Тесса, — я всегда сама его стригу. Если бы вы принесли мне ножницы и что-нибудь накинуть ему на плечи, я бы сделала это прямо сейчас.
Ей принесли ножницы, одноразовую бумажную накидку, которая завязывалась сзади, сдвинули ширмы вокруг кровати мистера Уолша, и Тесса принялась за стрижку. Это занятие, похоже, подействовало успокаивающе в равной степени на них обоих.
Через несколько минут Бернард оставил их вдвоем и, выйдя из главного входа, сел в тени на каменную скамейку. Подъехало такси и высадило двух пассажиров, в которых он узнал сердечника Сиднея и его жену Лилиан. Когда Бернард окликнул их, они посмотрели на него озадаченно и с тревогой, пока он не объяснил, при каких обстоятельствах они познакомились.
— Ах да, я вас помню, — сказала Лилиан. — С вами еще был ваш отец. Как ему нравятся Гавайи?
Бернард рассказал о несчастном случае и выслушал их сочувственные реплики.
— Сидней тоже побывал в переделке, правда, милый? — вопросительно посмотрела на мужа Лилиан.
— Со мной все в порядке, — не слишком убедительно отозвался тот.
— С ним случился один из его приступов.
— Стенокардия, — вставил Сидней.
— Пришлось везти его в больницу, — сказала Лилиан. — Поэтому мы здесь. Приехали для проверки. А как в остальном ваш отдых?
— Вообще-то я здесь не на отдыхе, — ответил Бернард. — Мы приехали навестить папину сестру. Она здесь живет.
— На самом деле? Думаю, мы бы не выдержали такую жару изо дня в день, правда, Сидней? Но говорят, к этому привыкают, не так ли? Вот наш сын, Терри — это он оплачивает наш отдых, — сейчас живет в Австралии, и он там в своей стихии. И здесь каждый день на пляже — занимается серфингом. Он и сейчас там, вместе со своим другом Тони. Мистер Эверторп — помните его по самолету? — хочет заснять их на видео. Терри собирался привезти нас сюда в своем наемном автомобиле, но я сказала — нет, иди на пляж, Терри, пусть мистер Эверторп снимет свое кино, и мы взяли такси. А вашей тетушке здесь нравится?
— Конечно. Но боюсь, сейчас она не вполне здорова. Она находится в интернате.
— Ну да, здесь не бывает дождей, но все время капает с неба, не так ли? — проговорила Лилиан и начала бочком отступать от Бернарда, потянув мужа за рукав, словно несчастья родных Бернарда могли оказаться заразными.
