Братья - Чен Да
На улицах Квинминга я много раз останавливался, чтобы взглянуть на детей. Они улыбались мне — одни беззубые, другие с сопливыми носами. Я видел свою собственную тень, которая бабочкой порхала в саду моей памяти.
Местный начальник — генерал Тсаи был похож на быка, а его глаза превращались в щелочки, когда он смеялся. Он являлся расистом и часто высказывался о тибетцах как о варварах, дикарях в присутствии их единственного представителя и посланника Тибета Ху-Лана — низенького, полного мужчины с темным лицом, испещренным оспой, у которого практически не было никакой власти и еще меньше воли.
— У нас все под контролем, — громко заявил генерал во время банкета. — В прошлом году мы посадили в тюрьмы сотню или около того ламаистских монахов. — Он засмеялся, продолжая жевать кусок жареного мяса.
— Не забудьте о тех десяти, которых мы казнили, шеф, — добавил Ху-Лан.
— Вы убили десятерых в прошлом году? За что? — потребовал я ответа.
— Сопротивление на религиозной почве. Они организовали забастовку, чтобы вызвать сочувствие у местного населения, — сказал генерал. Но, уловив мой гнев, он резко сменил тему и перешел к рассказу о том, чем же занимаются полмиллиона солдат, расквартированных в этом районе, помимо избиения местных жителей.
— Мы делаем деньги, — снова засмеялся генерал. — Вот почему у нас есть то, что есть. Взгляните на эти вина и меха. Все это — наш бизнес. Мы даже подумываем о создании армейского агентства путешествий, чтобы привлечь альпинистов со всего мира. Тибет стал очень популярен. Представьте себе вертолеты, которые смогут доставлять альпинистов прямо в лагерь. Какое качество и гарантию безопасности получат все эти белые туристы, если их будут обслуживать представители прославленной народной армии. Нам даже не придется давать рекламу. Мы сможем захватить весь рынок услуг и оставить китайское туристическое агентство без работы, — добавил Ху-Лан, имея в виду монополию правительства на туристические услуги.
Мне хотелось поколотить этих умников. Но я находился на их территории и в их власти. Хэн Ту был далеко, а они здесь могли делать все, что им захочется.
Ночью одна из женщин, которая работала в армейской гостинице, постучала в мою дверь с бутылкой местного пива в руках. Она стояла у дверей и не спешила войти, потом подняла край своей короткой рубашки, чтобы показать мне свои длинные ноги. Я усадил ее на кровать и спросил, делает ли она это для всякого, кто приезжает в эту армейскую гостиницу.
Она улыбнулась, потянулась всем телом и сказала:
— Ты задаешь слишком много вопросов. Большинство из них просто трахают меня и засыпают.
— Спасибо, что рассказала. Твоя работа на сегодня закончена. — Я жестом отпустил ее.
Девушка ушла, но не могла скрыть своего удивления.
На следующий день генерал подмигнул мне:
— Как вам понравился местный колорит? Она родственница одного из тибетских конюхов. Она отлично умеет скакать верхом, не правда ли?
Я улыбнулся в ответ:
— Пойдите сюда, генерал. Позвольте мне поправить вам воротничок.
— А разве что-то не так? — Приземистый человечек наклонился ко мне, и тут я сорвал золотые нашивки с его мундира.
— Вы позорите нашу армию и наш народ! — выкрикнул я. — Советую вам подать прошение об отставке. Вы уже достигли пенсионного возраста.
— Я еще не очень стар.
— Но вы уже сильно прогнили.
Что же до Ху-Лана — представителя Тибета, я посоветовал, чтобы его понизили в ранге до капрала и назначили охранять мифический замок, где когда-то жил далай-лама.
Штаб на северо-западе был не лучше. Они охраняли границу с русской Сибирью, превратив весь этот край в рай для контрабандистов. Начальник округа встретил меня в своем прекрасно оформленном кабинете, украшенном головами животных.
— Русские пограничные войска — это всего лишь кучка пьяниц, — заявил он. — Могу поспорить, что я мог бы купить миллионы акров их Сибири за ящики местного пива, которое наша армия варит прямо здесь, на месте.
— Но они все равно остаются нашими врагами. У нас даже нет формальных дипломатических отношений с ними.
— Уже есть. Торговля между китайцами и русскими идет так бойко, что наша армия стала сборщиками дани.
— Вам не стоит ослаблять бдительность. Безопасность наших границ и защита страны должны быть максимально усилены.
— Но русские больше не хотят воевать. Все, чего они желают, — это делать деньги. Каждый день сотни русских садятся в поезда, чтобы переехать на нашу сторону и накупить джинсов и дешевых часов. Это большой бизнес.
Шеф проводил меня в свой «мерседес», на котором мы совершили поездку вдоль границы. Приграничная полоса превратилась в сплошной базар, забитый тысячами людей, говорящих на китайском, русском или смеси этих языков. Тележки, машины и мулы везли на север джинсы, зонтики, мешки с наручными часами с китайской стороны, а возвращались на юг с российскими мехами и драгоценностями. Граница стала прозрачной и практически перестала существовать.
На следующий день я переоделся в гражданское платье и вернулся туда же с повторной проверкой. Меня остановили только один раз на китайской стороне границы совсем ненадолго и тут же разрешили пересечь границу, как только я заплатил молодому солдату сотню юаней, цену, которую громко объявил другой человек с ружьем.
Когда я вернулся с русской стороны во второй половине дня после утомительного блуждания по похожему на восточный базар приграничному рынку, с меня потребовали такую же плату другие пограничники. Но на сей раз мне предложили еще кое-что.
— Хочешь трахнуть какую-нибудь белую девчонку? — спросил меня небритый пограничник, от которого исходил кислый запах пива.
— Конечно, — сказал я.
— Пять сотен юаней наличными.
— И где это будет?
— Ну, где еще? — Солдат провел меня через ворота в заднюю часть какого-то караульного помещения. Здесь в полумраке сидела дюжина молодых русских девушек и звучала русская народная музыка. Все они встали при моем появлении, начали ласково приветствовать, говоря на несложном китайском и оглаживая меня со всех сторон.
— Все китайцы любят меня. У меня большой бюст, ты видишь? — заявила по-китайски с небольшим акцентом высокая, хорошо сложенная девушка.
— Я уверен, что так и есть.
— А как насчет тебя, красавчик? Я игрушка для хорошего развлечения, мой озабоченный китаец. Хочешь, чтобы я говорила грязными словами?
— Нет, я только что почистил зубы.
— Ты смешной. Какие услуги ты оплатил? — Она выдохнула сигаретный дым прямо мне в лицо.
— Стиль военных, — сказал я, читая прайс-лист, прикрепленный к стене.
— Можно. Ядерные боеголовки. — Девушка вцепилась руками в мои ягодицы и прилипла ко мне.
— Сколько?
— Одна сотня — так сказал военный. Но это всего лишь для него. Я трахаюсь, чтобы зарабатывать на жизнь.
— Я должен заплатить больше?
— Одну сотню за точную ядерную боеголовку. Две за пропуск в заднюю дверь.
— У тебя хороший китайский.
— Я достаточно много спала с китайцами, чтобы выучить его.
— Ты работаешь на них?
— Нет, это они работают на меня. — Она бросила взгляд на охранника, стоящего в дверях.
— А ты знаешь здешнего начальника?
— Знаю ли я его? Это что — шутка? Он — наш самый главный защитник. Это его бизнес.
Я заплатил ей две сотни юаней и вернулся в свою комнату в гостинице, чтобы написать отчет. Затем еще раз зашел в кабинет начальника и передал ему копию своего отчета о командующем Северо-Западным округом. Я предупредил его, чтобы он готовился к длительному тюремному заключению.
— Никогда не угрожайте мне на моей территории! — сказал генерал и плюнул мне вслед, когда я уходил.
Поездка была не совсем бесплодной. Меня очень впечатлил Северо-Западный командный пункт на границе пустыни Гоби, место, где проводили исследования и занимались разработкой и испытаниями китайского ядерного оружия. Ученые закрытых военных лабораторий, живущие здесь в полной изоляции среди песков, казалось, навечно погрязли в давно всеми забытой холодной войне. Они с огромным энтузиазмом приняли специального советника главы государства. Один молодой ученый доктор Йи-Йи устроил мне экскурсию по подземным бункерам.
