Мил Миллингтон - Моя подруга всегда против
– Речь сейчас не обо мне. Мы…
– О боже, выходит, ты неравнодушен к Сильке?
– Послушай…
– К кому еще ты неравнодушен?
– Давай не отклоняться от темы.
– Ты и к женскому персоналу на работе неравнодушен?
– Какого черта! Половина из них – библиотекарши.
– Значит, ты ко всем равнодушен?
– Конечно, почти ко всем. А теперь давай вернемся…
– Почти?!
– Мы…
– Ты к Полин неравнодушен?
– Разумеется, нет.
– А к Джеральдин?
– Нет.
– А к Шивон?
– Нет.
– К Эмме?
– Перестань, это глупо…
– Неравнодушен к Эмме? Господи, дожили.
– А что я могу сделать? Я виноват, что они симпатичные? Главное, я не подруливаю к ним, засосав полдюжины бокалов австралийского вина, и не норовлю потереться о них при первой же возможности. Вот что главное. Действия, а не досужие помыслы, когда воображаешь их голыми или все такое.
– Ты воображаешь их голыми?!
– Нет, никогда. Просто привел пример. За которым ничего не стоит. К слову пришлось. Смысл же в том…
– Ну ты даешь! С прибытием нас в страну Нутыдаешию.
– Смысл в том, что сегодня вечером ты вела себя безобразно. Вот и все, что я хотел сказать, и давай на этом закончим разговор.
– А твоя мать знает, что ты грезишь голыми жен… Эй, куда это мы заехали?
– Откуда мне знать.
Коты в мешках бывают только драными
«Новости» не унимались. Заметки о строительстве появлялись почти в каждом номере. Их авторы обсуждали вроде бы исключительно источники финансирования – крошечные графики изображали денежные поступления – и гадали, уложатся ли строители в срок. Однако ни в одной заметке не обошлось без туманных упоминаний о «слухах» и «гипотезах», порожденных «некоторыми неясностями». Звонки на работу продолжались. Теперь меня осаждала репортер – Джейн Аш. Пару раз звонил лично редактор. Я, не пускаясь в разговоры, отсылал их к Назиму, который умел говорить ни о чем с профессиональной сноровкой.
Субботний выпуск газеты содержал привычный расклад. В общенациональной газете столь невнятную заметку, наверное, зарубили бы, но в «Новостях» по стилю она не выделялась среди прочих. Я в ней увидел слабо завуалированную угрозу. «Новости» как бы обращались прямо ко мне: «А мы все знаем». Человек и с более крепкими нервами немного забеспокоился бы. Меня же просто колотило.
Урсула повернула ключ в замке входной двери. Она возвращалась с переговоров с рабочими, которых мы наняли чинить слив. Джонатан привел ватагу друзей, они носились по дому, размахивали пистолетами и перекликались, подражая выговору голливудских актеров. Я присматривал за ними в отсутствие Урсулы.
– Ты не пропылесосил? – Подругу перекосило словно от приступа физической боли.
– Конечно, нет. Я за детьми смотрел, – напомнил я и ткнул наугад в первого попавшегося ребенка, демонстрируя, что он цел и невредим.
– Когда я смотрю за детьми, то почему-то успеваю сделать уборку.
– Вероятно, ты смотришь за ними не так внимательно, как я.
– Я внимательно смотрю.
– Не может быть. Либо одно, либо другое, сделать два дела сразу одинаково хорошо нельзя по определению. Я-то думал, что благополучие этих несмышленышей важнее всего на свете.
– Ты что, газету читал?
– Нет.
– Питер! Папа читал газету?
– Что?
– Папа читал газету?
– Не знаю. Папа, ты читал газету?
– Видишь? – с укоризной заметил я.
– Пылесось сейчас.
– О-ох, неужто это обязательно? Я все утро за детьми смотрел.
– За выходные надо пропылесосить. В понедельник придут рабочие ремонтировать слив.
– Понятно. Если увидят, что мы не пропылесосили, развернутся, и поминай как звали. Сантехники, известное дело, очень щепетильный народец.
– Выходит, ты считаешь, что в доме надо поддерживать минимальный уровень чистоты, лишь бы гости не шарахались?
– Знаешь, когда человек постоянно занят уборкой, это психическая болезнь, навязчивое состояние, я передачу по телевизору видел.
– А я убирать не собираюсь. Пылесосить будешь ты. Вперед.
Я поплелся к пылесосу.
– Другой на моем месте отказался бы, и ты это знаешь. Господи, как тебе повезло, что у тебя есть я.
– Мистер Далтон? Здравствуйте. Это Джейн Aш из «Новостей».
Я вздохнул погромче, чтобы было слышно в трубке.
– Извините, мисс Аш, но, как я вам неоднократно повторял, у меня для вас нет ничего интересного. Подробную информацию можно получить у Назима Икбала.
– Знаю, мистер Далтон, и крайне сожалею, что отрываю вас от работы, но к нам поступили новые сведения, и я подумала, что правильнее будет справиться сначала у вас.
– Сведения? Я не в курсе. Уверен, что Назим.
– Не в курсе? Возможно, и так, потому что сообщение нам передали только-только… На городской свалке обнаружены полиэтиленовые мешки с останками семидесяти скелетов. Экспертиза еще не проводилась, но первое впечатление – останки старые, даже древние. Как, по-вашему, мешки с частями тел из древних захоронений могли попасть на свалку, мистер Далтон?
– Э-э… дети притащили?
– Это официальная версия университета?
В моей голове выла полицейская сирена, сильно мешая соображать.
– Нет, разумеется, нет. Вам лучше связаться с Назимом. Я не…
– Не сомневаюсь, многие найдут прямую связь между телами и вашей стройкой.
Я повернулся в кресле и посмотрел в окно. Билл Актон разговаривал со строителями, подкрепляя речь жестами. Заметив, что я смотрю на него, он помахал мне.
Я оскалился и беззвучно пробормотал: «Вот скотина».
– Что – проартикулировал в ответ Билл.
– Послушайте, мисс Аш, это всего лишь одна из версий.
– Раз вы допускаете, что такая версия имеет право на существование, не согласитесь ли вы остановить работы и позволить независимым экспертам осмотреть площадку?
– Это не мне решать. Строительство далеко продвинулось, уже заложен фундамент. Еели опять начать копать, расходы резко возрастут.
– Значит, университет приостановки работ не допустит?
– Вряд ли. Но это не в моей компетенции. Нет, правда, позвоните Назиму. Пожалуйста, мисс Аш, позвоните.
– Спасибо, что уделили мне время, мистер Далтон. Вы нам очень помогли.
– Что? Только не это! Позвоните Назиму! – взмолился я.
Но редакция уже отключилась. Я швырнул трубку, выскочил во двор и оттащил Билла Актона в сторону:
– Вы что, выбросили останки, которые здесь нашли, на городскую свалку?
– Ну… а что с ними было еще делать?
– Не знаю. Разве их обычно не заливают бетоном на строящихся эстакадах?
– Что? Семьдесят скелетов? За одну ночь? Вы, похоже, никогда не работали на стройке, сквайр. TCP в детали не вдавался. Мы даже не знали, найдем ли что-нибудь. Он сунул нам пару тысяч на этот случай.
– Пару тысяч?
– Погодите. Вы никогда не перевозили останки семидесяти человек через весь город посреди ночи? Середина ночи – это двойная такса плюс надбавка за сверхурочные каждому работнику. Думаете, братья Дженкинсы согласились бы на такую работенку меньше чем за две с половиной штуки? Да вы идеалист, мистер Далтон.
– Хорошо. Я понял. Но почему вы не сбросили мешки в таком месте, где бы о них никто не спотыкался? Скажем, в реку?
– За свалку мусора в реку полагается штраф – пятьсот фунтов. (Я скорчил гримасу.) То есть я хотел сказать, что, если бы нас заметили, пришлось бы платить еще полштуки сверху. Когда нашли тела, TCP уже смылся, а вы ушли в отпуск. Оставалось самому проявлять инициативу.
– Вы…
Сзади послышался окрик «Пэл!» Я обернулся. Из дверей служебного входа высовывался Уэйн.
– В чем дело?
– Урсула звонит. У тебя есть минутка? Сантехники от нее уже плачут.
Я потер ладонью лоб:
– О-о господи, опять.
Образно говоря, мне только что опрокинули чашку горячего кофе на колени, тем не менее, я и не думал сбегать с работы домой, честное слово, не думал. Но сантехники говорили в трубку с обидой, капризничали, отказывались заканчивать работу, если я не вернусь и не избавлю их от Урсулы. Недавно нам пришлось провести целый день с окнами без стекол, потому что Урсула до смерти перепугала стекольщиков, вставлявших двойные рамы. И теперь я не хотел оказаться в полузатопленном доме без стоков. Если мне удастся предотвратить катастрофу хотя бы в одном месте – дома или на работе, это уже хорошо.
Всему виной разница культур. Немке Урсуле с детства внушали, что строитель – человек, которому пришлось долго учиться и много вкалывать для получения официальной ремесленной квалификации: потомиться в учениках, набраться опыта под жестким надзором старшего мастера, а потом сдать профессиональный экзамен какой-нибудь придирчивой комиссии. В Англии, когда вызываешь сантехников, знаешь, что по вызову явится какой-нибудь смурной мужик с шурином. Поэтому процесс ценообразования протекает совершенно иначе. Как правило, люди осведомляются о расценках в трех разных местах. Выбор делается между высокими расценками (приходится приплачивать за доброе имя компании, гарантирующей качество), нормальными (обычная халтурка за наличный расчет) и смешными (работа – говно, но зато дешево, а когда экономия важнее всего, тебя не должно волновать, что в заборе не найдется и двух столбов одинаковой высоты). Урсула же уверена, что работа в любом случае будет выполнена качественно, а разница в ценах отражает лишь относительные различия в эффективности компаний. У фирмы с низкими расценками она не спросит: «Сколько стоит построить дерьмовый зимний сад?» – но просто: «Сколько стоит построить зимний сад?» – потому что надеется, что сад получится не хуже, чем у дорогой фирмы. Выходит, не успеет строитель взяться за мастерок, а культура Англии и культура Германии уже сталкиваются лбами.
