Андрей Рубанов - Готовься к войне
Солодюк что-то коротко сказал оснащенному черными очками шоферу, меньше всего похожему на ветерана органов, и неловко вылез. Достал с заднего сиденья портфель, приблизился для рукопожатия. От него пахло спиртным, табаком, потом и резким молодежным одеколоном из серии «вылей на себя и передай другому».
Вот, сказал себе Знаев, этот человек когда-то считался моим товарищем. Не другом, но близким знакомым. И деловым партнером. Почти три года вместе заколачивали копейку. Полное доверие, откровенные беседы, совместные проекты. Общие планы и взгляды. Я рассчитывал на него, он - на меня. Бывало, что я от него зависел. Бывало даже, что я ему завидовал: он умел проделывать совершенно недоступные мне трюки. Например, за ночь придумать названия для пятидесяти фирм, найти мастера-гравера, договориться с ним и к утру принести пятьдесят круглых резиновых печатей несуществующих организаций. А сейчас, спустя десять лет, я понимаю, что у нас нет ничего общего, и одновременно не понимаю, что могло быть общего раньше. Ну да, конечно: я из него вырос, перешел на другой уровень, освоил новые территории, а он не смог, остановился в развитии, не хватило терпения, смелости, энергии. Но чтоб до такой степени?! Чтоб чувствовать теперь не печаль и жалость, а изумление и отвращение? Не к нему - к себе тогдашнему? Как можно было сотрудничать с обладателем этих вот пушистых белых ресниц, жирной шеи и белых, неприятно все время шевелящихся пальцев? Сколько он заработал за свою карьеру? Гораздо больше миллиона. И до сих пор, в свои без малого сорок, таскает золотой браслет.
- Птички поют, - угрюмо сказал Солодюк, оглядываясь.
- Могут себе позволить, - ответил банкир. - Пошли в дом.
- Разуваться надо?
Знаев почему-то предположил, что, если бывший партнер снимет туфли, в комнатах запахнет ногами, и отрицательно качнул головой. Гость переложил кейс из руки в руку. Банкир решил все-таки проявить дружелюбие, хотя бы дежурное, и хлопнул его по плечу.
- Ты похож на иллюстрацию к знаменитой поговорке.
- Какой?
- Не в деньгах счастье.
Гость слюняво фыркнул.
- Тогда в чем оно?
- А его вообще нет, - сказал Знаев. - На свете счастья нет, а есть покой и воля.
- Воля. Хорошее слово. Самое для меня сейчас главное…
Знаев понял: собеседник ждет уточняющего вопроса, чтоб тут же запустить свой монолог, рассказ, или что он там приготовил. Поэтому банкир никакого вопроса не задал. Пусть предназначенное для его ушей сообщение побудет пока внутри собеседника.
Тем временем сам собеседник, уже приготовившийся и даже набравший в грудь воздух, догадался, что его монолога не хотят, переступил с ноги на ногу и осведомился:
- Где у тебя можно присесть?
- Нигде. Только на кухне.
- Такой большой дом - а мы будем говорить на кухне?
- А мы будем говорить?
- Хотелось бы. Есть, о чем.
- Тогда подожди.
Знаев нажал кнопку - стеклянная стена сдвинулась в сторону, - вышел на террасу и принес плетеный стол и кресло. Солодюк наблюдал внимательно, с завистью. Последний раз банкир был в гостях у старого приятеля около года назад, он помнил, что тот живет довольно бедно. Но не от бедности, а от хронической неорганизованности. Грязновато было в квартире, скрипели дверные петли, в углах валялись цветные журналы и громоздились коробки с барахлом, в прихожей обильно свисали со стен какие-то прожженные сигаретами куртки. В хороший год Солодюк зарабатывал до ста пятидесяти тысяч долларов (сам хвалился), доходы вполне позволяли ему построить не менее удобный и просторный особняк, однако он ничего не построил. Зарабатывать умел, а строить, создавать - нет.
Он открыл портфель и стал выкладывать пачки. Нарочито аккуратно помещал перед собой ровными рядами. Тихо объявил:
- Здесь все. Извини, что мелкими купюрами.
- Понимаю, - усмехнулся банкир. - Крупные ты приберегаешь для клиентуры. А Знайка - свой человек, ему можно и мелочью отсыпать…
Солодюк вздохнул и сел, развязно толкнув животом стол.
- Кончилась моя клиентура. У тебя выпить есть?
Банкир достал бутылку и стакан. Вчера он наливал рыжей из того же флакона и сейчас подумал, что поить засранца двенадцатилетним скотчем - перебор, однако тут же устыдился собственной скаредности и плеснул от души.
- За успех твоего бизнеса! - произнес визитер и шумно проглотил. Тут же вытащил сигареты. Не спрашивая разрешения, закурил, с ненавистью посмотрел на пачки сторублевок, бросил сверху ладони и стал перебирать пальцами, имитируя игру на клавишах. Стакан был, конечно, не первый и не второй, за сегодня это был наверняка третий стакан, если не четвертый; веки торговца черным налом стали часто падать, глаза налились красным.
- Я думал, я смогу, - сообщил он, окутываясь дымом. - Я думал, выдержу… Но я не могу. Я, Знайка, принес тебе беду. В твой большой красивый дом. Говна лопату притащил. Потому что сам такой. Прости меня, если сможешь. И дай пепельницу.
- Тряси в стакан.
- В стакан? Зачем, я из него пить буду… Ты не пьешь? Да, ты же не пьешь! И не куришь. С тобой неинтересно, Знайка. С тобой очень тяжело… В пятницу я пришел в твой банк за деньгами, а ты ничего не дал… А деньги были - ментов.
- И что?
Солодюк шмыгнул носом.
- Я их, эти ментовские деньги, должен был отдать еще в понедельник. Загнал в банк… Не к тебе, в другой банк… Но там мне не дали наличных. У вас, говорят, сомнительная операция, мы с вами сотрудничать не желаем, ничего не дадим… Пришлось отправить все переводом. В другое место. А ментам сказать, чтоб ждали. В среду, в другом месте, вышло то же самое. Оставалась надежда на старого боевого товарища, Сережу Знаева… Но Сережа Знаев, старый товарищ, указал мне на дверь. Типа, он у нас теперь «в белую» работает. - Солодюк тухло засмеялся. - И пришлось мне тогда сдать Сережу Знаева. Некуда было деваться. Менты давно меня нагнули, дорогой банкир. Второй год кровь мою пьют… Конечно, и работенку подкидывают, но мне ихняя работенка вот где… - он раскрыл рот и сунул туда два пальца. - Я им половину клиентов сдал. А им все мало.
Приходят в мой офис, как к себе домой… Скрытая видеозапись, телефоны слушают… Моя фирма - мышеловка! А я, Паша Солодюк, - ментовской провокатор… Понимаешь, о чем я?
Знаев молчал. Слушал. Гость облизнул губы.
- Сунется человек обналичить денежку - я ему два раза обналичиваю, а на третий раз - врываются в погонах, деньги отнимают, в отделение увозят, там прессуют, потом клиент все остальные свои деньги отдает и уходит с голой жопой… Вот как у меня теперь, Знайка. Надо было тебе раньше рассказать - только ты ж теперь на старого друга времени жалеешь. То тебя нет: то ты занят, то ты предлагаешь мне обсудить все с твоим заместителем… То какую-то рыжую малолетку вперед себя выталкиваешь…
Интересно, подумал банкир, а что будет, если рыжая малолетка сейчас войдет сюда? В халате? Не исключено, что Паша Солодюк обратится в соляной столб.
Меж тем гость суетливо продолжал:
- В общем, в пятницу мои менты ничего не получили. И захотели крови. В субботу я весь день им рассказывал, кто ты такой. Вчера, когда я тебе звонил, они записывали разговор. Велели уговорить тебя, чтоб ты обязательно проценты взял, - получится, что частное лицо занимается ростовщичеством, без лицензии, без уплаты налога - повод не ахти какой, но достаточный, чтоб крючок в тебя воткнуть…
Банкиру понравилась собственная реакция: сначала навалился страх - хороший, полезный, держал минут пять, заставил мелко задрожать ноги, - его быстро вытеснил азарт, сменившийся, в свою очередь, деловитым весельем. Воткнуть крючок? Наехать? На меня? На Знайку? Сколько их уже пережито, наездов, - двадцать? Тридцать? Впору мемуары писать. Или вставить в свою книгу главу: «Тактика действий при появлении интереса со стороны правоохранительных органов».
- Запарятся, - тихо выговорил он, - в меня крючки втыкать.
- Может, и запарятся, - сказал Солодюк - Только они злые и серьезные. И они все про тебя знают.
- От тебя.
- Ага, - старый товарищ мелко, быстро покивал потной головой. - От меня.
Знаев протянул руку, взял портфель гостя, открыл, диктофона не увидел, грубо сбросил на пол.
- И про что же именно они знают?
- Про газовые деньги с Украины.
- И все?
- А этого мало?
- Идиот. Это было давно.
- Не так уж и давно. Три года назад. Срок давности еще не вышел.
Банкир поразмышлял и возразил:
- Сделка завершена. Контракт официально расторгнут. В соответствии с законом. Знание закона освобождает от ответственности.
- Вот и скажешь им это сам.
Пьяный, мокрый от пота, бывший старый товарищ смотрел в пол и ждал. Чего ждет? - подумал Знаев. - Крика? Угроз? Удара кулаком в ухо? Выстрела в глаз?
- Я думал, ты умнее, - сказал он. - Я думал, ты понимаешь, что с такими людоедами, как эти твои менты, нельзя вступать в длительные отношения. Таким лучше сразу дать тысяч сто, долларов. Как ты мне сейчас дал: мелкими купюрами. Чтоб у них в глазах от счастья потемнело. А потом - на дно. Изобразить крах и трагедию. Вот, гражданин начальник, забирайте все, что есть, а я - банкрот. Уезжаю домой, в Ростов. Больше знать вас не хочу, и Москву вашу в гробу видал… Адьос, амигос.
