У смерти два лица - Фрик Кит

МАРТИНА ГРИН: И вы уверены, что сообщения были от Макса Адлера?

МИШЕЛЬ ХИТ: Полностью. Она показала мне экран: там была целая куча сообщений с просьбами встретиться с ним вечером.

МАРТИНА ГРИН: Вы не помните точно, когда это было?

МИШЕЛЬ ХИТ: Кажется, в начале декабря. Это было перед самыми зимними каникулами.

МАРТИНА ГРИН: Вы не знаете, встретилась ли Зоуи с Максом? Она вам больше ничего не говорила о характере их отношений?

МИШЕЛЬ ХИТ: Нет. Как я уже говорила, мы только вместе занимались. Я знала, что у нее есть парень дома. Наверное, Макс пытался заставить Зоуи порвать с ним. Но это только догадки.

МАРТИНА ГРИН: Дорогие слушатели, хотя точный характер отношений между Максом Адлером и Зоуи Спанос по-прежнему не известен, нам достоверно известно следующее: они были знакомы по совместной учебе в Брауне и достаточно близки, чтобы обменяться телефонными номерами. Нам также известно, что на этой неделе полицейское управление Херрон-Миллс нашло достаточные основания для того, чтобы вызвать мистера Адлера для дачи показаний. Надеюсь, что на следующей неделе мне удастся сообщить вам новые подробности о ходе дела.

Я планировала завершить этот выпуск еще одним интервью с Анной Чиккони, но ее адвокаты не разрешают давать новые интервью, пока не будет рассмотрено ходатайство. В субботу я поговорила с Анной без записи, и она была очень рада узнать, что со времени нашего прошлого разговора в начале месяца подкаст «Пропавшая Зоуи» приобрел столько новых слушателей. Шестой эпизод достиг рекордного показателя — шестьдесят тысяч загрузок, и все это благодаря вам.

Пожалуйста, продолжайте нас слушать. С вами была Мартина Грин, и на следующей неделе я вернусь с новым эпизодом «Пропавшей Зоуи».

29. ТОГДА. Август

Когда я просыпаюсь, на улице уже темно. В окно светит полная луна. Не знаю, сколько я проспала. На столике у кровати — два остывших тоста и стакан апельсинового сока. Похоже, половину сока я уже выпила, но не помню этого. Не помню я и того, как Эмилия заходила меня проведать. Но она точно заходила — рядом с тарелкой лежит записка:

Спи сколько нужно. Пожалуйста, позвони, если тебе что-то понадобится. Эмилия.

Я заставляю себя сесть и съесть пару кусочков совершенно деревянного тоста. Я хочу есть, но живот сводит, и я отставляю тарелку в сторону, опасаясь, что не смогу удержать съеденное в себе. Я ищу телефон по карманам, потом в рюкзаке. Ноги словно ватные, во рту привкус мела. Наконец я нахожу телефон — он заряжается на кухне Должно быть. Эмилия позаботилась и об этом.

Облокотившись о кухонный стол, я просматриваю новости, с ужасом понимая, что я там найду. Но мне все равно нужно это увидеть.

В 15:47 в понедельник в городской морг Херрон-Миллс (штат Нью-Йорк) вошел Джордж Спанос. Представители местной администрации подтвердили, что он был вызван для опознания тела молодой женщины, обнаруженного в озере Пэрриш. Ранее этим утром директор городских парков Пола Эймс уведомила полицию о том, что в центре озера во время очистки от водорослей была обнаружена небольшая лодка. Когда лодка была поднята на поверхность, на ее дне было обнаружено тело молодой женщины, накрытой брезентом.

Несмотря на то что официально личность погибшей не подтверждена, местные жители в первую очередь говорят о девятнадцатилетней Зоуи Спанос, пропавшей 31 декабря. Сообщение о пропаже лодки, принадлежащей Кэтрин Хант, также проживающей в Херрон-Миллс, поступило в ту же ночь, и полиция сразу заподозрила возможную связь между этими событиями…

Я с трудом дохожу до туалета, и оба кусочка тоста отправляются в унитаз.

Когда я доползаю до кровати, то боюсь закрыть глаза. Пчелы вернулись. Они кружат в моей голове, и я не слышу ничего, кроме их монотонного гудящего стона. Через три дня после того, как Зоуи отправила мне сообщение, она исчезла. А теперь — лодка, тело.

Мысленно я снова оказываюсь на балконе Уиндермера. Зима. Повсюду кружат пушистые белые хлопья, и на перилах балкона начинает собираться узкая белая лента. Ночь идеально ясная; свет в доме не горит, но прямо над нами сквозь верхушки деревьев просвечивает круглая луна, а небо усыпано точечками звезд. Со мной Зоуи. На ней золотистое платье с пышной юбкой из тафты. Ее волосы стянуты в высокий пучок, и она напоминает балерину.

Кейли тоже здесь, кутается в толстую зимнюю куртку и сжимает в руке стакан. Она поднимает стакан, предлагая тост, и его содержимое сверкает золотом в лунном свете. Потом она осушает стакан залпом и выскальзывает в дверь, ведущую внутрь Уиндермера.

Я смотрю на себя. На мне — страшные коричневые зимние ботинки и темно-синее короткое пальто, которое я ношу с десятого класса. Под пальто — вечернее платье.

— Тебе не холодно? — спрашиваю я у Зоуи.

Мы с Кейли как следует утеплились, а на ней — только платье. Зоуи смеется, словно в ночи рассыпали звездную пыль.

— Потанцуй со мной, Анна, — она делает оборот, другой, описывая туфлями ровные круги на снегу.

Потом она тянется ко мне, и наши руки скрещиваются. Она смеется, я тоже смеюсь. Мы обе кружимся, словно балерины, в морозной зимней ночи. Мы все кружим и кружим, и вдруг я чувствую, как ноги начинают скользить по снегу.

— Анна! — кричит она, и ее руки выскальзывают из моих.

Пара птиц срывается в полет. И Зоуи тоже летит, ее ноги ударяются о перила балкона, золотистое платье вспархивает навстречу лунному свету, а я падаю назад, на балкон, ударившись сначала спиной, потом головой, и все вокруг меркнет.

Я плотно смыкаю веки и тру их кулаками до звездочек в глазах. Было бы легко списать все, что я увидела, на игру буйного воображения. Но я не могу.

Жаркое солнце ярко светит в окна домика у бассейна. Уже давно не утро. На кухне гудит телефон — уведомление о полученном сообщении. Что-то подсказывает мне, что гудит он уже не в первый раз. Я выползаю из кровати и ползу в ванную, где сую голову под кран и жадно глотаю холодную воду. И никак не могу напиться. Я пью и пью до боли в животе. Телефон снова гудит, требуя, чтобы я шла на кухню. Сообщения от Кейдена.

• Ты, наверное, уже знаешь, что отец Зоуи опознал ее тело.

• Я выхожу из полицейского участка.

• Это сообщение — просто любезность, Анна. Сегодня днем полиция придет в Кловелли-коттедж.

• Я этого не понимаю, но знаю, что тебе что-то известно. Тебе надо поговорить с полицией.

Я закрываю сообщения и смотрю на часы. Двадцать минут второго. Я проспала больше суток. Не могу поверить, что Эмилия позволила мне спать так долго. Грудь снова сдавливает чувство вины.

В спальне я хватаю со стола тетрадь для набросков и акварельные карандаши. Открыв чистую страницу, я начинаю рисовать, давая волю воспоминаниям.

Рука скользит над бумагой уверенными, смелыми движениями. Это набросок со знаменитой картины «Волшебница Шалот» Уотерхауса, которую я уже десятки раз копировала прежде. Мне даже нет нужды смотреть на оригинал, я могу рисовать по памяти. Но вместо рыжеволосой волшебницы Уотерхауса в лодке сидит Зоуи. Карандаши выписывают ее черные волосы, оливковую кожу, лодку, которая послужит ей могилой.

Я перевожу дыхание.

Впервые за эти дни все становится идеально понятным, словно я шла в густом сером тумане и вдруг выглянуло солнце. Теперь я понимаю, что пытался сказать мне собственный мозг.

Кейден уже сообщил полиции. Нет смысла ждать, пока они придут сюда, в дом Беллами. Меня все еще мутит и немного покачивает, но я больше не слышу пчел. Я кладу карандаш на стол и убираю тетрадь. С мрачной и твердой решимостью я принимаю душ и достаю из шкафа красную футболку и чистые шорты. Я подготовлюсь. А потом сама пойду в участок.