Александр Анянов - Рожденные ползать
Несмотря на то, что у него оставалось всего одна неделя отпуска, отец Тамары, используя все свои связи, успел организовать регистрацию брака. Свадьбу сыграли солидно в районном городе в ресторане. На ней жених напился до чертиков.
Настоящая семейная жизнь Панина началась только после окончания училища. Во время учебы он под любым благовидным предлогом старался не ездить в отпуск в родную деревню. И вот, наконец, выпуск. Учился Панин неплохо, но и среди отличников не был. Поэтому когда дошла очередь до его распределения все самые лучшие места уже разобрали. И все-таки ему тоже дали возможность выбора. Офицер, оформляющий документы спросил:
— Где хотите служить, товарищ курсант? На южном или на северном побережье?
— На южном, товарищ майор, — не задумываясь, ответил Сашка.
— Хорошо, — кадровик сделал какую-то пометку в бумагах. — Мы учтем ваше пожелание. Свободны, товарищ курсант.
Панин повернулся на каблуках и зашагал к выходу. Как потом оказалось, под южным побережьем имелось в виду южное побережье Новой Земли, а под северным — северное побережье Черного моря.
Так началась его служба. Служба в самом северном гарнизоне ВВС, где базировались перехватчики, предназначенные для уничтожения бомбардировщиков супостата, летящих через Северный Полюс. Молодую семью поселили в гостинице. Служба у Панина с самого начала пошла неплохо. Командирам сразу понравился энергичный толковый лейтенант с золотыми руками. С коллегами было еще проще, люди всегда любили Сашку и тянулись к нему. Плохими оставались только две вещи: климат и семейные отношения.
Климат на Новой Земле был необычайно суровым. Снег почти десять месяцев в году. Мороз под минус сорок, постоянные вьюги и сильные ветра. Обслуживание авиатехники в основном сводилась к борьбе за боеготовность полка против стихии. То есть к постоянной чистке снега и льда вокруг самолетов. Летали не часто. Иногда после особенно больших снегопадов гарнизон сверху напоминал кусок белого сыра, изъеденный прорытыми узкими ходами гигантских червей.
Обстановка в семье была такой же холодной, как полярная ночь. То ли из-за его неудачного распределения, то ли из-за того, что он проводил все свое время на службе, а жене целый день нечем было себя занять, но Тамара каждый вечер устраивала ему скандалы, придираясь к каждой мелочи. Когда они еще только поженились, Сашка утешал себя тем, что, по крайней мере, Тамара его любит. Однако вскоре Панин начал сильно сомневаться в этом. Иногда ему казалось, что Кулакова просто мстит ему за что-то. За что, он не мог понять.
Ничего, уговаривал Сашка сам себя, скоро уже поедем на материк, там все будет по-другому. По установке командования ВВС офицер после службы на Новой Земле в течение трех лет имел права на замену. Срок замены неумолимо приближался. Это было, пожалуй, единственным, что еще объединяло семью.
После окончания трехлетнего периода, Панин написал положенный рапорт о переводе на другое место службы и стал ждать ответа. Прошло полгода — безрезультатно. В любых инстанциях, куда бы он ни обращался, ему давали противоречивую информацию и советовали запастись терпением. Прошел еще год — замены не было.
Тут произошло знаменательное событие — Тамара забеременела и через полгода поехала домой к родителям — готовиться к родам. На время родов, Панин взял отпуск, и целый месяц провел его в Свердловске, куда к тому времени переехала семья Кулаковых. За это время он успел так привязаться к своему новорожденному сыну, что даже уже не представлял, как они раньше жили без него. Подобрела и Тамара. Теперь она была все время занята ребенком и перестала устраивать скандалы. Хотя иногда Панину казалось, что супруга не делает этого только потому, что муж просто перестал для нее существовать.
Перед самым Сашкиным отъездом выяснилась еще одна вещь. Оказывается, что жена после родов и не думала возвращаться вместе с ним на Новую Землю. Состоялся серьезный разговор, во время которого Тамара поставила вопрос ребром: пока не будет направления в другой гарнизон поюжнее и поцивильнее, она к мужу не вернется. И сына он тоже больше не увидит.
В состоянии полной прострации Панин вернулся назад. Шел уже шестой год его службы в этом забытом богом месте, а о замене так ничего и не было слышно. Вновь потянулись дни бесплодного ожидания. Какими словами офицер поминал своих командиров вплоть до министерства обороны на бумаге изобразить невозможно. Не менее зло он материл родного отца и себя самого, что поддался на уговоры жениться на Кулаковой.
«Продали…. За две машины дров продали!», — думал Панин, сидя за столом и в одиночку опрокидывая очередную стопку водки. — «Расчет у него! Железо, мля! А мне то самому, здесь какой расчет?» Он вспомнил, как тесть намекал на каких-то своих знакомых в райкоме партии и генерале от авиации, которые могут помочь зятю сделать карьеру. И где те генералы? И где та карьера? Хоть бы как-то вырваться отсюда и сына вернуть!
Когда Сашке уже начало казаться, что он сходит с ума от безысходности, в голову пришла одна интересная мысль. Вариант являлся довольно рискованным, но доведенный до полного отчаяния Панин был уже готов на все. Он выпросил у командира отпуск и поехал в Москву.
Была поздняя осень. Столица нашей Родины встретила его бестолковой человеческой суетой и неприветливым холодным дождем. Однако для человека с Новой Земли, это была почти жара. Еще больше ему становилось жарко от мыслей о том, что он собирается сделать.
Приезжий ходил по центру Москвы, внимательно разглядывая таблички домов. Наконец, в районе Большой Грузинской улицы он нашел то, что искал. На одном из современных зданий, с большим выдающимся над входом козырьком красовалась надпись: «Посольство Польской Народной Республики». Оно и было его целью.
Панин подошел к стоящему у входа в посольство милиционеру и сказал, что ему нужно встретиться с послом по очень важному делу. Милиционер окинул его с ног до головы подозрительным взглядом, но, видимо, офицерская форма подействовала на него успокаивающе. Он снял телефонную трубку и куда-то позвонил. Минут через десять из дверей посольства вышел симпатичный молодой человек в добротном черном костюме. Молодой человек подошел к Панину и представился секретарем посольства. После этого он сообщил, что, к сожалению, посол очень занят и поинтересовался содержанием просьбы посетителя.
Техник достал из портфеля заранее приготовленный конверт и протянул его секретарю. В конверте находился рапорт на имя министра обороны Польши с выражением желания служить в армии ПНР, как страны, находящейся на самом передовом и, следовательно, самом опасном участке социалистического содружества, в непосредственной близости от агрессивного блока НАТО. Секретарь поблагодарил, взял запечатанный конверт и попросил придти за ответом завтра в это же самое время.
На следующий день, Панин снова появился у ворот посольства. Однако в этот раз он даже не успел дойти до милиционера. Словно из-под земли рядом с ним выросли двое молодых людей неприметной внешности и, предъявив ему удостоверения Комитета Госбезопасности, попросили сесть в машину, после чего доставили на Лубянку.
В кабинете Сашку встретил молодой следователь, одетый в гражданскую одежду. На его вопрос, что означает этот рапорт, Панин честно рассказал, про все, что с ним случилось после окончания училища.
— Раз командование не дает мне положенную замену, я хочу служить в армии Польши, — подвел итог своего повествования офицер. — Согласен ехать в самый отдаленный гарнизон!
В середине их беседы, в кабинет неслышно вошел пожилой мужчина и сел в кресло в углу. Через некоторое время он уже с трудом сдерживал смех. Когда Сашка, наконец, закончил, пожилой встал.
— Товарищ старший лейтенант, — обратился он к Панину. — Посидите в коридоре на стульчике. Когда вы понадобитесь, вас позовут.
Когда техник вышел, пожилой обратился к молодому:
— Ну, что думаешь, Вадим? Я не слышал начало вашего разговора.
— Попахивает изменой Родине, товарищ полковник.
— Да бог с тобой, Вадим. Над нами же все смеяться будут. Этот клоун цирк устроил, а мы что ж с тобой в напарники к нему пойдем?
— И все ж таки, Владимир Иванович…
— Ну, что? Что ты ему предъявишь? Если бы он пошел в американское или британское посольства с таким рапортом, тут бы мы его, конечно, упекли голубчика. Или хотя бы он в армии служить отказывался. А так… Слышал, как этот стервец складно рассказывал, что готов жизнью пожертвовать за соцлагерь на самых его опасных западных рубежах?
— Так, что же с ним делать? — растерянно спросил молодой.
— А, ничего. Отпустить. И чтобы он больше нам здесь глаза не мозолил, дай-ка ты мне телефончик строевого отдела Министерства Обороны. Я им звоночек один хочу сделать. Пусть они там свои толстые зады от стула оторвут и выполнят то, что им должностными обязанностями положено. Небось, генеральский сынок и день бы лишний в таком месте не задержался.
