Геннадий Авраменко - Уходили из дома
18 октября, воскресенье
Вооружившись рюкзаком и пакетами, отправился на плато собирать шиповник. За день набрал килограммов пять, может, больше. Где собирал Петька, уж не знаю, ни разу с ним не столкнулся. Он, скорее всего, и не пошел собирать, сидит небось у себя, пьет сныканную водку. В среду зовет с собой в Богатое Ущелье, домой, за продуктами. У него дома есть силки на коз. Установим на Мангупе, будет мясо. В избытке! Даже представить себе сложно: мясо всех видов — жареное, вареное, соленое... И не магазинное, состоящее лишь из жира и мослов, а настоящая дичь! А если повезет, то и кабанчик попадется! Правда, я с трудом представляю себя, убивающего козу. Это пусть Петька уж сам. Я змею-то эту прикончил — до сих пор стыдно. Надо было ее съесть, кстати.
Вечером уезжающие симферопольцы предложили к уничтожению оставшиеся продукты. Ребята явно переоценили свои силы, а нам и хорошо. Печенье, конфеты, пряники, сахар, болгарский перец, баклажаны. Хлеб, помидоры и соус, наконец...
Петька вызвался сварить борщ из борщовой заправки и принялся колдовать над котлом. Я сходил за водой, принес еще дров и пошел за народом наверх. Позвал Надьку с Остапом, выковыряли Скрипу из его ковров и подушек.
Борщ получился вкусный и наваристый.
Мы ели и нахваливали неожиданные поварские таланты Петьки, пока Надя не выудила из своей миски черное перо.
— Ветром надуло, наверное, — оправдался повар и принялся разливать добавку.
В одну из подставленных мисок из половника с плеском шлепнулось что-то большое и черное.
Мы хором заорали и отпрыгнули в стороны.
В миске, топорща перья, лежал вареный дрозд.
От нашего крика у нас же самих заложило уши. Петька божился, что он тут ни при чем, и почти убедил нас в том, что любопытный дрозд свалился в казан, когда он отвернулся.
Всех, кроме Петьки, естественно, стошнило.
Ужин был безнадежно испорчен, но мы не из тех, кто сдается так легко. Заставив горе-повара тщательно вымыть котелок, сварили прекрасный чай и уничтожили с ним все конфеты и печенье.
Куница ночью нагло сидела у меня на груди и дышала, а я боялся пошевелиться.
19 октября, понедельник
Утром я разрешил Пете, но только на время моего отсутствия, переехать ко мне, в двухкомнатную. Он обещал не мусорить и прогнать ненавистную куницу.
Нарисовался Пуля и решил тоже сгонять в Севастополь. Сообразив, что бутылок почти нет, я сходил на Археологическую поляну. И не зря! Набрал прилично, теперь и на мороженое хватит.
Упаковывая бутылку свежесваренного «молока» в мой маленький рюкзачок, Пуля оступился и бутылку разбил. Все пространство немедленно заполнил запах вареной конопли, рюкзак мгновенно промок насквозь. На КП надеялись проскочить, но на этот раз не повезло. Подозрительно принюхиваясь, пограничники, подкрепленные милиционером, долго нас разглядывали и требовали документы. Мы отмазывались тем, что были в походе, документы забыли дома и вообще, что — не видно, что мы севастопольские? Назвав отбалды адрес в Камышовой Омеге, я был уверен, что меня прищучат, но обошлось. Бледный коренной севастополец Пуля, воняющий «молоком», справился с заданием даже хуже, чем я, милиционер задал ему еще несколько уточняющих вопросов. Но пронесло. Забитый тружениками села автобус принялся возмущаться долгой задержкой, и на нас махнули рукой.
В городе бутылки сдать не успели, так что в мастерские пришлось идти с пустыми руками. Но нам повезло, у Керила в гостях сидела Наташка Мышонок, как всегда с вареньем и едой.
Женька Керил ходит важный и деловито рассказывает о подготовке к выставке. Пишет сразу две картины.
20 октября, вторник
Бутылки утром сдал, набрал на Мангуп два кило перловки, пять буханок дарницкого хлеба, банку гороха и аджики. Жира нигде найти не удалось, обидно.
Снова приехала Наташка, привезла нам малинового варенья. Прекрасная!
Позвонил Зойке в Киев. Билет она купила, приедет 30 октября в 10.00. Поеду встречать, естественно. Раньше она не может, а я боюсь, вдруг Скрипа уже сорвется в Загорск? Хотя вряд ли, столько я его ждал, он-то уж недельку меня подождет, думаю. Впрочем, идут дни, а я все больше и больше задумываюсь над тем, стоит ли мне ехать в этот мифический дом. И непрерывное бухтение Скрипы по любому поводу, да и без повода тоже раздражает невероятно. Ему надо организовывать новое течение, ответвление от движения хиппи, которое будет называться «скриппи».
Звонил в Москву. Немета и Шурика дома не застал, зато дозвонился Галке Кныш. Галюха радостная, говорит, что в Москве все по-прежнему, ничего не меняется. Ребята все так же ищут базу для репетиций. Отыграли концерт в Северодонецке с каким-то сессионным барабанщиком, утверждает, что облажались. Не верится прям, неужели есть барабанщики хуже меня? Галюхин говорит, что все меня ждут, каждый день вспоминают и надеются, что я вновь включусь в работу. Говорит, Немет уже так обеспокоен моим отсутствием, что собирается организовывать спасательную экспедицию на Мангуп.
Ничего, скоро приеду уже. Там и решу, где перезимую. Можно дома, но придется устраиваться на работу. Если дом Скрипы все-таки не миф, то и думать не надо будет — только там. Видимо, впроголодь и в холоде, ибо подготовиться к зиме мы точно не успеем. Петя предлагает свои варианты, у него в Краснодаре какой-то армянин знакомый, на работу пристроит. Можно перезимовать в Севастополе, наконец. Или в Киеве... В Виннице... На флэтах в Питере тоже можно. Главное, решиться и определиться уже, наконец.
21 октября, среда
Утром собрался выезжать в Симферополь за кроссовками, но передумал. Надо еще продуктов поискать, да и без жизненно необходимого жира возвращаться не с руки.
Повезло, в маленьком магазинчике для ветеранов на улице Кулакова мне из-под полы продали макароны, жир и сахар! Причем очень недорого. Продавщица сжалилась, сказала, что у нее дочь хиппи, шляется где-то, может, и ей кто поможет. Зовут Света, не звонит уже год...
Вот странные хиппи люди все-таки. Что нами движет, почему мы такие? Как и все, кто, так сказать, состоит в любом неформальном объединении, хиппи не самые счастливые люди. В основном добрые, неглупые, творческие. Пацифизм, граничащий с трусостью, нередкая вынужденная нечистоплотность и склонность к наркомании — вот основные пороки Системы. При малейшей опасности хиппи подставляет вторую щеку, но с большей вероятностью делает ноги, и не библейские заветы тому виной, а физическая немощь. В путешествиях нелегко мыться, хиппи стараются, но получается слабо, и тогда на выручку приходят отмазки — это не грязь, это земля. Наркота у многих становится проблемой, потому что слабость воли у «детей цветов» невероятная. Вместе мы составляем радостную биомассу, очень индивидуальную в то же время. Многие категорические вегетарианцы, что в наше голодное время несложно; каждый второй — художник, поэт и музыкант. Наши клички-погоняла изысканны, музыкальны и литературны: Бегемот, Фагот, Фокстрот, Хоббит, Сарданапал, Борман, Сова, Крокодил, Джентл, Славянка, Фелимон Кролик Уроненный, Лори, Йори, Граф Гарсиа, Принц, Олоф, Джон, Пол, Джордж, Ринго, наконец... У нас свободная любовь, которая давно превратилась в банальное, чреватое сифилисом блядство. Нам не нужны лидеры, но они у нас есть. У нас равенство и братство, но у нас же и дедовщина. В своем эгоистичном поиске счастья и гармонии с планетой многие, как эта Светка, дочь сердобольной продавщицы, забывают обо всем, готовые идти на край света за обдолбанным полудурком и при этом не писать ни строчки родной матери. С нами, «детьми солнца», всем весело и приятно, мы беззаботны и смешны, ни один дальнобойщик не заснет за рулем, когда мы в кабине. Но как только мы остаемся одни, маска спадает, и мы все на время снова становимся обычными мальчиками и девочками. Из неполных семей, с пьющими отцами, с прыщами и проблемами в учебных коридорах, с невозможностью идентификации себя в современном мире. Мы надели яркие рубахи, обвешались фенечками и расшили джинсы цветами, мы улыбнулись, выпрямились и пошли — пусть все знают: у нас все хорошо, мы не такие, как все, как серое промышленное быдло, мы можем, мы всем еще дадим просраться, да мы планету перевернем! Увы, революции нам уже не сделать. Но многие улыбки и выпрямленные спины останутся их обладателям навсегда, прошедший тусовки не станет бандитом и чиновником, прыщи внешние и внутренние сойдут, а это уже неплохо. Значит, не зря всё. Мы лучшие.
А революцию мы таки сделали, у себя в голове, но сделали. Для этого мы и уходили из дома.
22 октября, четверг
В четыре утра я проснулся, ошалело огляделся и снова заснул. Зато встал Вася. Взял папиросу и увидел лежащий на стуле мой газовый баллончик. Уж не знаю, что было у Васи в голове, но он баллончик взял и побрызгал в воздух. Может, спросонья решил, что это зажигалка? На меня газ чуть-чуть тоже попал, но ничего особенного я не почувствовал. Из чего можно сделать неутешительный вывод: все это время я таскал с собой абсолютно бесполезную вещь. Этим «нервно-паралитическим» газом, в случае чего, гопников можно лишь рассмешить.
